Охота - Максим Константинович Сонин

Оса кивнула.

– Ева. И еще у нас есть старший брат, Юлик, – сказала она. – Я как-то всегда думала, что он сбежит раньше, чем я. Но он бы написал мне. Он один из обительских водителей. Возит из Петрозаводска химикаты для мастерской, продукты, спички и обратно Двоицу.

Такси вдруг затормозило у ничем не примечательного темного здания. Оно было как две капли воды похоже на два соседних.

– Приехали, – сказал водитель. – Что вы в этой жопе делать-то будете?

– Молиться, – сказал голос из колодца. – Падать в ноги своему Боженьке. Целовать его грязные волосатые лапищи. Так будешь?

Злата не ответила. Повязка к ночи высохла, но лицо все равно все горело. Болела и пучилась кожа – Злата один раз поднесла к лицу руку, провела по волдырям пальцами. Болели глаза, а точнее, болели глазницы, как будто в них вбили два раскаленных гвоздя. Голос из колодца, совсем тихий, она слышала как будто не из-под земли, а со дна озера. Разбирала только некоторые слова, и то о них не думала. Но голос не утихал.

– Поговори со мной, – попросил колодец. – Расскажи, что у тебя случилось, почему воешь?

Злата снова поднесла к лицу руку. Когда вчера утром отец отвел ее к мастерской, он так исходил ее по плечам и локтям, что в первую ночь руки совсем не слушались. Теперь же она могла их сгибать и, наверное, могла бы стянуть повязку, но тогда пришлось бы смотреть на мир, а Злата знала, что смотреть будет нечем.

– Кто ты? – спросил колодец. – Которая из сестер?

Злата молчала. Ей надо было еще немного собраться и начать молиться. Вчера сил не было и боль была такая, что она то теряла сознание, то плыла словно по морю. Кажется, в какой-то момент ее усадили мыть посуду, опустили руки в бадью, и она что-то терла. Но, может быть, это только привиделось. Злата дернулась, облизнула губы и почувствовала на языке кровь. Стараясь не опираться на руки, поднялась, отталкиваясь спиной от камней колодца, и снова опустилась, теперь на колени. Звякнула цепь на шее. Злата стала читать молитву:

Господи, Иисус Христос, молю Тебя о прощении своей души, которая…

Богдан оставил брата в машине, а сам вышел и, осторожно оглядываясь, пересек темную улицу. Девушки зашли в большое двухэтажное здание, сложенное из красного кирпича. Здание было необитаемое – это было ясно по выбитым на первом этаже окнам. Сбоку текла река, и оттуда вдруг подул ветер. Даже в своей куртке Богдан поежился.

Про место он уже в чат написал, но теперь нужно было проследить, что девушки останутся в здании, а не пройдут сквозь него. Здесь раньше, видимо, был какой-то завод, и подобных кирпичных гробов вокруг было много. Богдан дошел до дверей, за которыми исчезли девушки, и остановился. Сестра была не обычная мирская девушка. Богдан не знал, зачем ей понадобилось это место, но если это была ее хата или какой-то схрон, то сестра наверняка позаботилась о своей безопасности. Об этом были специальные уроки. Как делать сигнальные системы, как ставить растяжки и всякие капканы. Богдан постоял у двери еще немного, потом подошел к стене с разбитым окном. Окно оказалось высоко, но дотянуться было можно. Подумав, подпрыгнул, схватился за подоконник, заглянул внутрь. Там оказалось большое пустое пространство, заваленное каким-то строительным мусором. Богдан пару секунд покачался на руках, потом спрыгнул обратно. Нужно было идти к машине и ждать указаний отца.

Черная речная вода блестела под фонарями. Редкие прохожие не замечали кругов, пробегающих по поверхности, и шли мимо, плотнее кутаясь в свои пальто и куртки. А в воде плыл человек в черной одежде. Иногда над водой возникало его лицо с рассеченной щекой. Тогда человек втягивал ледяной воздух, наполнял рваные легкие. И плыл дальше.

Двигаться так, по прямой, иногда только меняя курс, чтобы не всплыть около фонаря, он мог бесконечно. Холодная вода будто помогала сердцу гонять по артериям кровь. Ему не нужно было смотреть на берег – этот город Бог выжег у него в сознании, и человек даже с закрытыми глазами мог бы добраться до любого его уголка.

Глава одиннадцатая

– Осторожно, – сказала Оса, придерживая Мишку за руку. Они поднялись по лестнице на второй этаж и остановились у старой двери, покрытой какими-то черными вмятинами. – Здесь растяжка, – сказала Оса. – Такая нить у самого пола.

– Я знаю, что такое растяжка, – сказала Мишка.

Оса отперла дверь, посветила на натянутую леску телефоном.

– Вот так. – Она переступила через растяжку и сразу прошла дальше по коридору. Мишка постаралась поставить ногу подальше за леской, поскорее добежала до Осы.

– Тебе нравится так жить? – спросила она и сразу об этом пожалела. Оса посмотрела угрюмо.

– Я бы хотела жить по-другому, – сказала она.

До самого конца коридора они молчали.

– Добро пожаловать, – сказала Оса, обводя руками свой лофт. Мишка огляделась.

– Ты здесь одна живешь? – спросила она. Судя по количеству перегородок, в лофте в свое время трудилось не меньше ста человек. Никаких ламп под потолком не было, поэтому весь лофт был погружен в полумрак и больше всего напомнил Мишке садовый лабиринт.

– Ага, – сказала Оса. – Я занимаю две комнатки, там, в конце. Здесь есть электричество только в одной розетке, так что сильно не разгуляешься.

Они пересекли лофт, обходя перегородки. Мишка с интересом разглядывала оставшиеся от прежних «обитателей» вещи: разбросанные бумажки, шариковые ручки, степлеры. В одной из комнаток на стене чернели две фотографии. В другой из выдвинутого ящика стола торчала ваза.

Комнаты Осы были не совсем «комнатами». От основной части зала их отделяли два перевернутых стола, между которыми пришлось протискиваться. За столами, в окружении переставленных перегородок, была организована маленькая кухня-мастерская со столом, забросанным какими-то инструментами и банками, и спальня, середину которой занимал блестящий белый калорифер. Оса сразу подошла к нему, нажала кнопку на боку.

– Опасаюсь оставлять его включенным, – сказала она. – Если он вдруг полыхнет, то тут все сгорит за секунду.

Оса щелкнула еще одной кнопкой, и в углу комнаты загорелась маленькая настольная лампа. Мишка повнимательнее посмотрела на стол. Среди прочего там стояла большая черная канистра, от которой неприятно пахло бензином.

– Смешно, – сказала Оса. – Раньше я жила с соседом, а ты одна, а теперь наоборот.

– Очень смешно, – сказала Мишка. Она не стала напоминать Осе, что та сама избавилась от своего