Дом Ночи - Дмитрий Геннадьевич Колодан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Большая потеря
Когда они добрались до дома, на небе уже показалась луна — круглая, желтая, огромная, как суповая тарелка. Ива прежде не видела такой большой луны, но и ночь была особенной. Звезды вспыхивали одна за другой, разгораясь тем ярче, чем сильнее темнело небо. Только их холодный свет был очень далеко, наверху, а на земле сгустилась осенняя ночь. Лес тяжело дышал, как огромный и усталый пес. Вдох, выдох — деревья качаются на ветру. Он был полон звуков: шорохи, скрипы, шепот, писк, далекий вой или крик одинокой птицы, шуршание палой листвы… Ива отлично видела в темноте, но даже она не могла с уверенностью сказать, что за тень промелькнула над головой: кленовый лист, гонимый ветром, летучая мышь или же что-то еще.
Ива шла, больше доверяя чутью, чем глазам. Хорошо еще, она знала дорогу. В такой темени заблудиться — раз плюнуть. Она держала Кати за руку и чувствовала, как девочка то и дело вздрагивает и сжимает пальцы. Может, Кати и пыталась это скрыть, но она была напугана. В то же время храбрости ей было не занимать: она не ныла, не просила Иву вернуться и, кажется, ни разу не обернулась.
Впереди замерцал рыжий огонек — ближе, ближе, пока не распался на множество маленьких огней. Лес расступился и девочки вышли к дому, спрятавшемуся в тени гранитной скалы. Огромная невероятная луна светила за их спинами.
Ива остановилась как вкопанная. Она не ожидала, что за время ее отсутствия все так сильно переменится. Когда она уходила, жильцы только готовились, но сейчас с первого взгляда становилось понятно, что здесь вот-вот начнется Праздник. Длинные столы ломились от еды: золотистые пироги и раздувшиеся тыквы, горы ягод и грибов, запеченные целиком рыбины с выпученными глазами, связки колбас, каштаны, орехи и желуди, мед и кленовый сироп, свежевыпеченный хлеб, круги козьего сыра, тугие лиловые кочаны капусты, маринованные яйца и кабанья голова… Пар поднимался над фарфоровой супницей, и до Ивы долетел такой восхитительный аромат, что у нее скрутило живот. И когда Роза успела все это приготовить? Впрочем, были на столах и блюда, выглядевшие не так аппетитно: горы склизких потрохов, светящиеся гнилушки или копошащиеся жуки с блестящими спинками. Некоторые из жильцов предпочитали странную еду.
И, конечно же, в центре двора возвышалась бочка с сидром. Вокруг нее кругами расхаживал Некто Тощий, замирая через каждые три шага и печально глядя на лунный диск. Остальные жильцы — не все, но многие — так же бесцельно бродили по двору и шепотом переговаривались между собой. К накрытым столам они не приближались, ждали. Ива нашла взглядом Сикорского: все на том же месте, все так же смотрит на Лес. А вот людей-оленей она не увидела, гости еще не пришли.
Вдоль столов стояли высокие шесты, между которыми протянули веревки с гирляндами. Круглые бумажные фонари — каждый размером с голову взрослого мужчины — слегка покачивались, и по белым скатертям, блюдам с угощеньями, танцевали пятна красного, рыжего и желтого света.
«Да это же листопад! — подумала Ива. — Листопад из света…»
Флюгер на шпиле башни заскрипел, оборачиваясь вокруг оси; хлопнул ставень на чердаке. С конька крыши взлетел ворон и бесшумно перелетел на ограду.
— Это и есть твой дом? — шепотом спросила Кати. В ее голосе прозвучали и страх, и ужас, и восторг, и восхищение, и удивление, и радость. Похоже, Кати не верила, что все это происходит на самом деле.
— Это дом Матушки, — ответила Ива.
— Клевый, — протянула Кати. — Он похож на дом с привидениями из книжек ужасов. И… Не знаю. Мне кажется, я его когда-то видела. Или он мне когда-то снился?
Они подошли к воротам, и в тот же момент высокая и темная фигура шагнула им навстречу.
— Ты где шлялась, маленькая чертовка? — послышался масленый голос Доброзлой Поварихи. У Ивы отлегло от сердца: судя по голосу, Роза была в добром обличии. — Неделю будешь… Эй! А это еще кто?
Темной громадой Повариха нависла над Кати, точь-в-точь великан-людоед, склонившийся над добычей. В белках выпученных глаз отражалась пляска огней. Ива услышала запах Кухни — сладковатый и пряный, уютный и дикий, запах свежей выпечки и свежей крови. Роза улыбалась, причем дружелюбно, но у нее были очень большие зубы. А Кати, как ни крути, еще не умела читать лица Поварихи и понятия не имела, когда действительно стоит бояться.
Девочка сжалась, должно быть, пытаясь превратиться в маленькую мышку и юркнуть в ближайшую норку. Но затем вдруг резко вскинула голову и посмотрела Розе в глаза.
— Я Кати, — пискнула она, прежде чем Ива ответила за нее. — Кати Макабреску.
Не отпуская руки Ивы, она попыталась сделать реверанс, чем тронула Повариху до глубины души: Роза ценила хорошие манеры. Она расплылась от умиления.
По случаю Праздника Повариха надела лучшее из своих платьев: черное, с накрахмаленным белым воротником и белым передником. На толстой, валиками, шее — ожерелье из стеклянных бусин. Однако на поясе все так же звенели ножи, блестящие и ржавые, в пятнах свежей и засохшей крови.
— Я встретила ее в лесу, — сказала Ива.
Повариха кивнула, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. Она продолжала разглядывать Кати, склонившись чуть ли не к самому ее лицу. Даже принюхалась.
— Что за беда привела тебя в этот дом, малышка?
— Беда? — растерялась девочка. — Ива сказала, что у вас сегодня Праздник, и… И я попала в сказку, а в сказках…
Роза громко фыркнула, будто вода попала ей в нос.
— Нельзя просто так найти этот дом. — Она покачала головой. — Только большое горе могло привести тебя сюда — то, что случилось, или то, что должно случиться… Большая потеря.
Она подняла глаза и посмотрела на Лес за спинами девочек. Но что можно разглядеть в сгустившейся темноте?
— Что значит «большая потеря»? — спросила Кати. Лицо ее стало серьезным и хмурым.
Повариха вздрогнула, словно она успела задремать, а слова Кати вырвали ее из земли сновидений. Громко звякнули ножи на поясе.
— Ты поймешь, — проговорила она, но затем на ее губах вновь появилась улыбка, — добрая, хотя и жутковатая. — Проходите. Вы как раз вовремя. Праздник вот-вот начнется.
Она посторонилась, пропуская девочек во двор, сама же осталась стоять у ворот. Ива с Кати пошли
