Укус ящерицы - Дэвид Хьюсон

Рандаццо негромко выругался.

– Вас не было здесь в ту ночь, когда они погибли? Можете это доказать?

– О… та ночь. А где, если уж на то пошло, были вы?

– Работал, – проворчал Рандаццо.

– Работа. Игра. Знаете, для меня это почти одно и тоже.

Он явно что-то знал. Однако говорить не спешил.

Мэсситер смахнул воображаемую пылинку с лацкана пиджака гостя. Лицо англичанина, когда он посмотрел на Рандаццо – лицо стареющей кинозвезды, – не выражало никаких эмоций. Это было лицо человека, неспособного чувствовать. И в этот момент комиссар Джанфранко Рандаццо с полной ясностью осознал, что справиться с таким, как Мэсситер, ему не по силам. Он допустил несвойственную для себя ошибку, сделал опрометчивый шаг, и исправить оплошность можно лишь унизительным жестом покорности.

– До часа ночи я был занят. Потом спал. Один.

– Здесь?

Мэсситер нахмурился:

– Вы на редкость настойчивы, Рандаццо. Но так ли уж это разумно? К тому же вам прекрасно известно, что Арканджело не позволяют мне оставаться здесь на ночь. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы получить разрешение на проведение сегодняшней вечеринки, хотя это скромное мероприятие столь же отвечает их интересам, как и моим. Нет. Я был у себя. Сначала с женщиной. Потом один.

Квартира Мэсситера находилась в доме у набережной, неподалеку от его яхты, стоявшей возле Арсенала. Попасть оттуда на остров не составляло большого труда. Ключ ему могла дать Белла.

– Послушайте меня, Хьюго. Вы были заняты до двух ночи. Лучше даже до половины третьего. И ваша женщина должна это подтвердить.

Англичанин пожал плечами, как будто речь шла о какой-то мелочи.

– Поймите, это важно, – настаивал комиссар.

– Хорошо.

– Придерживайтесь этого варианта. Остальное предоставьте мне.

– Я с самого начала предоставил остальное вам, – с упреком заметил Мэсситер. – И посмотрите, в каком положении оказался.

– Я разберусь, – заверил его Рандаццо. – Можете не сомневаться. Эта женщина… Нам нужно знать, кто она. Ей придется дать показания. Вы можете на нее положиться?

Мэсситер посмотрел на комиссара с легкой улыбкой.

– Учитывая, что вы не более чем моя собственность, ценность которой не соответствует первоначальной цене, должен сказать, меня смущает ваша сегодняшняя дерзость. Надеюсь, моя снисходительность будет достойно вознаграждена. И…

Он выдержал небольшую паузу и, прежде чем закончить разговор, посмотрел комиссару в глаза. Твердость этого взгляда и полыхнувший в глубине голубых ледышек огонь заставили Рандаццо поежиться.

– …в самое ближайшее время. В списке моих добродетелей терпение не значится.

– Но я не могу спасать вас от вас же самого! – возразил комиссар, напуганный собственной опрометчивостью и появившейся вдруг неуверенностью в успехе. А что, если ему не удастся побиться результата, приемлемого как для англичанина, так и для его собственных хозяев? – Эта женщина скажет то, что нужно? Мэсситер усмехнулся. Холодное пламя в его глазах, так испугавшее Рандаццо, погасло.

– Надеюсь, что да. Наверное, вам лучше спросить у нее самому. Когда вернетесь домой.

Глава 12

Было почти семь. Они опаздывали на прием, но по-другому никак не получалось. Фальконе распорядился составить подробный отчет, особо подчеркнув, что они должны не только изложить факты, но и проанализировать их. Никаких ошибок, никаких дыр в следствии, через которые впоследствии могут прошмыгнуть немалые проблемы. Тереза тоже была занята, причем, судя по хмурому выражению лица, полученные результаты не вполне ее удовлетворяли.

Вечер выдался восхитительный, и даже в лагуне не чувствовалось ни малейшего ветерка. Город застыл, не дыша, словно замер, восхищенный собственным древним величием.

– Так что, Лео был прав? – спросил Коста. – Ты хоть что-нибудь полезное извлекла?

Тереза недовольно поморщилась:

– Кое-что. Оборудование в здешнем морге далеко не самое современное. Откровенно говоря, все на любительском уровне. А серьезные исследования проводятся не здесь, а в Местре.

Мужчины переглянулись, и Коста понял, что они думают об одном и том же.

– А это дело, значит, несерьезное? Погибли два человека. При довольно странных обстоятельствах.

Тереза ответила не сразу. Она смотрела на приближающийся остров с его комплексом из трех причудливых сооружений. Коста тоже повернулся к берегу. Что-то в Изола дельи Арканджели вызывало у него неясное беспокойство. Островок прилепился к Мурано, держась за него тонким железным мостиком с символическим ангелом, как будто так еще и не решив, оставаться ли ему здесь или оттолкнуться и уйти на мелководье лагуны.

– Можно подумать… – Она покачала головой. – Не знаю Я попросила Сильвио проверить для меня кое-что. Посмотрим.

– Замечательно, – простонал Перони. – И как это только Лео удается? Дня не прошло, а все уже разгребают дерьмо вместе с ним.

Тереза тут же наградила его укоризненным взглядом.

– Я бы предпочла относиться к этому иначе: нас пригласили, потому что мы хорошо делаем свое дело.

– Да, да, да. – Перони махнул рукой. – Слышал, слышал. Только не забывай, мы здесь не у себя дома. И, откровенно говоря, я бы предоставил местным самим во всем разбираться. У нас есть приказ комиссара. Провести расследование. Четко и в срок. Преподнести результат ему на блюдечке. И свалить домой. – Он обхватил Терезу за плечи. – Домой. И требуется от нас только одно: выполнить указание начальства. Неужели это так трудно?

Нелегко, подумал Коста, но промолчал. Дело Арканджело оказалось далеко не таким простым, как представлялось, и они все прекрасно это понимали. Произвольное самовозгорание. Испорченный ключ. Запертый в собственном доме Альдо Браччи и буйная толпа у него за дверью. Мысль о Браччи гвоздем сидела в голове. Несчастный брат Беллы определенно что-то знал, но, похоже, еще не решил, стоить ли делиться этим знанием с другими.

От размышлений Косту отвлекла Тереза.

– У Сильвио есть кое-какие идеи насчет этого так называемого произвольного самовозгорания. Он ведь лучше меня разбирается в химии. Я отправила ему материалы. Проверит, проведет анализ. Завтра, самое позднее послезавтра мы будем знать больше.

– Что за материалы? – спросил Коста.

– Ткани. Волокна. Образцы одежды Уриэля. Люди просто так не загораются. По крайней мере в этом мире. Да, там было жарко. Условия довольно необычные. К тому же Уриэль, как известно, плохо слышал и почти не чувствовал запахов. Кто-то, кто знал об этом, мог обработать фартук. Вот я объяснение. Физические законы везде одинаковы. Вопрос в том, чтобы их понять. Может быть… – Она замолчала, и мужчины посмотрели на нее. Чтобы Терезе Лупо не хватало слов – такое случалось не часто.

– Может быть что? – подтолкнул ее Перони.

– Может быть, я и ошибаюсь. Все это смахивает на колдовство. Или, точнее, на алхимию. Я тут почитала, как они варят стекло. И впрямь алхимия. Технология, уходящая в глубину веков. Если вам вдруг захочется построить такую же, как у Арканджело, печь, можете не сомневаться – власти просто погонят вас из города, как только узнают, какие именно вещества вы собираетесь использовать. Стекло – прекрасный материал, но как, за счет чего получаются все эти удивительные цвета и оттенки… Я бы лично возиться с такими, мягко говоря, материалами не захотела. Не исключено, что какая-то субстанция попала на одежду или фартук. Случайно. Или…

Она хитро подмигнула им, как бы говоря: дальше, парни, думайте сами.

– Но если кто-то смог представить дело как произвольное самовозгорание, не значит ли это, что он и сам знает все технологические хитрости?

Нику сразу вспомнилась треснувшая печь. Тереза, как всегда, попала в точку. Сделать предстояло еще немало.

– А еще Белла была беременна, – добавил Перони. – Это тоже твоя заслуга. Спасибо. Только вот ее братец вряд ли стал бы тебя благодарить.

– Да… брат… – пробормотала Тереза.

Коста подумал, что напарник уже рассказал ей о последних событиях.

– На первый взгляд Альдо Браччи наш главный подозреваемый. Главный и единственный. Мы знаем, что когда-то они с сестрой крутили любовь. Он и сам признался. Алиби ему обеспечивают сыновья, а на их слово я бы не полагался. Белла рассказала ему о беременности и о том, что Уриэль отцом быть не может, – вот вам и мотив. А репутация за Браччи закрепилась прочная.

Терезу рассуждения Ника не убедили.

– Будь я на месте Лео Фальконе, – с наигранной скромностью заявила она, – я бы сказала, что вы подгоняете подозрения под факты. Любовь они крутили тридцать лет назад, так?

– Вроде того, – подтвердил Коста.

– Я не специалист по инцесту или совращению несовершеннолетних, но как женщина скажу вам так: не складывается. С чего бы это им вдруг так приспичило повернуть часы назад? На мой взгляд, большинство в такой ситуации предпочли бы забыть прошлое и никогда не вспоминать детские глупости. Чувства не свечки, их нельзя достать из шкатулки и зажечь, чиркнув спичкой. Кстати, что нам говорит статистика? Как насчет инцеста среди сорокалетних? Исключая совсем уж дикие места.