Всевластие любви - Джорджетт Хейер

Глава 9

Кейт была настолько потрясена зрелищем растерзанного кролика, что ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Впрочем, уже через полчаса руки ее перестали дрожать, а мысли больше не возвращались к убитому кролику. Поначалу ей даже казалось, что она не сможет сегодня смотреть на еду, но, поразмыслив спокойно, Кейт вернулась в привычное для себя ровное расположение духа. К тому же она знала, что леди Брум, увидев, что ее нет за столом, тут же зайдет к ней в комнату, чтобы узнать, что случилось, ведь какие бы причины ее отсутствия не придумал бы доктор, ее светлость захочет услышать все из уст самой Кейт. А уж тогда ей никак не избежать каверзных вопросов леди Брум. По правде говоря, Кейт не особенно хотелось есть, но еще меньше ей хотелось рассказывать тете о том, что она видела.

Спустившись в Длинную гостиную, Кейт, к своему величайшему изумлению, увидела там Торкила, пребывавшего в прекрасном расположении духа. От его былой угрюмости не осталось и следа: он оживленно болтал со своей матерью. А Кейт уже приготовилась было услышать от тетушки, что Торкил слег с головной болью, как бывало всегда у него после приступов ярости. На этот раз отсутствовал не Торкил, а сэр Тимоти. Кейт подумала, что Торкил, захлопнув дверь перед носом у доктора Делаболя, завалился спать, а крепкий сон помог ему лучше всяких лекарств. Он не хмурил, как обычно, брови, и глаза его не блестели привычным лихорадочным блеском, но в них не было и тоски, а щеки тронул легкий румянец. Торкил выглядел довольным как кот, наевшийся сметаны, и был настроен исключительно благодушно, ибо, к удивлению Кейт, не огрызнулся, когда доктор вмешался в его разговор с леди Брум, а наоборот, обрадовался и попросил Делаболя поддержать его в вопросе, который он обсуждал с матерью. Кейт показалось, что он совсем забыл о своей недавней ссоре с ней, а когда Пеннимор вошел в комнату, чтобы объявить, что обед подан, и леди Брум поднялась со стула, чтобы идти в столовую, Торкил воскликнул:

– А где же Филипп? Мы что, не будем его ждать?

– Нет, сегодня нам не придется наслаждаться его обществом, – заявила леди Брум, накидывая на плечи шаль. – Филипп обедает во Фрешфорд-Хаус.

– Как же так? – обиженно воскликнул Торкил. – А почему никто меня об этом не известил? Я хотел сегодня взять реванш за свое вчерашнее поражение.

– У меня не было возможности предупредить тебя, поскольку Филипп не посчитал нужным сообщить мне о том, что будет обедать у Темплкомов, раньше полудня, а ты в это время крепко спал, – сдержанно ответила леди Брум. – Придется тебе взять реванш, играя вдвоем с Кейт.

– Какой же это будет реванш, мадам? – возразил Торкил. – Мы можем сыграть с Кейт хоть тридцать раз, и все равно я обыграю ее. – Он бросил лукавый взгляд на Кейт и рассмеялся: – Правда, кузина?

– Да, в бильярд вы меня обыграете, – согласилась Кейт. – Однако я заметила, что вы никогда не грозитесь обыграть меня в пикет!

– Разумеется, я ведь ненавижу карты. Впрочем, вот что я вам скажу! Я предлагаю вам сыграть со мной в «Лису и гусей» и обещаю, что разобью вас в пух и прах!

– А что это за игра? – спросила Кейт.

– О, это очень известная игра! А вы что, не знаете ее? Когда я был школьником, мы частенько играли в эту игру с Филиппом, но потом я ее забросил, поскольку она мне наскучила. Играть нужно на специальном поле, где передвигаются семнадцать гусей и одна лиса. Задача гусей – загнать лису в ловушку, а лиса должна поймать как можно больше гусей и при этом не угодить в нее. Мама, ты не знаешь, где поле? Только не говори мне, что ты его выбросила!

– Дорогой мой, я понятия не имею, куда оно делось!

Торкил собирался уже было рассердиться, но тут, к счастью, Кейт вспомнила, что видела какую-то доску с игровым полем в виде креста в шкафу, где хранились шахматные доски и доски для игры в триктрак, и тут же нашла ее. Протянув ее Торкилу, она спросила:

– Эта?

И Торкил с радостью ответил:

– Да, это она! Если вы не найдете фигурки, то мы сможем использовать шашки, но мне хотелось бы, чтобы вы увидели, какой набор фигурок изготовил для меня Филипп в подарок ко дню рождения! Он выточил их из дерева и раскрасил гусей в белый цвет, а лисицу – в красный. Лиса задрала хвост вверх, а у одного гуся было ужасно смешное выражение, а два других – перекособочены. Дайте-ка я сам поищу!

Он опустился на колени перед шкафом и принялся вытаскивать оттуда разные коробки, но тут вмешалась леди Брум, заявив:

– Займешься этим после обеда, сын мой!

– Нет, мама, сначала я найду фигурки, а потом пойду обедать, – воспротивился Торкил.

– Нет, вы должны сначала пообедать! – решительно заявила Кейт, поднимая его на ноги. – Я знаю, что будет, если вы их найдете. Вы начнете меня учить, как нужно играть, и в результате я останусь без обеда! Пойдемте!

Говоря это, Кейт улыбнулась ему и успокаивающе пожала руку. Торкил хотел было возразить, но слова Кейт и ее рукопожатие возымели свое действие – суровые морщинки на лбу у него разгладились, он улыбнулся ей в ответ. Глаза его засверкали, он поднес ее руку к губам с такой силой, что Кейт стало больно, и произнес:

– Я сделаю все, что вы пожелаете, кузина!

– Весьма признательна вам, Торкил, – ответила Кейт ровным голосом и, высвободив свою руку, добавила. – Но только все эти подвиги ни к чему! Лучше порадуйте вашу маму, которая ждет, когда можно будет пойти обедать!

Торкил вспыхнул, казалось, что он вот-вот взорвется, но он покусал губу, бросив искоса взгляд на Кейт, и рассмеялся. Он хихикал всю дорогу до столовой, словно глупый мальчишка, и это ужасно раздражало Кейт. Он посерьезнел, только когда леди Брум спросила Кейт, видела ли она, что розы совсем не пострадали от грозы. Неожиданно Торкил сказал:

– Я ужасно хочу есть. Что в этой супнице, мама?

– Телячьи ножки со спаржей, – ответила она.

– Прекрасно, я их очень люблю, – заявил Торкил.

Кейт слегка удивилась, услышав эти слова, поскольку Торкил редко интересовался тем, что ему подавали. Но она удивилась еще больше, когда увидела, что Торкил, обычно съедавший несколько ложек, а потом отставлявший тарелку под тем предлогом, что блюдо совершенно несъедобно, сегодня вдруг быстро расправился со своей порцией телячьих ножек и потребовал, чтобы ему положили говядины, которую резал доктор Делаболь. Кейт с трудом проглотила несколько кусочков, ибо только усилием воли ей удавалось подавить подступавшую к горлу тошноту, а когда Кейт увидела кровь, сочившуюся из куска мяса, который положил себе на тарелку Торкил, ей пришлось вообще отвести глаза. Однако Торкил заявил, что мясо зажарено как раз так, как он любит, и с жадностью, как показалось Кейт, вонзил в него зубы.