Ритуал для посвященных - Геннадий Геннадьевич Сорокин

— Почему похитители пишут «вы», а не «ты»? Им же достоверно известно, что Алексеева — мать-одиночка.

— Похитители — культурные люди, на «вы» к женщине обращаются, — пошутил Демидов.

— Айсен собрал деньги для выкупа?

— В воскресенье последнюю сотню занял.

— Если организатор похищения — Салех, — Воронов показал на фотографию каратиста на столе, — то он рискованно играет. Не успел его друг собрать всю сумму, как похитители тут же вышли на связь. Я бы на месте Айсена призадумался, откуда у преступников такая осведомленность. Тем более — «вы»! В записке практически открытым текстом говорится, что Алексеева должна была собирать выкуп не одна, а с кем-то. Что они сейчас делают?

— Кто? Айсен, Алексеева или Салех? Каратиста под наблюдение еще не взяли, а Алексеев… Завтра получим сводку, узнаем, как он провел день.

В восемь вечера, когда Воронов был уже в школе, Айсен и Салех поехали на улицу Серышева. Около гарнизонного универмага они разделились: Айсен пошел вперед, а каратист отстал на несколько шагов. Около указанной похитителями водосточной трубы Алексеев остановился, прикурил, отвернувшись от ветра, выронил сигарету, нагнулся, чтобы ее поднять. Когда якут вновь пошел по улице, на трубе уже красовался нарисованный мелом крестик. Когда он успел его нанести, агенты наружного наблюдения не заметили, но зафиксировали, что до Алексеева труба была чистой, а после его ухода — уже с условным знаком. Оставив метку, Айсен, не оборачиваясь, ушел на трамвайную остановку. Салех потоптался около Военторга и отправился домой. Он-то точно знал, что проверять отметку никто не придет.

В пятницу утром служба наружного наблюдения зафиксировала, что Иванов вместо работы поехал к дому Алексеевой. Старший группы наблюдения принял неожиданное и дерзкое решение — велел одному из агентов прополоскать рот водкой и встать между первым и вторым этажами в подъезде Алексеевой.

Как только Иванов вставил в дверь записку, нажал кнопку звонка и побежал, агент в два прыжка оказался на его месте, выдернул записку и спрятал в карман. Не успел он сдвинуться с места, как открылась дверь.

— Васька дома? — дыхнув свежим перегаром, спросил агент.

— Здесь такие не живут, — удивленно-испуганно ответила Надежда.

Агент уточнил адрес, дурашливо хлопнул себя по лбу.

— Перепутал! — обрадованно сообщил он ничего не понимающей девушке. — Мне же надо в шестой дом, а этот пятый… А ты ничего, симпатичная. Тебя как зовут?

— Никак!

Алексеева не стала дожидаться, пока подвыпивший мужик начнет к ней приставать, и захлопнула дверь.

Записку сфотографировали, вставили на место и позвонили в дверь. Послание от похитителей Алексеева получила на полчаса позже. Впоследствии выяснилось, что она не придала никакого значения визиту странного молодого человека, который ошибся адресом.

Текст записки гласил: «В воскресенье, 17.01.1988 года, в пять часов вечера, вы должны оставить деньги на железнодорожном вокзале в камере автоматического хранения, ячейка № 71. Код ячейки — 4321. Деньги должны быть упакованы в газету и помещены в полиэтиленовый пакет. После получения денег мы сообщим, где вы сможете забрать ребенка. Готовьтесь к тому, что это будет детская поликлиника в часы приема».

После получения копии записки Демидов съездил на вокзал, со стороны осмотрел ячейку камеры хранения № 71, прикинул, как провести задержание преступника незаметно от пассажиров. Вернувшись в управление, он застал Воронова, изнывающего от отсутствия новостей.

Прочтя записку, Виктор озадачился:

— То они в шпионов играют, то у всех на виду собираются выкуп забрать. На вокзале их повязать — легче легкого.

— Не скажи! — возразил Демидов. — Они могут послать ничего не знающего посредника, который переместит деньги в новое место. Ты схватишь его за руку, а он, кроме новой камеры хранения, ничего показать не сможет. Хотя все может быть! На всякий случай мы проработаем два варианта. Первый. Если за деньгами придет Салех или Иванов, то мы задержим его на месте. Второй. Если придет незнакомый человек, то придется отпустить его с выкупом, привлечь службу наружного наблюдения и выяснить, куда дальше ведет эта цепочка.

— Где они держат ребенка?

— Вариантов снова два. Если ребенка украли под заказ, то он в безопасности у новых родителей. Если организатором похищения был Салех, то младенца уже нет в живых. Обычная практика заграничных киднепперов — жертву убивают сразу же после похищения, чтобы не рисковать с возможным побегом или случайным разоблачением. В нашем случае о побеге речь не идет, а вот возиться с грудным младенцем холостые парни не будут. Проще ликвидировать его и начать требовать выкуп.

— Ты посчитай, сколько денег получит Салех, если это его затея! — запротестовал Воронов. — Он что, на психа похож, чтобы за пятьсот рублей младенца убивать? Пока все его поступки разумны и логичны. Убийство же ни в какие ворота не лезет.

— Не будем сбрасывать со счетов эту версию! — стоял на своем Демидов. — Пятьсот рублей — очень хорошие деньги. Особенно когда в них сильно нуждаешься.

Опасения оперуполномоченного оказались напрасными. Маленький мальчик был жив, здоров, рос и развивался в соответствии с возрастом. Каждый день к нему приходила молодая женщина, кормила досыта грудью, остаток молока сцеживала, но материнского молока ребенку все равно не хватало. Пожилая женщина начала прикорм младенца коровьим молоком. Поначалу мальчик не желал есть невкусное пастеризованное молоко, потом смирился и стал уплетать по бутылочке зараз.

— Скоро он окрепнет, и мы двинемся в путь! — с умилением рассматривая ребенка, шептала его новая мать.

Ее муж был настроен скептически. Он вообще был против всей этой затеи с сыном-младенцем, но возразить жене не смел. В их семье она была главной.

20

Виктор Воронов был физически развитым молодым мужчиной, но когда он здоровался за руку с оперуполномоченным Вячеславом Долголеевым, испытывал острое чувство неполноценности: собственная рука казалась ему крошечной, почти детской — настолько мощным и крупным был Долголеев. Форменную одежду Долголеев старался не носить — под милицейским кителем, даже на размер больше, его живот вызывающе выпирал. В просторной гражданской одежде он чувствовал себя комфортнее и был похож на тяжелоатлета, забросившего спорт совсем недавно, но уже успевшего обрасти жирком.

В воскресенье Долголеев и Воронов дожидались новостей в краевом УВД. Виктор нервничал, порывался закурить. Не переносящий сигаретного дыма Долголеев, заметив, что Виктор взял в руки пачку, прорычал: «Не кури, мать твою! Не кури, или я тебе голову оторву».

Воронов со вздохом повернулся к Долголееву, всмотрелся в его поросячьи глазки на упитанном лице и начал расхаживать по кабинету взад-вперед. Долголееву это быстро надоело.

— Витя, посмотри сюда! Вот это видел? — Он продемонстрировал пудовый кулак. — Еще раз ты промелькнешь у меня под