Последний адмирал Заграты - Вадим Панов

Не он один посмотрел — Эмиль Кумчик встречался с генералом Джефферсоном, и его возвращения с нетерпением ждали все собравшиеся в кабинете лидеры Трудовой партии.

— Ну? — выдохнул Рене Майер, белобрысый толстяк, являющийся председателем парламентской фракции трудовиков.

— Как все прошло? — Мика Мучик даже привстал на стуле. — Как?

— Не томи, — пробормотал Ян.

Эмиль, старательно сохраняя на лице бесстрастное выражение, медленно подошел к столу, уселся за него, сложил ручки, обвел друзей долгим взглядом и лишь после этого, вдоволь поиграв на их нервах, широко улыбнулся.

— Начальник полиции разрешил проведение завтрашней демонстрации в поддержку демократических реформ Генриха II.

— Да!

Не сдержавшийся Мика бросился обнимать довольного собой Кумчика, Майер громко захохотал, а Зопчик врезал кулаком по подоконнику.

Старый глупый Джефферсон проглотил наживку, разрешил «мирную» демонстрацию, которая закончится…

Завтра. Всё случится завтра.

Зопчика затрясло от нетерпения.

Завтра!

Невозмутим остался только сидящий в уголке Мойза Пачик. В партии он не числился, никакого официального отношения к ней не имел, а на совещаниях представлял тайного спонсора. И поэтому последнее слово всегда оставалось за ним.

— Радоваться пока рано, — ровно произнес Мойза, когда гомон слегка утих. — Мы еще ничего не сделали.

И поправил неброский галстук. Он вообще был неброским: серенький костюм, недорогие туфли, дешевая сорочка, дешевая шляпа — Пачик делал всё, чтобы не привлекать к себе внимания, и у него получалось, несмотря на ярко-рыжие волосы и приметно-конопатое лицо. Трудовики постоянно забывали о его присутствии и дружно вздрагивали, когда Мойза неожиданно подавал голос.

— Ничего не сделали?

— Рано радоваться?

Трудовики растерянно уставились на незаметного Мойзу.

— Разве ваши люди не готовы? — спросил Майер.

— Готовы, но еще ничего не сделали. — Мойза произносил слова скучным тоном мелкого чиновника. — Дождемся завтрашней ночи, тогда и повеселимся.

— У нас будет повод! — воскликнул Мика, все еще обнимающий Эмиля.

— Надеюсь, — кивнул Пачик.

Собственно, можно было расходиться: все дела сделаны, все приказы отданы, трудовики ждали только приезда Эмиля, однако сухой тон Мойзы заставил Зопчика вспомнить, что он не поделился с друзьями не самой приятной новостью.

— Кто-нибудь, кроме меня, в курсе, что в Альбург прибыл Помпилио дер Даген Тур? — громко спросил Ян.

И перехватил удивленный взгляд Пачика.

— Ну и что? — осведомился Мика.

— Нам какое дело? — поинтересовался Эмиль.

— А кто это? — спросил туповатый Майер.

— Известный путешественник, который считается то ли резидентом лингийской разведки, то ли личным представителем лингийских даров, то ли вообще тайным эмиссаром Сената Герметикона, — ответил Пачик. После чего вновь посмотрел на Зопчика. — Я в курсе.

— В вас я не сомневался, синьор Пачик.

Мойза с достоинством кивнул.

— Какое нам дело до странствующего адигена?

— Вздернем его вместе с остальными, — хохотнул Мика.

— Недолго им осталось, — поддержал друга Кумчик.

— Помпилио опасен, — хмуро отозвался Зопчик.

— Один человек?

— Хорошего же ты о нас мнения.

— Каким бы опасным он ни был, он ничего не разрушит и ничего не изменит. Одиночке это не под силу.

Они говорили правильные слова, очень правильные, однако…

— Почему тебя так заинтересовал Помпилио? — негромко спросил Мойза.

Ян выдержал тяжелый взгляд неприметного представителя спонсора и медленно ответил:

— Помпилио — лингиец. Вдруг следом притащатся его сородичи?

По тому, как резко умолкли остальные трудовики, Зопчик понял, что удар достиг цели.

— Лингийцы прекратили переговоры с Генрихом, — припомнил Майер. — Разве не так?

Именно так. Если бы упрямый король сумел заручиться поддержкой даров, никто не рискнул бы раздувать на Заграте пожар. Лингийский союз признавал только одну форму правления — адигенские дарства, и умел отстаивать свои принципы. Однако Генрих II не согласился пожертвовать независимостью и единоличной властью и теперь пытался самостоятельно спасти и первое, и второе.

— А вдруг король сообразил, что тонет, и отправил к дарам гонца? — осторожно спросил Мика.

— Генрих Гордый? Ни за что. — Эмиль покачал головой. — Он сдохнет, но сдохнет королем.

— Тогда что здесь делает проклятый адиген?

Трудовики уставились на Зопчика. Ян пожал плечами.

— Говорит, что хочет отвезти на Андану эту старую дуру Агату дер Суан, свою тетку. — Выдержал паузу. — Я ему не верю.

— Она правда его тетка?

— Разве что десятиюродная.

— Все адигены — родственники.

— У этих тварей кровосмешение в почете. Выродки!

— У них просто так принято: кузен, кузина, тетушка, дядюшка…

— Да плевать, как принято у них! — взвизгнул Мика. — Я не хочу, чтобы завтра над Альбургом зависли лингийские доминаторы!

Мика был самым юным и самым пугливым из всех трудовиков, однако на этот раз приятели разделили его неуверенность и боязливо поежились: доминаторы — это серьезно. Это бомбы, стодвадцатимиллиметровые орудия и десант лингийских егерей. Это конец всем мечтам о власти и прогулка на фонарный столб.

А ведь несколько минут назад всё было замечательно: разрешение на демонстрацию получено, всё подготовлено, план продуман до мелочей, перспективы самые радостные, и вот какая незадача…

— М-да… — хрюкнул Пачик. — Хороши же вы, уважаемые борцы за толерантность.

— Давайте обойдемся без оскорблений, — попросил Майер.

— Я и не думал.

— Наша цель — честная борьба за счастье трудового народа, — заученно произнес Мика. — А вот вы, Мойза, должны делать так, чтобы…

— Чтобы выведенное на демонстрацию быдло озверело, чтобы по ночам стреляли, чтобы убивали полицейских и вам не мешали приблудные адигены, — перебил трудовика Пачик. — Я знаю свои обязанности.

— То есть вы разберетесь с Помпилио?

— Боюсь, это будет непросто, — добавил Зопчик прежде, чем Пачик успел ответить. — Я навел справки и выяснил, что наш приблудный адиген — бамбадао.

— Болван, — прошипел Мойза, яростно сверкнув зелеными глазами.

— Ух, — вдохнул Майер.

— Это правда? — Эмиль побелел.

Новость о появлении лингийского адигена встревожила трудовиков, а вот информация о том, что Помпилио — бамбадао, ввергла их в панику.

— Послушайте, Ян, я знаю о Помпилио дер Даген Тур больше, чем вы думаете, — веско произнес Пачик. — Компания не оставляет без внимания фигуры такого масштаба.