Гроза 1940 - Сергей Чекоданов

Последней должна была уходить группа самого Павла. Благо выдвигаться к цели им нужно было всего лишь несколько сотен метров. В последний момент капитан Синельников всё же решил передать вторую снайперскую группу обычного калибра в подчинение Павлу.

– Смотри старшина, не подведи меня. Почти треть взвода тебе отдаю и половину снайперов. – Напутствовал его на прощание командир взвода.

– Сделаем всё, что сможем, товарищ капитан. – Поспешил отрапортовать Павел.

Капитан, не любивший длинных речей и старавшийся обойтись наименьшим количеством слов, по крайней мере в общении с подчинёнными, пожал ему на прощание руку и вскоре растворился вместе с бойцами в редком подлеске.

Павел собрал выделенных ему бойцов под «"своим"» дубом. Было немного боязно. Впервые ему доверили самостоятельное руководство в бою. Конечно, за эти месяцы подготовки приходилось ему командовать и взводом и ротой, старшиной которой он был. Но это была учебная рота, в которой ошибки командира не означали гибель его подчинённых и невыполнение боевого задания. Старательно сохраняя спокойствие и подсознательно копируя поведение капитана, Павел поставил задачу своим бойцам, выделил группы разведки и прикрытия и дал команду на выдвижение. Несколько минут неторопливого бега привели их к будущей цели – аэродрому, на котором расположились штурмовая и бомбардировочная группы смешанной эскадры Люфтваффе.

Притаившись в довольно густом кустарнике метрах в шестистах от командного пункта аэродрома, расположенного в небольшом домике на окраине лётного поля, окруженного со всех сторон лесом, Павел вместе с Панкратовым наблюдал расположение целей. То что он увидел, вызвало у него крайнее удивление и сомнение в правдивости рассказов о немецком порядке, услышанных им при подготовке. Расслабленность и благодушие царили на всем пространстве аэродрома. Часовые вместо исправного несения службы, которое заключалось в наблюдении за окрестностями, сойдясь вместе на границах постов, что–то эмоционально и весело обсуждали и не обращали никакого внимания на лежащий неподалёку лес. Большинство, не особенно скрываясь, курило, а некоторые даже пили из фляг, и явно не воду. Не отставали от своих подчинённых и офицеры, отличаясь от них только качеством потребляемого спиртного. Даже неискушённому Павлу было понятно, что в бутылке, которые передавали друг другу офицеры, стоящие вблизи командного пункта, содержался коньяк. Правда, при виде старшего офицера, проходящего мимо, они торопливо приняли стойку «"смирно"» и спрятали бутылку за спину. Но тот только махнул рукой на эти попытки соблюдения субординации и заспешил далее.

Впрочем надо признать, что никому из них не пришло в голову уйти со своего поста, что несомненно попытались бы сделать их русские коллеги в аналогичном состоянии. Именно поэтому из всего состава взвода капитана Синельникова коньяк во фляжках был только у двух санитаров. Все остальные, несмотря на звания и должности, наливали в них только воду.

Ещё одним оправданием их поведения было то, что немцы праздновали будущую победу. Не вызывало никакого сомнения, что компания началась так же удачно, как в Польше или Франции. Ушедшие на русскую сторону экипажи самолётов сообщали только об успешном продвижении, правда в последние полчаса, а может и больше, громкая трансляция почему–то отключена, хотя за время победоносного шествия по Европе она уже превратилась в неотъемлемый атрибут боевых действий эскадры. Впрочем, подобные мелочи не могли поколебать железной уверенности офицеров и солдат Германии в скорой и окончательной победе. Большинство из них уже планировало где они проведут вполне заслуженный отпуск после взятия Москвы. Споры были только о том, когда это произойдёт. Оптимисты, а их было намного больше, утверждали, что к концу июля, ну в крайнем случае августа, всё должно закончиться торжественным маршем по Москве. Редкие пессимисты, зануды и нытики, ворчали что раньше октября к намеченному рубежу по Волге не добраться. Их беззлобно высмеивали, напоминая аналогичные разговоры перед вторжением в Польшу и Францию, но даже пессимисты, боявшиеся англичан и французов перед прежними компаниями и убедившиеся в превосходстве вермахта над ними после начала войны, ни в грош не ставили лапотную армия большевиков. Сомнения у них возникали только в надёжности техники, которой предстояло пройти и пролететь несколько тысяч километров до окончательной победы.

Самые преданные фюреру и рейху уже писали рапорты с просьбой предоставить им за боевые заслуги имение, желательно на юге Украины. Хотя и ходили слухи, что эти земли фюрер пообещал своему верному союзнику Антонеску, но, в конце концов, кто собирается выполнять обещания, данные этим «"кукурузникам"». Пессимисты могли бы напомнить, что дать всем истинным арийцам по участку земли, причём уже с послушными и работящими рабами, фюрер обещал ещё в Польше, но что поделаешь, если Польша оказалась слишком мала, чтобы удовлетворить всех желающих. К тому же коварные большевики нагло отхватили почти половину Польши у победившей Германии, объясняя это тем, что на этих землях живут родственные им народы. Если бы рейх хотел объяснить свои завоевания подобным образом, доктор Геббельс сумел бы доказать самое ближайшее родство немцев со всей Европой и половиной Азии, зря что ли немецкие археологи так старательно исследовали весь доступный им мир. Он бы не постеснялся занести в предки и всех беззаботно бегающих по пальмам обезьян, если бы это помогло покорить Африку. И даже в Антарктиде обязательно бы нашлась пара мест, где в незапамятные места высаживались викинги, являющиеся самыми прямыми родственниками германцев, хоть их упрямых потомков и приходится вразумлять силой оружия. Ну что же, пришло время вразумить и обнаглевших жидобольшевистских комиссаров, пусть почувствуют безжалостную силу рейха, а поняв, что их ожидает окончательный и полный разгром, пусть бегут в далёкие северные дали, где только белые медведи смогут выслушивать их пропаганду.

Хорошо, что Павел не слышал разговоры немецких солдат и офицеров на аэродроме. Они бы его непременно разозлили, а снайпер позволивший себе разозлиться почти покойник. «"Эмоции хороши в рукопашной"». – Как любил говорить инструктор Павла в школе снайперов в далёком уже тридцать девятом году. – «"Но для снайпера они означают верную смерть, снайпер, который хочет победить и выжить, должен забыть о существовании у него нервов и сопутствующих им любви и ненависти. Его задача найти цель, прицелиться и произвести выстрел, а уж потом задумываться, так ли необходимо было стрелять"». Впервые услышав эту фразу, Павел подумал, что инструктор шутит, но оказавшись на настоящей войне, понял сколько правды было в этих, сказанных с усмешкой, словах. В противоборстве с финскими «"кукушками"» живым оставался только тот, кто успевал найти цель и выстрелить раньше, чем противник. Того, кто начинал думать перед выстрелом, очень скоро оттаскивали в тыл с простреленной головой.

Вот и сейчас мозг Павла, независимо от сделанных им выводов и пришедших мыслей, фиксировал расположение целей, создавая для них возможную очерёдность. И здесь немцы облегчая себе подготовку самолётов к вылету, одновременно облегчили группе Павла выполнение своей задачи. Павел отметил стоящие компактной группой заправщики и расположенные вблизи них бочки с горючим. Вот это и есть цель номер один. Следующей по очерёдности будет 37-миллиметровая зенитка, расчёт которой ближе всего к его позиции. Это самый опасный для него противник. Другие орудия батареи намного дальше, да и вероятнее всего будут контролировать дальние подступы к аэродрому, а после взрыва горючего они его позицию попросту не увидят. И наконец третья, самая лакомая цель, сложенные вдоль кромки лётного поля авиационные бомбы большого калибра. Правда с этой точки в них не попасть, придётся менять позицию, но Павел и не собирался засиживаться на одном месте. Снайпер, который ленится оборудовать запасные и ложные позиции, долго не живёт, а Павел собирался дожить до ста лет, как его прадед, а тот в девяносто лет ещё на медведя ходил, правда не один, а с внуками.

Все нужные для обстрела аэродрома позиции они с Панкратовым уже приготовили. Эту, основную, и две запасных. Готовить ложные не стали. Павел уже выставил расстояние, вогнал в патронник первый бронебойнозажигательный патрон, снарядил прикрепленную к винтовке обойму такими же и разложил на подстеленном чехле от прицела обычные патроны. Нашёл в прицеле ближний бензовоз, проверил свободный ход спускового крючка и стал ждать.

При подготовке к операции больше всего споров возникло вокруг времени начала операции. Самые горячие головы предлагали начинать сразу же как только будет занята позиция. Но капитан жёстко отмел это предложение и в категорической форме потребовал начинать тогда, когда пойдут на посадку первые вернувшиеся машины, без сомнения потрёпанные в бою. Вот этого и ждали сейчас бойцы группы Павла.