Век магии и пара. Книга 4. Лейтенант - Рамис

Я подошёл к грязному окну с толстой деревянной рамой и треснувшим по всей длине стеклом, отодвинул штору. Передо мной была улица. Двух-трёх этажные дома, напиханные впритирку друг к другу, желтели угрюмыми стенами, а по разбитой дороге время от времени проезжали старые паровые машины, дымя на всю округу. Напротив, возле питейного заведения, стояла невзрачно одетая компания. Мимо шли такие же невзрачные прохожие. А над домами возвышались заводские трубы, выпускающие в серое небо плотный чёрный дым.

Монастырки – городок, находящийся в окрестностях Нижнего Новгорода – встретили нас пасмурной тоской. Хоть май уже неделю как вступил в свои права, погода стояла прохладная. После долгих месяцев, проведённых среди бурной зелени под ярким солнцем тропических широт, складывалось ощущение, что светофильтр в этом мире выкрутили на минимум – настолько всё вокруг выглядело тусклым и невзрачным.

Городок этот не входил в боярские владения, а был, если можно так выразиться, муниципальной собственностью со всеми вытекающими последствиями: плохие дороги, неухоженные улицы и фасады домов, давно не видевшие ремонта, нищее население, да натыканные повсюду заводы, отравляющие воздух.

– Поезд могли задержать на несколько дней, – предположил я. – Кто знает...

– Это маловероятно. Мы всё рассчитали. Если телеграммы нет, это значит только одно, – Виноградов замолчал, но я понял, что он хочет сказать. Наши мысли совпадали.

– И всё же. А вдруг авария на железной дороге? Такое тоже бывает.

– Бывает. Но ты и сам знаешь, что следует исходить из худшего варианта.

– Да, конечно, – я повернулся спиной к окну, прислонился к подоконнику и стал смотреть в пол перед собой, прокручивая в голове сценарии развития событий. – Значит, про нас узнали... Но почему взяли только их? Почему не нас? Я для них – более важная фигура, и охотятся, скорее всего, в первую очередь именно за мной.

– Потому что разделить группу приезжих по двум направлениям – это наша с Анатолием Андреевичам идея, – объяснил Виноградов. – Никто из руководства здесь в России не был в курсе нашего плана. Знали только маршрут Добронравова.

– Значит, о нашем местонахождении полиция не знает?

– Нельзя с уверенностью сказать, знают они или нет. Если наших схватили, и кто-то из них раскололся, полиция может быть уже в курсе, где нас искать. Может, они уже следят за домом. Поэтому надо решать, что делать. Времени мало.

– Кто мог это сделать? – как бы размышляя вслух, произнёс я. – Кто-то из руководства? Кто-то из среднего звена? Кому мы теперь можем доверять? Что думаешь, Олег?

– В любой организации, особенно тайной, есть слабое звено. Не исключено, что были подсадные. Или кому-то посулили хорошую жизнь, возможность выйти из тени – кто знает? Четвёртое отделение тоже работает, а конце концов. А может, у них в Александрии свой человек был? Да всё, что угодно... Но как я сказал, предполагать стоит худшее. На данный момент мы можем доверять только тем, кто находится здесь, в квартире. Мы должны придерживаться плана: следует поскорее покинуть это место и найти новое убежище, о котором не знает никто, даже члены Союза.

– Но я всё равно должен связаться с Птахиными. Есть Союз или нет, а моя цель остаётся прежней.

– Само собой. Но первым делом мы должны обезопаситься себя. Лучше всего, если уедем на какое-то время из Нижнего. Возможно, стоит разделиться.

Я принялся расхаживать из стороны в сторону по скрипучему деревянному полу. Группа из девяти человек, в число которых входил я, прибыла в Нижний Новгород вчера вечером. Мы летели дирижаблем до Анталии, а потом несколькими поездами с пересадкой добирались до пункта назначения, где должны были связаться с группой Добронравова, которая летела из Уайтхолла в Анкару, и двигалась уже оттуда. Мы рассчитали всё так, чтобы Добронравов со своими людьми приехал первым и отправил нам телеграмму. Вот только телеграммы не было...

События разворачивались по худшему сценарию: Добронравов в Нижнем до сих пор не появился, и мы не знали, что случилось с ним и его людьми. Самое очевидное – нас предали, и Добронравова схватили, а мы остались без какой-либо поддержки со стороны Союза, ведь предателем мог оказаться кто угодно, а значит, доверять нельзя никому. Теперь мы одни, сами по себе.

Но я всё равно собирался придерживаться плана. Плевать на Союз. Даже если их всех схватили, это никак не повлияет на мои цели. Я намеревался связаться с Птахиными, заручиться поддержкой как можно большего количества боярских родов, а потом заявить о своём праве на наследство. И чем скорее я возглавлю Барятинских, тем быстрее окажусь в безопасности вместе с моими спутниками, ибо по заверениям Добронравова, в существующих обстоятельствах император не осмелится посягнуть на главу одного из крупнейших родов.

Я вздрогнул, когда в комнату постучались.

– Войдите, – ответил Виноградов.

Заглянула Таня:

– Вы тут долго ещё будете сидеть? Чай стынет, между прочим.

– Подожди, пожалуйста, – ответил я. – Мы немного заняты, но скоро подойдём.

– Всё нормально? – спросила Таня, увидев мой обеспокоенный вид.

– Всё хорошо. Просто кое-какие вопросы требуется уладить. Ступай.

– Ну смотрите... – Таня ушла, закрыв за собой дверь.

– Есть мысли, куда податься? – спросил я у Виноградова, который с задумчивым видом сидел за столом.

– Мне сложно что-то предложить, ведь я последние десять лет прожил в Александрии. У меня нет здесь ни знакомств, ни связей. Тебе лучше знать, где можно укрыться.