Торжество на час - Маргарет Барнс

— А ты?! Ты столько лет живешь у меня в доме! Почему ты не научила ее послушанию? — прохрипел он, задыхаясь от ярости.

— Не кажется ли вам, что ваша старшая дочь была слишком послушна? — осмелилась произнести дрожавшая от страха француженка.

Сэр Томас оторопело взглянул на нее.

— Что ты имеешь в виду? — растягивая слова, спросил он.

— В нашей стране есть поговорка: «Reculer pour mieux sauter»[11].

— Или: «Пришло махом — ушло прахом». Так? — пробормотал он, переведя подходящей английской пословицей.

Почувствовав, что гроза миновала, Симонетта пожала плечами и засмеялась.

— Все знают: чем дольше ждешь, когда подадут еду, тем больше разыгрывается аппетит.

Сэр Томас пребывал в нерешительности, сбитый с толку этим женским бунтом. Анна вела себя как упрямая дурочка, но Симонетту глупой никак не назовешь. Она всегда старалась привить своим воспитанницам здоровое честолюбие. Во всяком случае, ее доводы продиктованы не глупыми бабьими рассуждениями.

Ну что ж, он пришел и убедился, что Анна не выглядит как больная на смертном одре. Ее красотой по-прежнему можно только гордиться.

Сэр Томас раз-другой прошелся по комнате, беспокойно подергивая себя за бороду, как человек, готовящийся принять важное решение. Затем он молча удалился. На этот раз Генрих Тюдор, король Англии, не получит желаемого по первому требованию.

Как только дверь за ним закрылась, Анна устало опустилась на подушки. Силы оставили ее. У нее начался такой приступ кашля, что она едва успевала перевести дыхание. В сердце появились перебои, губы посинели. Джокунде в ужасе показалось, что Анна умрет сейчас, у нее на руках.

Такая легкая и мгновенная смерть. И не было бы всех этих мучительных лет. И не осталось бы в памяти людской этой дурной славы.

Но Анна была молодая и сильная. Неделю спустя она стояла в саду у солнечных часов, держа в руке письмо от Генриха Тюдора. «Я вручаю вам мое сердце и прошу вашего снисхождения», — писал он. Ему было отказано в желании видеть ее, и вот теперь он почтительно писал к ней, как простой смертный, как истосковавшийся любовник.

Итак, Симонетта оказалась права. Анна читала первое любовное письмо от короля и чувствовала, как ее приятно наполняет ощущение собственной силы.

— Король Англии ищет моей любви, — доверительно шептала она цветам в саду, бережно разъединяя их с беззаботно-веселыми бабочками.

Потом вдруг гневно сдвинув четко очерченные брови, она скомкала письмо.

— Как я ненавижу его! — сказала она громко.

Может быть, Анна произнесла это для того, чтобы уверить самое себя, потому что ненависть к королю и кардиналу стала для нее символом верности Перси. Но при этом она должна была признать, что ненавидит их по-разному.

К Уолси, который был много старше и относился к ней не иначе, как к ничтожеству, ненависть была бездонной, неукротимой.

Другое дело — Генрих Тюдор. Схожие вкусы, общие развлечения, их высокое родство — все это приводило ее к мысли, что она не всегда будет ненавидеть его всей душой, как ей того хотелось. Нет, с ним она должна быть осторожна и осмотрительна. А тем временем надо подумать, как ответить на его письмо.

Анна направилась к дому, когда увидела шедшего ей навстречу Томаса Уайетта. Должно быть, он приехал верхом из Эллингтона. Он выглядел энергичным, был модно одет и свежевыбрит.

Конечно же, Джокунда права. Теперь, когда ни Джеймс Батлер, ни Гарри Перси не ищут ее руки, найдутся другие претенденты.

— Я думал, вокруг тебя собрались поклонники со всего Кента! — сказал он, взяв ее руки в свои и с нежностью глядя на нее сверху вниз.

Они стояли рядом в благоухающем саду, и он говорил ей, что она стала еще краше, еще очаровательней, чем прежде, и что болезнь сделала ее красоту даже более утонченной. И если бы даже он не говорил ей комплиментов — все равно хорошо, что он рядом.

Незаметно она переложила письмо короля в левую руку и спрятала его в широком рукаве.

— Пойдем, ты расскажешь мне последние новости. Что делается при дворе? — спросила она и мимо с любопытством смотревших на них слуг повела его по тисовой аллее к тому месту, где они с Томасом так любили сидеть когда-то. Хотя она в негодовании и отреклась от прежней «фальшивой» жизни, но оказалось, что после столь долгого уединения она все-таки находит удовольствие в обсуждении новостей Вестминстера.

Уайетта радовал интерес Анны. Он видел в нем признаки ее выздоровления.

— Там все еще обсуждается этот «секретный вопрос» о необходимости второго брака короля — для продолжения династии. Но, кажется, у папы не хватит духа нанести оскорбление Испании.

— Почему Его Величество делает из этого такую тайну? Королева знает об этом давным-давно, — заметила Анна.

— Еще до того, как ты покинула двор?

— Да. Однажды утром он пришел на ее половину, когда мы заканчивали туалет королевы. Они разговаривали час или больше. Мне показалось, король старался убедить ее в том, что уже много лет он живет с нечистой совестью. Все их сыновья умирают, и он считает, что Бог карает его за то, что он женился на вдове своего брата. Я помню, что он вышел от нее грустный и смущенный, а ее оставил в слезах. Я в первый раз видела, что она плачет. Но королева слишком упряма и не даст ему свободу. Ведь она утверждает, что ее брак с принцем Артуром не включал в себя супружеских отношений.

— Зная ее, нельзя не верить ей. Трудно найти человека более честного, чем она, — задумчиво произнес Томас. — Но ее жизнь стала бы гораздо легче, согласись она на развод. И для всех нас — также. Никто не сомневается, что Его Величество обеспечил бы ей достойное положение.

— Да, но она уже не была бы королевой Англии.

— Я думаю, ее больше беспокоит вопрос о законных правах дочери. Они с такой любовью относятся друг к другу.

— И несмотря на то, что король хотел бы получить свободу, мне кажется, она все-таки любит его, — пробормотала Анна, с чувством вины подумав о письме, спрятанном у нее в рукаве.

— Это прекрасно, — сказал Уайетт. — Несмотря ни на что, они прожили в согласии восемнадцать лет.

Анна пожала плечами. Она не любила королеву. Екатерина Арагонская всегда старалась относиться к Анне справедливо, но едва ли можно было ожидать ее расположения к кому-либо из Болейнов. Да и куда веселее было служить при дворе молодой французской королевы.

— Как поживает мой брат? — спросила Анна, внезапно сменив тему.

— Еще более, чем прежде, погружен во все развлечения и увеселения при дворе, — улыбнулся Томас. — Наверстывает упущенное дома, без сомнения.