С Кощеем жить – злодейкой быть - Марина Бастрикова

фиг поймешь, какая для чего. Так что определяла на запах. Главное, чтобы с депилирующим средством не перепутала. Но буду надеяться, что оно тут только в распыляющемся виде. Иначе быть Снежной Королеве полноценным зеком.

Из душа я вышла, обмотавшись огромным черным полотенцем. Пахло оно потрясающим парфюмом, но каким-то немного мужским. Ну не странно ли? Женские баночки и мужское полотенце.

В комнате был Кощей, он ставил на небольшой прикроватный столик поднос с едой.

Уже одетый в свою стандартную старомодную классику. И даже с тростью. Интересно, как он тащил и поднос, и трость? Воспоминания о вчерашнем поцелуе вызвали мурашки. Наверно, нельзя вот так забивать на все и отдаваться чувствам с мужчиной, с которым знакома совсем чуть-чуть. Но… мне этого захотелось снова. Я подошла непозволительно близко, встретилась с ним взглядом и постаралась максимально мило улыбнуться.

– Спасибо.

Его лицо ничего не выражало, и он сделал шаг назад. Вот только у меня возникло ощущение, что между нами нить. И этим своим отступлением он ее разорвал. Нить же, наверно, была привязано к сердцу – именно оно заболело. А звон от разрыва застучал в ушах. На мгновение даже закружилась голова. И я бы спихнула все это на какую-то магию, но магия на меня не действует. А вот это показное равнодушие очень – даже.

Ноги задрожали, и я грузно уселась-упала на кровать. Кощей что-то сказал, но я даже не разобрала слов. Потому что было максимально официально. Я бы могла подумать, что тут как в мелодраме. Он что-то про меня подумал и обиделся. Но вряд ли бы Кощей так сделал. Уж что я успела понять за эти дни – он не склонен к поспешным выводам и не боится сделать больно, если считает, что так проблема решится быстрее. Он не будет медленно отрывать лейкопластырь, а рванет его резко, но потом залечит рану, если по какой-то причине решил защищать.

И если бы стоял вопрос о недопонимании – я бы уже поняла каком. Одним-двумя словами в виде приказа он бы смог выразить все. По крайней мере, так мне казалось. Хотя нет, в этом я была даже почему-то уверена.

Причина его отстранения в другом. Это просто его решение. Но не буду раньше времени расстраиваться. Не буду же, правда?

Ждала, когда он уйдет, чтобы поплакать, но до ушей донеслось слово «привидение». Я постаралась прислушаться, что опять мне пытался сказать Кощей. Но ему не было свойственно повторяться. Он уже разворачивался уходить.

– Постой, – я подбежала к нему и схватила за локоть. – Тут водятся привидения?

Он посмотрел на меня удивленно. Ну да, наверно, он уже мне что-то объяснил, пока я предавалась боли и унынию. Но Кощей постарался терпеливо, как маленькому ребенку, повторить:

– Да, но ты их не увидишь, так как не имеешь никаких магических сил.

– А сейчас… тут… есть кто-то… из них? – Меня затрясло, и я цепче обхватила локоть Кощея. По идее, хорошо бы его тоже игнорить, чтобы понял, от чего он отказался. Вот только я без его присутствия чувствовала себя слишком беззащитной, чтобы мне доставало уверенности полелеять свою гордость.

– Да.

Я не следила за выражением лица Кощея во время ответа, а испуганно оглядывалась в поисках привидения. Нет, лучше не стоит показывать испуг. Решила смотреть в одну точку внимательно, чтобы призрак решил, что я его вижу.

– Призрак у тебя за спиной.

Суть этой информации плюс пугающе низкий бас солиста «Рамштайн» доконал мои нервы, и я, взвизгнув, подпрыгнула. Затем спряталась за спину Кощея. Выходить оттуда уже не собиралась. И дело было не только в призраке. На полу в месте моего прыжка лежало черное полотенце.

Я стояла голая за спиной Кощея и прицепилась пальцами к его бокам. Кощей попытался повернуться, и я взвизгнула еще громче, чем от привидения:

– Не оборачивайся!

Так, что же делать, что же делать? Конечно, хорошо бы воспользоваться ситуацией и показать понравившемуся мужчине, что он теряет. Но, к сожалению, мое смущение совершенно точно не позволило бы это сделать. Ни один мужчина, кроме брата и отца, не видел меня да даже просто без лифчика. В нашей семье было строго с личными границами, и мы всегда стучали в дверь чужой комнаты.

Что же можно сделать в такой ситуации? Невольно посмотрела на напрягшуюся шею Кощея. Опять его вены вздулись так, как… Холод из-за потери спасающего от прохлады комнаты полотенца сменился на ощущение тепла внутри.

В мелодрамах героини обычно начинали что-то пытаться сделать, в итоге падали и попадали в еще более неловкие ситуации. Я к демонстрации своего тела не была готова, поэтому лучше основные действия переложить на собранного Кощея. Так, стоп.

– А этот… привидение, он все видит? – Голос мой уже заранее дрожал от гнева.

– И даже комментирует. Хорошо, что ты этого не слышишь. – В тоне Кощея звучало напряжение с помесью насмешки.

– Так. Поворачивайся медленно лицом к двери. – Я еще крепче обхватила его, чтобы проконтролировать попытку обернуться и исключить свое случайное падение.

Бессмертный послушался.

– Иди к двери. – Отпустила его пиджак и, пока Кощей шагал к двери, схватила полотенце и им обернулась. Кощей же честно дошел до двери, не оглядываясь. И вышел.

Так, нужно срочно одеться во что-то понадежнее. Но из одежды было только то платье, сшитое домовым и испачканное за время приключений. Побродила по комнате, но замены не нашлось. Ладно, буду крепко держать это полотенце. Если оно не падает, то прикрывает все очень качественно и получше моего платья. Пойду найду Кощея или слугу какого. Должен же кто-то работать в таком огромном замке? Не Кощей же его убирает так качественно? Хотя еду принес сам…

Дверь еще была приоткрыта, и я выглянула наружу. Может, смогу окликнуть кого. Вот только в коридоре был один Кощей. Странно, что он еще не ушел. Стоял, упершись лбом в стену. Я видела только его шею и висок. По ним градом лился пот. И хотелось бы мне съехидничать, что биться о стену головой надо старательнее, чтобы подействовало. Но не стала. Слишком интимной и не предназначенной для чужих глаз показалась картина. Я отступила обратно вглубь комнаты и села на кровать у столика с подносом. Что такого происходит у него в жизни, что он не дает воли чувствам? Причем именно хорошим, добрым чувствам. Любовь же к ним относится, верно?

Тут же затрясла головой. Какая любовь? Мы знакомы всего ничего. Не верю я, что, не зная человека, можно его полюбить. Ведь это тогда