Прекрасная притворщица - Сьюзен Джи Хейно

Растмур не рассмеялся, но улыбнулся:

— Моя невеста?

— Никто нас не представил, ведь я был нем и к тому же итальянец.

Положив руку на талию Джулии, Растмур легонько притянул ее к себе. К сожалению, она не нашла в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться. А его дыхание, когда он склонился к ее шее, просто гипнотизировало.

— И ты ревновала, не так ли?

— Не будь смешным, — ответила Джулия.

Ее дрожащий голос выдал ее с головой; она буквально таяла в его руках.

Склонив голову, она позволила Растмуру медленно развязать ее галстук, и тот упал на пол. Следом полетел сюртук, а рубашку Энтони расстегнул ей почти до самой талии.

— Ты хотела украсть ее у меня?

Его слова больше напоминали низкое рычание.

— А ты помнишь, что на самом деле я не мужчина?

— Да, каким-то образом я еще не забыл об этом.

Тепло в его голосе сообщило Джулии, что он также хорошо помнит ее пол, как и она сама.

— Признай же, ты ревновала? — спросил Энтони.

В его голосе отчетливо слышался триумф от того, что он и так знал ответ. Он отлично знал, что она ревновала. Она подумала, что Пенелопа — его невеста, и попыталась отбить ее у него из одной только женской зависти. С ее стороны это было не слишком благородно, это нужно было признать, и отнюдь не умно. Она уже жалела об этом, причем самым восхитительным образом.

— Знаешь, — начал Энтони, покрывая ее плечи поцелуями, — меня беспокоит, что мне так нравится видеть тебя даже в этой чудовищной мужской одежде.

— Тогда почему ты прикладываешь так много усилий, чтобы избавить меня от нее?

Он усмехнулся и, вытащив полы ее рубашки из брюк, снял ее совсем.

— Потому что видеть тебя обнаженной мне нравится гораздо больше.

Бросив Джулию на постель, Энтони лег на нее сверху. Перестав притворяться, что он вовсе не то, чего она хочет, Джулия обняла его за шею.

Его руки блуждали по ее телу и наконец, скользнули за пояс брюк, чтобы проверить, сильно ли ее желание. Джулия с радостью сделала то же самое, хотя вынуждена была признать, что брюки Энтони не так легко расстегнулись, как ее собственные: они уже стали ему слишком тесны.

— Черт возьми, давай просто избавимся от этих чертовых вещей, — сказал он, отодвигаясь от нее ровно настолько, чтобы сбросить на пол обувь и прочие предметы туалета.

Боже, теперь они были полностью обнажены. И это посреди бела дня! Джулия была уверена, что прежде этого не случалось. Но как же солнечный свет расставлял акценты на теле Растмура. Не то чтобы она раньше его недооценивала при свете свечей, но каким-то образом при дневном свете все казалось наиболее ярко выражено.

Как чудесно!

Джулия притянула Растмура к себе. Казалось, он вовсе не возражал против ее прикосновений. Она запустила пальцы в его волосы и придвинулась ближе, сдаваясь под жаром его поцелуев.

Она сдалась быстро, как и всегда. Страсть Растмура сбивала ее с ног, и уже через несколько мгновений Джулия стонала, умоляя его войти в нее и утолить жажду, которая в ней все еще была сильна. Растмур не возражал.

Они лежали обнявшись, простыни по ними смялись. Солнце било в окно, и кожа Растмура сияла крошечными капельками пота. Это было прекрасно — и весь мир был прекрасен.

До тех пор, пока Растмур не заговорил.

Глава 12

— Вы с Фицджелдером часто занимались любовью при свете дня?

Это было самое ужасное, что он мог сейчас сказать, но он не мог не задать этот вопрос. Он слишком быстро подпадал под влияние чар Джулии и надеялся, что это бесцеремонное напоминание о ее предательстве поможет ему сохранить рассудок.

Это было ошибкой. На лице Джулии отразилась боль, и Растмур почувствовал, что остаться в здравом уме ему не дано. Боже, он пожалел, что произнес это вслух!

Но ничего уже нельзя было поделать. Ему необходим был ответ.

— Я же говорила тебе, — мягко сказала Джулия, — я ни разу не была с ним близка.

Это была явная ложь. Как это могло быть правдой? Ведь он видел объявление в газетах, слышал слова Фицджелдера. Почему же она настаивает на этом?

— Вряд ли можно быть женой человека и не состоять с ним в близости, Джулия.

— Ты не знаешь всей истории, — сказала она.

— Не знаю? Что же еще ты скрываешь? Джулия Сент-Клемент вышла замуж за Седрика Фицджелдера почти три года назад. Потом она умерла. Да, ты здесь одна, и ты выглядишь вполне живой. Почему?

Прежде чем она заговорила, прошла вечность, и слова, казалось, шли откуда-то из самой глубины ее существа.

— Фицджелдер женился не на мне, — сказала она, медленно повернув к нему лицо, — а на другой.

— Да? — скептически произнес он.

Даже безумец усомнился бы в ее словах.

— Это была моя подруга Китти. Она заняла мое место.

У Энтони засосало под ложечкой. Ее подруга заняла ее место? И Джулия ожидает, что он в это поверит? Смешно. Его не так-то легко одурачить. Хотя он больше всего хотел, чтобы это оказалось правдой, и когда он заговорил, то постарался приложить все усилия, чтобы его голос не выдал чувств.

— Я удивлен. Почему же ты не говорила об этом раньше, Джулия?

— Потому что я молилась, чтобы этого не произошло.

— Почему?

— Потому что Фицджелдер убил мою подругу, вот почему.

Так, эта история оказалась еще более грязной.

— Убил? — спросил Энтони. — Но никто не говорил, что Фицджелдер убил свою жену. Она умерла при родах.

— Все думают именно так, — ответила она и, покачав головой, оттолкнула его. Пустота между ними приносила боль. — Но я не верила в это. Китти была здоровой, полной сил, у ее родителей было двенадцать здоровых и крепких детей. Она должна была родить легко.

Растмур потянулся к Джулии, но она оставалась вне досягаемости. И хорошо, что так. Прикосновение могло оказаться опасным. На этот раз она дрожала от гнева. Все, что он мог сделать, — это накинуть на нее покрывало. Джулия тяжело вздохнула.

— Она была актрисой в труппе моего отца. Когда ее любовник бросил ее в деликатном положении, она ничего никому не сказала. Я жалею, что не знала об этом. Но потом, когда я узнала, было слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Она была в отчаянии. Однажды Фицджелдер отправил за кулисы записку для меня. Он хотел встретиться, но я понятия не имела, кто он, и выбросила ее. Китти ее нашла. Она пошла к нему вместо меня и завела с ним интрижку. Он был уверен, что она — это я! Китти была так исполнена уверенности дать своему ребенку достойную фамилию, что убедила Фицджелдера жениться на ней. Она даже украла кое-что из моей одежды и украшений, чтобы он поверил в ее обман. Когда они поженились, она, должно быть, поняла, какое он чудовище. Она написала мне письмо, предупреждая, чтобы я избегала встреч с ним. Мне следовало знать, что она в опасности, но вместо того, чтобы найти ее и помочь ей, я убедила отца, что мы должны скрываться. А потом она умерла. Я знаю, что это дело рук Фицджелдера скорее всего потому, что он раскрыл ее обман. И моя вина в том, что это случилось.