Дом, в котором ты живешь - Анастасия Соловьева

Теперь, когда моя сказочная тайна обернулась будничными хлопотами, я с новой силой ощутила тоску предстоящей разлуки. Бегая по магазинам, дозваниваясь в аэропорт, на вокзал, в турагентство, я без конца твердила про себя: «Давид летит в Стокгольм. В Стокгольм летит Давид». Какая странная фраза! Симметричная… Маша в чеховских «Трех сестрах», когда влюбилась в Вершинина, все повторяла: «Дуб зеленый, кот ученый. Дуб ученый, кот зеленый». А что ей еще оставалось? А что остается мне?

Выйдя из метро, я вспомнила, что на два часа записана в салон красоты: прическа, макияж — сегодня мы с Давидом приглашены на светский раут.

Красота занимает много времени. Я едва успеваю вернуться домой к шести. Быстро стаскиваю джинсы, натягиваю черный костюм и лезу в книжный шкаф Ольги Григорьевны.

Зачем она оставила книги в квартире? Хотела, чтобы клиенты повысили культурный уровень или просто лень было возиться? Чехов у нее такой же, как у моих родителей: зеленые тома 1956 года издания. Я быстро нахожу девятый том, пьесы. Мне нужно третье действие: пожар. В обстановке общего разлада Маша рассказывает сестрам о своей любви к Вершинину. Я читаю жадно, как будто хочу найти отгадку, положить конец всем мучившим меня сомнениям, грустным мыслям, смутным страхам. Но оказывается, что желание мое недостижимо в принципе — «никто ничего не знает, и каждый должен решать сам за себя», — печально объясняет Маша сестрам…

Давид застал меня у открытого книжного шкафа с томом Чехова в руках. Как будто поймал с поличным. Я торопливо прячу книгу и устремляюсь в прихожую.

— Куда ты спешишь? Еще рано.

Но я уже застегнула шубу. Не хочу оставаться в квартире. Казалось, все здесь пропитано немыми вопросами, невысказанными упреками… Пусть лучше они останутся невысказанными.

— Поедем, Давид…

В мягком влажном воздухе медленно падали крупные снежинки, деревья в белых шапках походили на театральные декорации. Я даже поежилась. Какая странная, надрывная красота!

Давид распахнул передо мной дверцу машины:

— Может, подождем немного? Зачем приезжать первыми?

— Я очень прошу тебя. Поедем, пожалуйста!

— Ты чем-то расстроена? Что-то не так с мальчиками?

— Нет, все в порядке…

…Для меня праздник в бизнес-клубе все равно что обед с инопланетянами. Внутренне я там чужая. И чужой буду всегда. Дело ведь не в деньгах и не в профессии. А внешне — и не скажешь: в шубе, в дорогом вечернем костюме, под руку с бизнесменом. В общем, я свой среди чужих.

По статусу мне положено наблюдать. Я бы делала это с удовольствием, если бы к нам без конца не подходили знакомые Давида и он не твердил бы:

— Марина… Моя супруга… Моя жена…

«Жена? — про себя негодовала я. — Супруга?!! Разве супругу бросают одну в праздники и уезжают в неизвестном направлении?»

Наконец, мое раздражение достигает пика. Я незаметно растворяюсь в толпе, выбираю укромный уголок и усаживаюсь со стаканом мартини.

— А давайте познакомимся!

Подняв голову, вижу над собой молодого человека, чем-то напоминающего менеджера из турагентства. И смотрит он так же. Заинтересованно. Неужели я действительно во вкусе этих юнцов?

— А давайте, — отвечаю насмешливо на всякий случай.

— Я — Антон Колосков.

— Очень приятно.

— Вы на телевидении работаете?

— Нет, в редакции журнала.

— Какого?

— А что?

— Да, в общем, не важно… Вы ведь ведете Раздел светской хроники?

— Как вы догадались?

— Сразу заметно, что вы не из этой тусовки.

— Почему? — искренне удивилась я.

— Не обижайтесь. Вы красивая… И приехали сюда с Амиранашвили — фармацевтическим королем.

— Да, это так. Но я не понимаю вашей логики.

— Приехали-то вы, конечно, вместе. Но цели у вас разные. Он будет тусоваться, а вы — работать.

— Ну, допустим.

— Скажите, вы хорошо знаете Амиранашвили?

Я настораживаюсь. Разговор перестает забавлять меня. Неизвестно, к чему клонит этот парень. А отвязаться от него, скорее всего, будет непросто.

— А вам зачем?

— Мне бы переговорить с ним… Да мы, к несчастью, незнакомы. Может быть, вы поспособствуете?

— Право, не знаю, — церемонно ответила я.

— Да вы не бойтесь! — В тоне Колоскова зазвучал неожиданный напор. — Скажите только: президент корпорации «Полтергейст плюс».

— «Полтергейст плюс» что?

— «Полтергейст плюс» — это название фирмы, — терпеливо объяснил Колосков. — И кстати, не думайте, это не безвозмездно. Всякая работа должна быть оплачена.

— Ладно, посмотрим, — уклончиво улыбнулась я.

— Да чего тут смотреть? — потерял терпение Колосков. — Представите меня Амиранашвили, да еще одну вещь сделаете, совсем простую. И двести баксов ваши.

— Двести баксов? А что за вещь?

— Когда будете писать отчет о празднике, упомяните, что на нем присутствовал Колосков, президент корпорации «Полтергейст плюс». Договорились?

— За двести баксов? Не пойдет!

— Сколько же вы хотите?

— Больше на порядок!

— Да вы чё? С дуба рухнули?

Теперь уж точно пора заканчивать. Я вижу, что мальчик не на шутку огорчен, но и за собой вины не чую. Кто сказал ему, что я журналистка? Думает, умный… Видит на три метра под землей!

— Что ж, ваше дело. — Я вальяжно поднимаюсь и отправляюсь на поиски Давида.

Вслед мне несется: «Постойте, давайте поговорим!»

Давида я застала в обществе крупной красивой дамы в синем бархатном костюме. Он, просияв, оборвал разговор на полуслове:

. — Где ты была? Я искал тебя! Мне стало стыдно. Он меня ищет, радуется моему появлению, а я зубами скрежещу…

— Это Настя, бухгалтер «СВ-фарм», представил он свою собеседницу. — А Марина — моя супруга.

— Мы с вами как-то общались, — своеобразно отреагировала на меня Булыжная, при этом ее взгляд был устремлен на Давида.

— По телефону, — холодно ответила я.

— Ну и что дальше было, Дод?

— Ничего. Как только мы идентифицировали его личность, он сразу исчез с нашего горизонта. Я уже не ожидал его встретить. И вот сегодня, в Рождественскую ночь… — Давид сдержанно усмехнулся.

Булыжная захохотала, пожирая его глазами. В этот момент к нам подошел очередной приятель Давида:

— Дод, неужели это ты?

Доля секунды — и рассеянное выражение лица Давида сменилось радостным:

— А неужели это ты, Гришка? Дальше смех, рукопожатия.

— Познакомься, моя супруга, Марина!

Боковым зрением я уже давно слежу за увивающимся вокруг нас Колосковым. Последняя фраза повергает его в шок — смазливая физиономия покрывается красными пятнами.

«Мужайтесь», — мысленно советую я ему, с трудом сдерживая смех.

— А это Настя, мой бухгалтер.