Ворона летает по геодезической - Игорь Блинов

Очевидно, это действие какого-то зелья, догадался Ермолаев. Но где же Виктория? И тут в одночасье он вспомнил все. Поначалу, правда, было сомнение — а не пригрезилось ли ему та затерянная земля среди болот…

Шеф радостно принял Ермолаева.

— Молодец. Ну что тут скажешь, молодец. Разоблачил оборотня в погонах — это не хухры-мухры, знай наших. А вот меня в известность поставить надо было. Закуривай, — он раскрыл деревянную коробку с гаванскими сигарами.

— Благодарю. Бросил. Как говорится, Минздрав в последний раз предупредил.

— Молодой ты еще, Минздрав слушать. А я решил не бросать. Знаешь, как в том анекдоте — прихожанин спрашивает: «батюшка, я не пью, не курю, с женщинами не общаюсь, вот скажите, правильно ли я живу?», а тот: «правильно, сын мой. Но зря».

Ермолаев рассмеялся, но тут же сделал строгое выражение лица и заявил:

— А для меня долг превыше всего. А остальное приложится.

— Верно говоришь. И все-таки, старик, ты сам, наверное, понимаешь… — шеф наконец перешел на серьезный тон.

— Как не понять, — горестно повторил Ермолаев.

— Ну вот и хорошо, такое дело…

— Да я понимаю…

— Дело в следующем, — не слушая его, продолжал шеф. — Самодеятельность хороша в меру. Так?

Ермолаев кивнул:

— Да, согласен.

— «Согласен, согласен…» С начальством полезно соглашаться почаще, но и аргументировать иногда тоже надо.

— Мир меняется — вот мой аргумент, и мы должны меняться вместе с ним. Так что методы у всех разные.

— Ничто не меняется, — возразил шеф. — Была нечисть и будет, а наша профессия — расчищать землю от этой нечисти…

— Так точно, — ответил Ермолаев. — И очень жаль, что сделал что-то не так.

— Ну вот.

— Понимаю, понимаю.

— Вот и хорошо.

— Что это мы все полунамеками да недомолвками, — вздохнул Ермолаев. — Скажите прямо, что не гожусь для этой работы, служебное несоответствие и все такое. Так я пойду. Башковитый человек всегда найдет куда пойти, с умом и талантом.

— Да ты не горячись, — протянул шеф. — Такие как ты, с умом и талантом, в нашем деле тоже нужны. Просто я должен предостеречь, как старший товарищ — поменьше самодеятельности. А то такого наворочал, могли и не разгрести. Ладно, обошлось.

Шеф замолчал.

— Я могу идти? — спросил Ермолаев.

— Подожди. Есть другая новость, хорошая, от наших египетских коллег, — продолжил шеф, доставая с полки папку с бумагами. — Фейерверк свой помнишь? Передают благодарность.

— А то, что я гробницу развалил, ничего? — засомневался Ермолаев.

— Ничего. Она еще раньше развалилась, в каком-то там веке, так что никто ничего не заметил… Через несколько дней, как мы с ними поделились информацией, они провели успешную облаву на «братьев-мусульман». Было арестовано тридцать человек. А там, в Фаюме, полиция окружила группу фундаменталистов, среди которых были и женщины-шахидки. Поскольку те сдаваться отказались, даже взяли в заложники местных жителей, их всех просто закидали гранатами. Там особенно не церемонятся. У одной нашли паспорт на имя Ясмины Жауи. Ведь вы с ней встречались там, в Русском Центре? Вот, посмотрите.

У Ермолаева перехватило дыхание. Он взял распечатку — на одной из фотографий, видимо снятой для паспорта — очень красивая и улыбающаяся девушка-арабка, а на другой — она же, но мертвая, на лице — брызги запекшейся крови, тело неестественно изломано.

— Это не она, — с облегчением констатировал он.

Шеф удивился:

— Точно не она? Значит, ушла. Это хуже. Тут прошла информация, что Ясмина Жауи некоторое время находилась на Кавказе под чужой фамилией, и весьма вероятно, что сейчас она здесь, в наших краях.

— Так получается, что она… — растерянно проговорил Ермолаев, не решаясь завершить фразу.

— Да, она активный участник террористической группы, полагаем — своего рода инструктор и специалист по России.

Ермолаев промолчал, лихорадочно соображая.

— Надеюсь, что они просто напутали с фотографиями, — продолжал шеф. — А то личность для нас крайне неприятная, как выяснилось.

«Она жива, она жива», — повторял Ермолаев, идя по бесконечному коридору и забыв, куда он идет. И лишь зайдя в кабинет, он вспомнил, что хотел попросить шефа дать ему еще неделю отпуска, чтобы вернуться в Семринск.

«Вика, дрянная девчонка, что мне с ней делать, поехать искать? — он задумался, взвешивая все за и против. — Найду, и как опять заартачится? В конце-концов, она сама выбрала себе судьбу… А Курбатов — если он жив, то что? Да нет, не двужильный же он. Жалкая ничтожная личность, задрипанная ворона, тупо летящая со своей помойки на блеск потерянной брошки. В любом случае, в Семринск больше не вернется, это факт. Ладно, и так дел невпроворот…»

Глава девятнадцатая

Смерть без лица

— Алло, это Дина?

— Да, я. А это ты, красавица?

— Мне Ермолаев нужен, — проигнорировала Вика неприветливый встречный вопрос.

— А ты где?

— На станции, уже билет купила. Через час буду дома.

— Понятно. А дома кто-то есть?

— Бабушка, только она собирается в… — осеклась Вика. — А что?

— Да ничего.

— А Ермолаев-то в городе?

— Не знаю. Если появится, передам, что ты едешь.

— Спасибо.

— На здоровье. Заходите еще.

У Вики камень свалился с души.

«Явилась, когда не ждали, — с раздражением думала Дина, закуривая сигаретку. — И что ей там не жилось, в гареме? Комары, что ли заели, или старшая жена в волосья вцепилась?.. Я круги ада прошла, а эта шалава малолетняя развлеклась и вот — на все готовенькое. Конечно — молода, свежа, опыт приобрела кой-какой, уж не без этого. С покаянием приплыла, а тот размякнет, конечно, как все мужики. Хорошо, что уехал на службу. Дрянь девка, наказывать надо таких. Давить».

Дину передернуло от лихой мысли: «Как же это маньяк сплоховал? Плохой охотник. Значит, так и должно быть… Кто-то водит судьбой, помогает или мешает. А сами мы хоть что-то можем?…»

Она затянулась, обожглась горячим дымом и поднялась.

Бомж шел по перрону и предавался воспоминаниям. В этом городке прошло его детство. А вот и та кафешка, где повезло позаимствовать чемоданчик у фраера. Он прильнул к окну, и появился приятный нервный озноб. Рюкзачок-дурачок, на стульчике, один. И какая-то шалава малолетняя уставилась на витрину. Стоит спиной, далеко, зенками хлопает.

…На вокзал Вика пришла слишком рано. Чтобы скоротать время, она зашла в буфет, чтобы съесть порцию клубничного мороженого с сиропом.

Значит, так. Электричка отправится через двадцать минут. Ехать столько же. Сразу же позвонить Ермолаеву. Вика тысячу раз репетировала про себя речь, которую произнесет. Все будет хорошо. Да, она кретинка и идиотка. Он, конечно, скажет, что никакая она и не идиотка, а просто дура, и с кем, мол, не бывает.

Она повернулась и в этот момент с ужасом обнаружила, что рюкзак исчез, а вместе с ним и деньги, и билет. Она опять бросилась к прилавку, но объемистая буфетчица только пожала плечами.

Пикет милиции был рядом с кассами. Вика потянула тяжелую железную дверь и вошла. За стеклом, как сом в аквариуме, сидел усатый милиционер с тройным подбородком.

— Видите ли, — стараясь говорить спокойнее, начала Вика, — у меня украли деньги и документы.

Блюститель лениво поднял глаза и молча уставился на нее. Наконец, он изрек басом:

— Откуда, куда, зачем?

Вика не успела ответить, как из глубины вышел еще один — тоже усатый, но намного тощее — и загудел, лениво потягивая слова:

— Так… Несовершеннолетняя без сопровождения на вокзале… У нас на сей случай инструкция. Так, сержант?

— Так точно, товарищ капитан. Оприходуем по всей форме.

— Ну так действуйте.

Сержант поставил обе руки на стол и, наклонившись вперед, начал медленно поднимать жирное брюхо. Теперь он походил на огромного тропического паука. Вика опрометью бросилась прочь. Пятитонная дверь открывалась предательски медленно. Наконец, девушка проскользнула наружу и смешалась с толпой. Погони не было.

Слезы застилали ее взор. Девушка почувствовала себя обтрепанным воробьем в стае хищных ворон. Как добираться до дому, на попутке? Нет, страшно, да и денег больше нет.

…Она шла по шпалам, потеряв счет часам и расстоянию, едва успевая отскакивать на насыпь от грохочущих поездов. Из глаз ее бесконечно текли ручейки, и с каждой упавшей слезинкой она расставалась с последней частицей детства.

Город надвинулся, когда солнце уже садилось. Она совсем не устала, только все не могла понять, кто и зачем послал ей это нелепое испытание.

…«Где же эта дуреха? Лягушка-путешественница. Ох, хорошего бы тебе ремня… Последняя электричка через полчаса, ждать некогда. И ключа у нее нет». Бабушка кряхтя пристроила сумку за спиной, прикрыла дверь, не запирая на замок, и вышла во двор. Незнакомый человек в странном черном плаще скрылся за углом.