Пикантное пари - Роксана Морган

Он остановился напротив прилавка с холодными закусками, овощными блюдами и фруктами и взял с полочки раздаточной стойки гладкий зеленый огурец, длиной в добрых девять дюймов и очень толстый, как отметила Шеннон, внимательно наблюдавшая за Ричардом в зеркало.

Он вернулся к ней, сжимая огурец в руке, и сказал:

– Надеюсь, что эта штуковина тебя удовлетворит.

Шеннон взглянула в зеркало.

Главный редактор журнала «Женщина» стояла в пикантной позе, выпятив голый зад и упираясь голой грудью в прилавок. Ее элегантный наряд перепачкался шоколадом и кремом, волосы растрепались и намокли в сиропе, лицо раскраснелось от сексуального возбуждения. Обнаженные ягодицы тускло поблескивали в полумраке.

– Я согласна, – обреченно сказал Шеннон.

Ричард дотронулся пальцем до ее промежности. Клитор затрепетал, влагалище увлажнилось, Шеннон низким голосом простонала:

– Не томи меня, Ричард! Действуй!

На ее щеках и шее вспыхнул румянец. Лицо Ричарда тоже покраснело. Пенис, болтавшийся до этого, как кожура банана, ожил и начал разбухать и крепнуть. Сжимая в руке огурец, Ричард стал мастурбировать. Наконец его член встал, и Ричард грубо раздвинул ей ноги коленом.

– Приготовься! – мрачным голосом произнес он.

Шеннон насторожилась.

Ричард взял с прилавка ватрушку, размахнулся и шлепнул ей Шеннон по заднице.

Шеннон взвизгнула, холодная начинка залепила ей всю промежность. Ричард тщательно размазал ее по ягодицам и половым губам, и густая жижа потекла по ногам, смешиваясь с естественными соками. Лучшей смазки трудно представить!

– Заполни мою пустоту, – выдохнула Шеннон.

Ей не пришлось долго ждать.

Толстый прохладный огурец прижался к преддверию влагалища, Ричард резко шлепнул по другому его концу ладонью – и овощ легко вошел в Шеннон, заполнив собой все лоно.

Она охнула.

Пронзенное холодом, горячее влажное лоно скукожилось, кожа покрылась пупырышками. Не решаясь пошевелиться, Шеннон распласталась по прилавку, уткнувшись лицом в крем и свыкаясь с новыми ощущениями.

Ричард стал плавно двигать огурцом внутри ее, то вытягивая овощ из лона, то вгоняя его обратно. Постепенно он наращивал темп, зад Шеннон покраснел и вздрагивал при каждом новом толчке. Туда-сюда, туда-сюда. Шлеп, шлеп, шлеп…

– О Боже! – простонала она, чувствуя, что кожа ее пылает, а соски уперлись в поднос. Она стала тереться о него набухшими грудями, перемазанными кремом и шоколадом, жадно хватая ртом воздух. Мышцы ее напряглись, юбка треснула по шву, когда она пошире расставила ноги. Холодная кремовая масса хлюпала и чавкала в горячем влагалище, придавая остроту ее ощущениям.

Пот струился по ее лицу, искаженному гримасой сладострастия, крем размазывался по груди и животу. Взглянув в зеркало, Шеннон увидела, что Ричард мастурбирует другой рукой. Он вновь вогнал в нее огурец, и она закричала:

– Да, да, да!

Холодный толстый овощ словно бы разорвал ее пополам. Поразительный температурный контраст вызвал у нее бурную реакцию. Шеннон задрожала от головы до ног, ей показалось, что у нее начались схватки.

Влагалище конвульсивно сокращалось, сок тек из него ручьями. Ричард зарычал и, упав на Шеннон, кончил ей на ягодицы. Издав торжествующий вопль, Шеннон забилась в сокрушительном оргазме.

Служба безопасности Британского музея объявила отбой тревоги в четыре часа пополудни. Открывать для посетителей залы охранникам не хотелось, но администрация заставила их это сделать. Двери помещений на первом этаже, в том числе и кафе, отпер Фрэнк Симмонс.

Завидев двух уборщиков в белых комбинезонах, выходящих из кухни с черными мешками для мусора в руках, охранник кивнул им и пошел дальше, не придав этой встрече значения.

Не будь он так измучен безуспешным поисками взрывного устройства в здании, он, возможно, и задумался бы, почему у обоих уборщиков мокрые волосы. А ведь, согласитесь, довольно странно, что уборщики моют голову на кухне кафе. Но Фрэнк Симмонс был слишком зол, чтобы задуматься о таких пустяках.

Последнее, что услышал он, прежде чем свернуть в коридор, ведущий к египетскому залу, были слова женщины-уборщицы, произнесенные звонким голосом:

– Я раньше недооценивала тебя, Ричард. Почему бы нам не пообедать как-нибудь вместе…

Глава 12

Наступило двадцать девятое августа.

Шеннон Гарретт отрешенно уставилась в окно офиса.

Последняя пятница месяца…

Почему не было пари в четверг? Похоже, время вышло.

Значит, все кончено…

Последние капли стихающего дождя стучались в оконное стекло. Взглянув на хмурое небо, затянутое тучами, Шеннон зябко передернула плечами. В офисе, освещенном люминесцентным светом, было тепло и уютно. И все же на душе у главного редактора скребли кошки. Пошел десятый час…

Сверху так и не поступило указаний относительно пари. Почему?

Шеннон отвернулась от окна и спросила:

– Лиза, не могли бы вы приготовить два кофе? Нет, лучше две чашки горячего шоколада!

– Да, конечно! – отозвалась Лиза – помощница Джулии Ройстон, – выглянув из своей каморки. – Вы, случайно, не знаете, какая редакция будет расформирована, наша или журнала «Крошки»?

Трое других сотрудников, находившихся в помещении, навострили уши. Как заметила Шеннон, Гэри потеребил мочку уха с серьгой и, наморщив лоб, уставился на монитор; Джулия, правившая от руки напечатанный на машинке текст, подула на ярко-рыжий локон, упавший на лоб; а юный Майк принялся озабоченно выводить адрес на конверте, подготовленном для отправки.

– Я в полном неведении, – ответила Шеннон. – Если бы я что-то знала, то сразу бы рассказала. Ты ведь знаешь, что у меня нет секретов от подчиненных. Как только шоколад будет готов, подай его в мой кабинет.

В комнату вошла Аликс, держа в руке мокрый плащ защитного цвета. Она поправила мокрые серебристые волосы и воскликнула:

– Доброе утро, босс! У вас, случайно, не найдется полотенца?

Через несколько минут Шеннон и Аликс Невилл, подсушившая волосы занятым у кого-то кухонным полотенцем, сидели за столом главного редактора. Аликс распустила волосы по плечам, давая им просохнуть, взяла чашку с горячим ароматным напитком и с удовольствием отхлебнула из нее.

– Значит, никаких новостей, – сказала она, облизнув перепачканные шоколадом губы. В ее серых глазах промелькнула тревога. – Но почему? Здесь что-то не так! Знаешь, Шеннон, я хочу тебе кое-что сказать откровенно. Но боюсь, что тебя это не обрадует.

– Выкладывай! – Шеннон откинулась на стуле, приготовившись слушать. Лицо ее стало серьезным, как случалось всегда, когда дело касалось ее журнала, лишиться которого она страшно боялась, так как не представляла себе жизни без своего кабинета и любимой работы.