Игроки и любовники. Книга вторая - Джеки Коллинз

Теперь в ее жизни снова возник Мэнни Шорто. Но он ее даже не вспомнил! Дрянь паршивая.

Но он ее хотел. Жена у него умерла от рака, и он жил один в огромном гостиничном люксе в окружении прихлебателей. Он был не просто звездой, он был американской легендой. Они снова встретились на вечеринке. Он пригласил ее на свидание, она отказалась; он послал ей подарки, она согласилась; он попытался ее трахнуть, она сказала „нет"; он засыпал ее подарками, но она упорно говорила „нет".

Ему нравились такие женщины. Тут сомнений не было.

— Что ты хочешь? — спросил он. — Говори — тут же получишь.

Она хотела стать миссис Мэнни Шорто. Она хотела стать женой звезды.

Если она правильно поведет себя… Если ей удастся задержаться в Нью-Йорке достаточно долго… Тогда она его будет иметь. На этот раз она возьмет верх.

Голливудский концерт прошел с небывалым успехом. Эл держал публику в кулаке, просто заворожил ее. Они визжали все вместе — и звезды, и простые поклонники. В конце он, отдавая „дань уважения другим певцам", посвятил песню Бобби Уомэка „Мы только начали" „зеленоглазой даме с буйными волосами в первом ряду".

Сидящая вместе с Кики и Чаком Даллас слегка улыбнулась. Никто не знал, что Эл посвятил песню ей. Это был их секрет.

— Уф! — воскликнула Кики. — Это чересчур. Этот кого хочешь уговорит!

Чак рассмеялся.

— И я бы так завлекательно выглядел, натяни я такие узкие штаны!

Кики хихикнула.

— Ты и так завлекателен, крошка. — Она обняла его. — По своему опыту знаю.

Они попали в гигантскую пробку на дороге, и, казалось, прошло несколько часов, прежде чем они добрались до гостиницы „Беверли-Хиллз".

Вокруг бунгало Эла собралась толпа. Даллас нашла Пола и спросила его, что происходит.

— Пройди через спальню, — попросил он. — Эл тебя ждет.

Эл валялся на кровати в махровом банном халате. Увидев ее, он сел.

— Где ты была?

— Пробка на дороге…

Он обнял ее одной рукой за талию и притянул к себе.

— Давай трахнемся, — настойчиво предложил он, — я все время о тебе думал…

Она оттолкнула его.

— Что с тобой такое?

Он повалил ее, прижав руки по бокам.

— Что со мной? У меня несколько недель уже не было женщины. Я мог выбрать любую, но я ждал тебя… Ты представляешь, что это для меня значит, ждать? — Он прижался к ее рту губами. Несколько ослабил хватку и провел языком по ее зубам.

Она резко укусила его за язык, высвободилась и скатилась с кровати.

— Я не хочу с тобой спать. Понял? Я тебе не еще одна одноразовая телка!

Он засмеялся.

— У меня язык кровоточит?

— Я тебе не верю. Я только вошла в комнату, как ты на меня набросился. Там тысячи людей снаружи. Честно…

— Я тебя люблю, — смеялся он, — правда, люблю.

— И чудно, — ответила она. — Одевайся и пошли на вечеринку.

Он шутливо отсалютовал ей.

— Слушаюсь, мэм.

Она тоже не смогла сдержать улыбки.

— И не распускай руки, а то никуда не пойдем.

Кармен Раш хотела его, а она была дамой, всегда получающей то, что хотела, иначе жизнь для ее окружения превращалась в ад.

От природы не слишком привлекательная, она сделала из себя сногсшибательную мистическую красотку. Тенями специально подчеркнула свои орлиные черты. Спрятала за темными контактными линзами близорукие глаза. Тушью подчеркнула веки в египетском стиле. Поверх довольно тонких губ с помощью коричневой помады нарисовала более соблазнительный рот. Она всегда сидела на диете, чтобы оставаться предельно тощей. Волосы красила в жгуче-черный цвет и с помощью разных шиньонов делала их длинными и густыми.

Только ее фантастический голос был собственным.

Она считалась в финансовом смысле одной из наиболее надежных звезд.

К тридцати двум годам Кармен успела трижды побывать замужем, а на данный момент жила в своем огромном доме с молодым модельером по имени Кили Нова. Он постоянно находился в обдолбанном состоянии и умудрялся падать в самый неподходящий момент. Кармен на такие пустяки внимания не обращала. Она всегда держалась по-королевски, сохраняя непроницаемое выражение лица. Ее ничто не волновало, если ее никто не беспокоил те три часа, которые уходили ежедневно на приведение себя в порядок.

Когда Эл прибыл в ее дом, она взяла его за руку и хрипло прошептала на ухо:

— Неотразим… неотразим…

Ему давно хотелось с ней познакомиться. Она не выпускала его руки, а хватка у нее была стальная.

В доме было полно всякого рода чудаков, из каждого угла доносилась музыка, на огромном экране беззвучно шел старый фильм с Шерли Темпл.

Кармен не сводила с Эла глаз.

— Пойдем, — прошептала она. — Пойдем со мной, я хочу записать наш первый разговор.

Даллас слегка подтолкнула его в спину.

— Иди, — сказала она, — обо мне не беспокойся.

— Но… — начал Эл.

— Иди же, — настаивала Даллас. — Я не возражаю, честно.

Кармен уволокла его прочь.

Даллас вышла на пляж. Она не обиделась, что Кармен утащила Эла. В некотором роде она даже была довольна. Если уж ему так хочется трахнуться, пусть эта честь достанется Кармен. По крайней мере, у Даллас будет повод отказаться с ним встречаться. А она хотела перестать с ним встречаться. Ей хотелось, чтобы все было кончено, не успев начаться. Только в этом случае она в безопасности.

— Твои волны доносятся до меня, Эл, — вещала Кармен. — Я знала, что мы с тобой настроены на одну волну.

Они находились в спальне. Черные стены, вместо потолка — усеянное звездами небо.

— Нравится? — спросила она. — Я сама все это придумала.

— Мило.

— Мило! Да мне это обошлось в целое состояние, черт побери! Слушай, Эл! Мы можем здесь запереться и никого не пускать. Устроим себе вечеринку на двоих. Ты кокаин нюхаешь? У меня есть самый лучший. Или предпочитаешь травку? Что пожелаешь. Только скажи.

— Послушайте, — возразил он, — спасибо за предложение, но я ведь не один сюда пришел.

— Ну и что? Кто она такая? Таких, как она, — видимо-невидимо. Я предлагаю тебе меня — Кармен Раш. — Одним движением она расстегнула застежку, и черное платье без ворота упало к ее ногам.

Она была настолько худой, что виднелись все ребра, а тазовые кости сильно выпирали вперед, подчеркивая тот факт, что она начисто сбрила все волосы в паху. На месте сосков — тщательно вырисованные черные цветни. На животе татуировка — черное сердце.

Она не сводила с него глаз.