Алые Евангелия - Клайв Баркер

Грядет что-то неминуемое, Феликссон понимал это и не мог заставить себя отвести взгляд.

* * *

Гарри обернулся к Лане. — Как далеко твой дом?

— Миля или около того. Какого хрена происходит?

— Хорошо, — сказал Гарри. Затем он открыл дверцу и выбрался из машины. — Вы ждите здесь. Это не может быть совпадением.

— Может нам стоит…

Гарри оборвал протесты Кэза взмахом руки, посмотрел налево, потом направо. Улица была пуста. Кроме фургона Кэза на улице стояли только брошенные автомобили, обчищенные до остова, исключая краску. И ни единого освещенного окна во всех близ стоящих домах. Несмотря на мрачную атмосферу, ни одна из татуировок Гарри не покалывала. Либо все было реальным, либо это был адский мираж.

Гарри пересек улицу и закричал в сторону низенького мужчины, стоявшего на ее углу: — Эй! Дэйл! Ты не заблудился?

Дейл посмотрел на Гарри так, как будто до сего момента не замечал ни души вокруг.

— Гарри? сказал Дэйл. Он вышел на проезжую часть, уделяя пять процентов своего внимания Гарри, а остальное — его окружению.

— Чертовски невероятно, встретить тебя здесь, — сказал Гарри.

— Я просто иду туда, куда…

— Ведут твои сны. Точно. Я помню. И твои сны сказали тебе…

— Стоять на этом самом месте, в этот самый момент.

— А они сказали тебе, что тут буду я?

Дэйл заулыбался. — Нет. Но это приятный сюрприз, — сказал он голосом, выражающим льстивую искренность.

— Сол и Беллмер не захотели прийти?

— Сол никогда не сопровождает меня. А мисс Беллмер… ну, вчера вечером ее нашли мертвой с ее же гигантским клитором во рту. И заметь, клитор не был отрезан.

— Вот вам и друзья в высших кругах.

— По мне — скатертью дорожка.

— Не думаешь же, что я буду оплакивать ее? Ну, хочешь прокатиться?

— Ох. В фургоне? Нет. Боюсь, этому не суждено быть.

— Чт… -

Гарри резко замолчал. Каждая капля чернил на его коже внезапно издавала боевой клич — тысячи воздушных тревог, до того беззвучных, сработали одновременно. Это было как удар под дых. У него перехватило дыхание, и он упал на землю, ничего не замечая, кроме нестихающего гула чернил. Сквозь шум он различил, как Кэз кричит ему: — Вставай, вставай; Норма говорит, что мы должны убираться отсюда! Потом каким-то образом Кэз уже опускался на колени рядом с ним.

— Пиздец! Твои ебучие чернила издают первобытный вопль, — проворчал он.

Затем звук также внезапно стих, как и возник. Гарри открыл глаза, и чувства вернулись к нему. Он осмотрелся вокруг: Кэз и Дэйл смотрят на него сверху вниз; Норма прислушивается к ветру.

— Эй, — слабо произнес Гарри, — познакомьтесь с Дейлом.

— Как в "Элей-на", — отозвался Дэйл. — Очень рад.

Когда все обменялись приветствиями, Гарри глубоко вдохнул и медленно поднялся на ноги.

— Он друг, которого я встретил в Новом Орлеане. Он — хороший человеки, так ведь, Дэйл?

— Полегче, — сказал Кэз.

— Я в порядке, — ответил Гарри.

— Выглядишь не очень, — возразила Лана.

— Я. В порядке, — подтвердил Гарри. — Просто стало слишком громко. И слишком резко.

— Должно быть, нечто приближается, — сказал Дейл.

— Я так думаю, чтобы это ни было, оно большое, — пробормотал Гарри. — Нам нужно выдвигаться. Пока оно не пришло сюда.

— Пока что не пришло сюда? — сказала Лана.

Дэйл повернулся к ней и ответил на вопрос:

— Ад.

— Черт. Здесь образуется разрыв, — сказала Норма. — Что-то из другой реальности хочет прорваться сюда и… Будь я проклята. Норма осеклась. — До меня только дошло — здесь нет призраков. Она полуобернулась и устремила лицо к небу. Затем, спустя несколько секунд произнесла: — Ни единого.

— Что это за шум? — спросил Кэз.

Внезапно множество звуков нахлынуло на них со всех сторон. Гарри покрутился на месте в попытке определить источник.

— Это домá, — сказал Гарри.

Стекла дребезжали о рамы, запертые двери вибрировали так, словно вот-вот сами распахнутся. Незакрепленные черепицы на крышах подпрыгнули и соскользнули вниз, разбиваясь о землю, в то время как изнутри домов доносился шум бесчисленных бытовых предметов, танцевавших в ритме единого призыва. Шум от падающих и разбивающихся предметов — фаянсовая посуда, бутылки, лампы, зеркала — усиливался, как будто каждый дом подвергался вандализму в одно и тоже время с остальными.

— Похоже, предстоит драка, — сказал Кэз.

— Черт побери, — воскликнула Лана. — Не то место. Не то время. История моей гребаной жизни.

Кэз протянул руку под водительское сиденье своего фургона и вытащил свернутый коврик. Он положил его на тротуар и, склонившись, развернул его, одновременно подзывая своих друзей.

— Кто-нибудь хочет поучаствовать?

Гарри взглянул на подборку ножей и других смертоносных инструментов, разложеных на двухфутовом куске потертого ковра. Самым длинным был сильно поцарапанный мачете (который уже однажды пригодился Гарри), среди других шести клинков наидлиннейший представлял собой внушительный охотничий нож, самый маленький — нож, полученный Кэзом в День Святого Валентина от мясника, с которым он когда-то встречался.

— Спасибо, нет. Слишком много неприятных воспоминаний. А вот Норме дай один.

Кэз кивнул и выбрал один из ножей для Нормы. Дэйл поднял мачете.

Тем временем, высвобожденные на улицы энергии подобно прибою обрушивались на дома, выбивая окна: некоторые вовнутрь, а другие наружу. Разом погасли все уличные фонари и, несмотря на отказ Гарри, Кэз вложил ему в ладонь нож. Гарри кивнул, соглашаясь.

— Как твои татуировки? — спросил Кэз.

— Неистовствуют, — ответил Гарри.

— Что думаешь обо всем этом?

— Ничего хорошего.

9

Весь лес находился в ошеломляюще сложном движении, воздух вокруг Жреца Ада представлял собой космос, заполненный энергетическими нитями, так тщательно переплетенными, что в некоторых местах, где они образовывали узлы, продолжалось движение световых фрагментов. Ударные волны распространялись во всех направлениях, их сила, выдавливая сияющую пыль от эпицентра, создавала расширяющуюся сферу более концентрированной материи.

— Зайди внутрь, — приказал Жрец Ада Феликссону, отступившему в поредевшие заросли, откуда можно было безопасно наблюдать за разворачивающимися перед ним событиями.

Он доверял своему хозяину и, выйдя из зарослей, сразу же сделал так, как ему было велено. Продолжая склоняться, он ступил сквозь стену пылающей поросли. Все произошло быстро, но неприятно. Волосы на его голове и теле были мгновенно опалены. Одежда, которую он сделал в жалкой попытке соблюсти приличия, за секунду сгорела до серого пепла, сгорая, она поспособствовала очищению его паха. Он подумал, что теперь выглядит там словно ребенок: его мужское достоинство сжалось до размеров клитора, а яички вжались в тело. Но он был в целости внутри все еще расширяющейся сферы, и рядом со своим