Проклятие Гиацинтов - Елена Арсеньева

Алёна даже покраснела, так ей стало стыдно. И в самом деле! Была у нее когда-то задушевная подруга Инна Тюленина, адвокатесса. Как можно было о ней забыть?

Она, не сходя с места, достала телефон и, не обращая внимания — в смысле, усилием води заставив себя не обращать внимания на строчку на дисплее: «Новое сообщение (1)», — нашла в «Контактах» телефон Инны.

Трубку долго не брали, потом раздалось холодноватое Иннино:

— Да, слушаю.

— Привет, Иннуль! — радостно вскричала Алёна. — Как жизнь?

— Батюшки… — протянула Инна. — Кого я слышу… Твой номер у меня не определился — наверное, мой телефончик тебя уже забыл. Спасибо, у меня все отлично, а ты как?

— Да и я все так же — пишу и танцую, — усмехнулась Алёна. Писание было средством зарабатывать на жизнь, танцы, вернее, аргентинское танго, — самым большим увлечением. — Что мне сделается! Ленька как?

— Нормально, — сухо проинформировала Инна. Именно проинформировала — не ответила. — У тебя ко мне дело?

— Слушай, извини, я, наверное, не вовремя, — с раскаянием пробормотала Алёна. — Даже не спросила, удобно ли тебе говорить… Может, я попозже перезвоню, потому что у меня вопрос такой… деликатный…

— Мне вполне удобно говорить, — с холодным смешком сказала Инна. — И я ничуть не сомневалась, что ты звонишь по какому-нибудь деликатному вопросу. Проще говоря, тебе нужна информация. Других поводов у тебя давным-давно не было. Только дело. Больше ничего для тебя в жизни не существует. Только твои дела в твоей жизни.

Алёна прикусила губу. Все правда, так оно и есть! Когда она вообще в последний раз звонила Инне, по делу или без дела? И впрямь — давно… Ну очень, очень дружила Алёна и с ней, и с ее мужем Леонидом. А потом дружба как-то… сошла на нет. Расставшись с Игорем, Алёна лечилась одиночеством — не столько физическим: именно тогда она стала «коллекционировать» молодых красавцев! — сколько социальным и душевным. Ей, как и всякому мало-мальски уважающему себя Дракону, нужно было полетать в высях поднебесных, поглядеть на суету мирскую свысока, чтобы успокоиться. Это она и называла одиночеством. И вот, пока она там витала, в заоблачных высях врачуя свое разбитое сердце и раненую душу, она ни с кем не общалась. Тюленины звонили ей не раз, звали к себе, Инна пыталась с ней поговорить, но Алёна в ту пору никого не хотела подпускать к себе. И вот вам результат. Теперь Инна не хочет ее к себе подпускать!

— Иннуль, ну прости меня, а? — покаянно пробормотала она. — Мне было так плохо, просто ужасно, хуже быть не может, честное слово! И я там… малость забылась и обо всех тоже забыла. Я, конечно, тебе по чисто конкретному делу звоню, но это просто предлог, честное слово! — Алёне и в самом деле так казалось сейчас. — Я очень хочу с тобой повидаться! Давай встретимся! Приходи ко мне, хочешь? Или завтра… в кондитерскую сходим, ты знаешь, на Пискунова, чуть ниже «Фэмили», на другой стороне, есть такая прелестная маленькая кофейня, там твои любименькие птифурчики… кофе-гляссе… Давай завтра туда сбегаем, а? Ч-ч…

Это она чуть не ляпнула: «Ч-черт, совершенно забыла, я завтра не могу в кондитерскую, у меня завтра шейпинг!» — но вовремя прикусила язык. Нельзя переносить встречу, Инка обидится до смерти! Ладно, пусть она ест птифурчики, а сама Алёна будет пить самый несладкий в мире кофе, в нем нет калорий и белков, что нежелательно употреблять в день тренировки даме, перманентно мечтающей о похудении и не имеющей сил это сделать раз и навсегда.

— Ч…чем плохо нам с тобой вместе кофе выпить, а? — очень ловко перескочила она через собственную заминку. — Ну скажи!

— Неплохо, конечно! — усмехнулась Инна, и голос ее малость подтаял. — А что я должна для тебя сделать, чем заплатить за эту встречу?

— Слушай, мне нужно узнать об одном человеке, фамилия его Смешарин…

Алёна торопливо пересказала приключившуюся с ней историю.

— Ни-че-го себе… — протянула Инна. — Неприятно. Вечно ты умудряешься попасть невесть куда. Как бы не пришлось Муравьева подключать!

— Ох, — тоскливо вздохнула Алёна. — Не пугай, мне и так страшно. Скажи, сколько тебе времени понадобится, чтобы координаты этого мужика добыть, а?

— Завтра все сделаю, — пообещала Инна. — Не обещаю, что прямо с утра, но сразу после обеда — точно. Давай встретимся часов в пять около облсуда на Покровке. А оттуда как раз и до кофейни два шага. Сможешь? Или опять что-нибудь придумаешь?

Алёне совершенно ничего придумывать не требовалось. С четырех до пяти у нее был шейпинг в ДК имени Свердлова, как раз напротив Облсуда — это хорошо. Кофе она будет пить без сахара — это можно, это дозволено самыми строгими шейпинг-правилами, и это тоже хорошо. Но к семи ей нужно быть в ресторане «Отдых Пятницы», а туда как раз час пилить, учитывая, что машины у нее нет, а до ресторана по Нижней набережной можно добраться только на тачке — или пешком. То есть на общение с подругой остается час. И за это время надо успеть и за жизнь обстоятельно поговорить, и информацию получить. А Инка любит долгое общение… Обидится, точно. Снова обидится на Алёну! Это плохо…

«Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления!» — отмахнулась наша легкомысленная героиня и с энтузиазмом сообщила утраченной, но вновь обретенной подруге, что — да, она будет счастлива встретиться с ней завтра в пять, возле здания суда, и попросила передать привет Леониду.

Отключаясь, Алёна вновь глянула на надпись на дисплее: «Новое сообщение (1)».

А может, это вовсе не Дракончег? Может, это мил-дружок Андрей, к примеру, хочет свиданку назначить? И чем же плохо на фоне расставания с Дракончегом повидаться с Андреем? Даже здорово — для исцеления страдающего (ну признайся — все же хоть самую малость, но оно страдает) сердца! А может, Дракончег не хочет расставаться, а?

Она открыла сообщение.

«Тогда зачем выяснять? — А, ну да, Алёна ведь написала, что она терпеть не может выяснять отношения с мужчинами! — Насчет терпения — извини, но не всегда все получается так, как мы хотим, обстоятельства иной раз бывают сильнее нас. — Ага, знаем мы эти обстоятельства, поехал в боулинг играть или вообще за очередной молоденькой юбочкой повлекся. — Насчет роли в жизни — НИКОГДА не претендовал ни на какую. Не сомневаюсь, что ее достойно исполнят многие новые мужчины в твоей жизни. Это всё». — И смайлик-улыбочка в конце.

Она написала ему — c'est tout… Дракончег не знает французского. Он со смехом рассказывал, что его мама преподает французский, а он так и не смог выучить ни единого слова, кроме «пардон» и «мерси». И Алёна представила, как он звонит маме и спрашивает ее, что это такое — «c'est tout», произнося небось се тут, на смеси французского с нижегородским, а мама смеется и поправляет его: неправильно ты произносишь, надо — се ту, что означает: «это всё»… А может, Дракончег лукавил, может, эти слова он и сам знал, невелика премудрость, в самом-то деле! Алёна усмехнулась: было в этом что-то отчаянно-мальчишеское, задорное и в то же время печальное — в том, что он закончил письмо к ней ее же словами. Это все… Ну что ж, у нее стало еще на одного любовника меньше. Сердце дрогнуло… Нет, конечно, свято место не бывает пусто, но таких, как Дракончег, возможно, больше и нет на свете. Его лицо, его глаза, его губы на ее губах… его губы повсюду, его тело; и ее губы везде, везде на этом теле… ну что же, все когда-нибудь кончается. Если уж она рассталась с Игорем, если смогла это пережить… Дракончег, при всем его победительном мужском очаровании — всего лишь заместитель. Всего лишь эпизод.