Грязное мамбо, или Потрошители - Эрик Гарсия

Но что касается нашей личной безопасности, дело было верное. Рыльце у этого друга наверняка в пушку и нет интереса доносить про нас в Кредитный союз, сколько бы денег ни обещали за наши головы.

Да и что нам оставалось? Мы пошли к аутсайдеру.

Большую часть своей профессиональной жизни я костерил аутсайдеров последними словами; это были конкуренты, выхватывавшие кусок из нашего рта. Специальные оперативные группы постоянно вели поиск и нередко накрывали их «малины», но чаще возвращались с пустыми руками. Мы были львами, они — стервятниками. Но если бы не их мышиная возня, я не познакомился бы с Мелиндой.

Шел седьмой год моей карьеры в союзе, Мэри-Эллен давно превратилась в зыбкое воспоминание, от которого слегка сжималось в животе, вроде как при несварении желудка. Работа шла хорошо: мне присвоили третий уровень, что позволяло проводить изъятия, которые раньше делать законно я не имел права. Это означало доступ в круг квалифицированных профессионалов и знаменитых клиентов, а также выполнение деликатных заказов.

Вечером Фрэнк вызвал меня к себе в кабинет и вручил тощую папочку, где, как нарочно, собрались все возможные осложнения. Пожилая леди, прожившая столько, что всем бы нам так, прекратила перечислять взносы за свой «Джарвик» несколько месяцев назад; Кредитный союз хотел вернуть свою собственность до того, как старушка преставится и заберет дорогостоящий прибор с собой в могилу. Подобное случалось и раньше — безобразные ситуации, требовавшие хлопотных эксгумаций и повергавшие в истерику наш отдел пиара, поэтому мне поручили забрать прибор до того, как события примут нежелательный оборот.

Дом престарелых находился на окраине города рядом с безликими многоэтажками с дешевыми квартирами, наискосок от бензозаправки. Мусор на тротуарах, покосившиеся заборы, машины, мчавшиеся по оживленной улице рядом. Трехразовое питание — жидкая овсянка, комната отдыха с двумя настольными играми, в которых не хватает трети фишек. Сюда любящие детки отправляли своих родителей, дедушек и бабушек в отместку за то, что много лет назад не получили на Рождество заводную машинку.

Пара слов для Питера.

Убей меня, если хочешь. Нет проблем.

Выследи меня и отомсти. Пытай. Заставь визжать. Я пойму.

Но если отправишь в подобное заведение, если заживо похоронишь в такой вот дыре, где меня будут поддерживать в добром здравии шестнадцать таблеток в час, тогда хрен тебе в завещании, сынок.

У миссис Нельсон стоял «Джарвик-11», недорогая модель без всяких наворотов. Точная информация о «Джарвике» была заложена в мой сканер, чтобы я легко вычислил старушку в дебрях бесчисленных искорганов, в доме-то престарелых. Я не задумывался всерьез о том, чтобы наполнить помещение парами эфира: во-первых, я его с собой не брал, во-вторых, вряд ли старики способны дать адекватный отпор. Ох, не люблю я проводить изъятия у пожилых. Их дни сочтены, они уже собираются в дорогу, а тут я набрасываюсь и отнимаю у них последние отпущенные минуты, это с одной стороны. С другой — надо вовремя оплачивать счета.

Я вошел через парадную дверь и миновал приемную, призвав девицу за стойкой к молчанию, приложив палец к губам (своим). Она, видимо, была новенькой и при моем появлении будто прикипела к стулу. Из озорства я включил сканер. Он пискнул. Девушка подскочила. Я послал ей воздушный поцелуй и пошел дальше.

За несколько лет до этого Джейк отдавал модифицировать мой сканер, поэтому я сразу набрал массу информации, бродя по коридорам. В тот день было жарко, и я пришел в черной футболке; татуировка Кредитного союза на шее действовала на людей как беззвучный взрыв. Обитатели шаркали туда-сюда, некоторые с «ходунками», другие самостоятельно, и смотрели на меня, что-то бормоча себе под нос. Некоторые отворачивались в тщетной попытке скрыть неоплаченные искорганы.

— Я не за вами, — говорил я самым испуганным. — Идите по своим делам.

Это их успокаивало. Возможно, они станут моими клиентами через неделю или месяц, но не было никакой необходимости им об этом сообщать.

Сигналы приходили со всех сторон, и я бегло просматривал данные в поисках «Джарвика-11» миссис Нельсон. Здесь было слишком много трансплантатов, чтобы увидеть все сразу. Уменьшив поле сканирования, я остановился посреди одного коридора, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, стараясь изолировать сигнал. На дисплее мелькнула цифра одиннадцать, я быстро включил обратную перемотку и захватил цель. Когда на экране побежали подробные характеристики искоргана, я был уже в комнате.

Две женщины. Одна старая, другая молодая. Одна с искорганом, другая без. Одна в кровати, другая в кресле. Одна спит, другая бодрствует с широко раскрытыми глазами. Понять все это было нетрудно.

Молодая — сиделка, как я предположил, — попыталась мне помочь.

— Вы ошиблись дверью, — сказала она. — Прошу вас выйти.

— Извините, мэм, — ответил я, — но мне надо сделать кое-какую работу для Кредитного союза. А вот вам действительно лучше выйти. Это зрелище не для женщин.

Ничуть не испугавшись, она решительно приблизилась ко мне вплотную. Я и не думал отступать. Она была высокой, почти моего роста, с узким заостренным лицом, копной огненно-рыжих волос и царственной осанкой.

— Я знаю, кто вы и что делаете, и еще раз повторяю — вы ошиблись дверью. Это Сельма Джонсон, у нее нет того, что вам нужно.

Я взглянул на сканер — с дисплея мне подмигнул искомый «Джарвик-11». Одна из первых моделей, без дополнительных функций, два желудочка и два предсердия качают кровь до бесконечности. Устройство отчего-то не давало серийного номера и имени владельца, но заново откалиброванные сканеры порой начинали глючить. Взаимные уступки технологий.

— У нее «Джарвик-11», за которым я пришел, — сказал я, пытаясь обойти сиделку и подойти к лежавшей на постели. — И он нужен мне до полуночи. Работа есть работа, леди.

— Я знаю, что это ваша работа, и все же вы ошиблись, балда. — В первый раз Мелинда назвала меня этим ласкательным прозвищем, и даже тогда, задолго до нашей свадьбы, у меня по спине побежали мурашки от удовольствия.

Именно в тот момент я впервые убедился, какой упрямой бывает моя третья бывшая жена. Выстрелом из тазера я мог отправить ее отдыхать, но отчего-то предпочел беседовать без электростимуляции. Мне словно хотелось ссоры с этой женщиной — в центры удовольствия моего мозга поступали настойчивые импульсы, словно именно этой выволочки мне и не хватало всю жизнь.

Терапевта Кэрол это немало повеселило.

— Она приобрела «Джарвик» у аутсайдера, — призналась наконец Мелинда. — Ясно? Вы не можете его забрать, поскольку это не собственность союза.

— А сканируется одинаково.

— Можно подумать, с одним искорганом ходят два человека, — саркастически покивала она. — Вы в состоянии считать серийный номер?

— Ну, нет, но…

— Потому что он с черного рынка. Это я помогла ей найти аутсайдера, который согласился помочь.

Я онемел. Во-первых, большинство людей попросту боятся разговаривать со специалистами по возврату биокредитов, а эта не моргнув глазом признается, что помогла клиентке связаться с аутсайдером. Но девица — женщина — буквально клубилась праведным гневом. В комнате вдруг стало жарко.

— Не хочешь пойти со мной на ленч? — спросил я.

— Тогда вы покинете эту комнату?

— Да.

— Хорошо, схожу, — сказала Мелинда.

И после того как она провела меня по лестнице тремя пролетами выше в двухместную палату к миссис Нельсон и постояла рядом, сложив руки на груди, пока я изымал «Джарвик-11», действительно принадлежащий Кредитному союзу, у меня состоялось первое настоящее свидание с третьей бывшей женой. Мы сидели в кафе, ели сандвичи и говорили о прошедшем дне. Сердце я оставил в «бардачке».

Кстати, о судьбоносных трапезах.

Через три дня после окончания войны я впервые попробовал африканскую кухню. Мы пробыли там почти два года, следовательно, не считая приемов пищи во время маневров, у нас было примерно двести двенадцать шансов попробовать местную еду, но я ни разу не отваживался на это до тех первых послевоенных дней.

Мы добрались до Виндхука, столицы Намибии, уже за полночь, въехав на танках на узкие мощеные улочки, приветственно махая руками удивленным горожанам, пока наши гусеницы превращали их дороги в щебень. Мне и нескольким парням, проехавшим последние километры до Виндхука, дали сорок восемь часов на разграб… в смысле повеселиться в городе, который не видывал дискотеки за всю тысячелетнюю историю своего существования. Но мы поставили себе задачу найти способ развлечься и должным образом отметить окончание африканского конфликта.

Квартала красных фонарей там не оказалось, что я воспринял с облегчением. Мне не нужна была еще одна жена.