Второе счастье - Игорь Черемис

Про Аллу и говорить было нечего — без меня её давно бы похоронили. Правда, я уже обеспечил этой милой девушке несколько приключений на её симпатичную попку, которые могли закончиться весьма печально, но пока что нам удавалось выходить из стрёмных ситуаций без особых потерь.

Но главное, что я вынес из общения со Стасом — мне не нужно слепо пытаться следовать по событийному руслу. Достаточно того, что я знаю людей, знаю, кто на что способен, и как это может мне пригодиться. Осталось придумать, к чему применить эти знания.

Глава 11

Тяжелый рок

В четверг я высидел в институте всего пару семинаров, пропускать которые перед зачетной неделей не рекомендовалось. На библиографию я благополучно забил, а у физкультурника отпросился, соврав ему про внезапно приехавшую в столицу мать. Это был нечестный прием, но я его вроде ещё не использовал, и поэтому посчитал возможным истратить свою единственную попытку на относительно благое дело.

Правда, потом я всё равно был вынужден сидеть — но хотя бы на свежем воздухе, то есть на лавочке неподалеку от дома номер девять по улице имени какого-то революционного товарища[19]. Квартиры, в которой обитал Родион, я не знал, поэтому просто наблюдал за всеми четырьмя подъездами сразу.

Ожидание растянулось часа на полтора. А потом на детскую площадку рядом с моей лавочкой вывалила целая толпа младших школьников — видимо, они дружно покончили с домашкой и были отпущены на прогулку. До сложных конструкций, которые украсили подобные места развлечения малышей в моем будущем, оставалось лет тридцать, но и сейчас у детишек было где полазить и с чего навернуться. А эти ещё и мяч с собой притащили.

Я переместился на другую лавочку, поближе к импровизированным воротам, на которых стоял полный и серьезный мальчишка лет десяти. Он следил за полем и перемещениями своих товарищей с сильной тоской, но сам бегать с их скоростью, очевидно, не мог. Я вскользь подумал о том, как могла сложиться его судьба в девяностые, когда он как раз войдет в сознательный возраст, но вариантов было слишком много, а тыкать пальцем в небо мне было лень.

— Привет, — сказал я.

Он скосил на меня один глаз. Мяч интересовал его гораздо больше, чем какой-то взрослый, но ответил он очень вежливо:

— Здравствуйте.

— Да ты за игрой следи, не отвлекайся. Я один вопрос хотел задать. Ты не знаешь Родиона Валерьевича?

— Не-а, — пацан мотнул головой.

— Черт! Я давно его не видел, а вот приехал из Красноярска, и пытаюсь найти, где он живет. Он мой дядя, в каком-то из этих домов обитает, — я показал на целую серию хрущевок самого затрапезного вида, что окружали небольшой участок свободной местности.

Тут команда противника перешла в атаку и мой собеседник вынужденно отвлекся, но зато спас свою команду от неминуемого, казалось, гола.

— Неплохо, — я показал вратарю большой палец. — Так что, никаких Родионов у вас тут, значит?

Моя похвала ему понравилась.

— Родька есть, в этом доме живет, над нами, в восемнадцатой, но он не дядька и его отчества я не знаю…

Я тоже не знал, как зовут отца Родиона, но мне это было и не нужно. Главное я уже выяснил. Теперь оставалось как-то закруглить разговор, но всё сделали за меня, даже не пришлось прибегать к совету Штирлица. Его команда забила гол, и вратарь всё-таки убежал к другим воротам праздновать успех, моментально забыв обо мне и моём выдуманном Родионе Викторовиче.

* * *

В принципе, сидеть у этой кирпичной пятиэтажки я мог бесконечно долго. Я понятия не имел, чем живет Родион и другие приятели Боба. Они могли учиться, могли работать, а после учебы или работы ходить в злачные заведения или терять время как-то иначе. Например, заниматься в той же секции бокса или каратэ. И я уже решил было пойти восвояси, когда увидел, как из нужного подъезда вышел один из той троицы, что рассказывала мне, что я должен делать, а чего не должен. Это был Лёха — самый невзрачный из них, безуспешно притворявшийся гопарем и пытавшийся раскрутить меня на первый удар.

Лёха был прикинут по последней московской моде — джинсы с подворотами и тонкий свитер в обтяжку, а кепка открывала выбритые до синевы виски. Я бы не удивился, если бы обнаружил под этой кепкой панковский ирокез — типаж у Лёхи хорошо подходил фанатам «Секс пистолз». Но, скорее всего, там был модный сейчас начес — правда, из-под кепки не свисала обязательная в этом случае челка. Он тащил «мальборовский» пакет с чем-то плоским — наверное, несколькими пластинками, — и шел очень быстро.

Но на прическу Лёхи мне было насрать, как и на него самого. Я поднялся, кинул взгляд на ребятню, которая отложила мяч в сторону и просто гонялась друг за другом, и пошел следом. Родион подождет.

Лёха не оглядывался и по сторонам не смотрел. Он был какой-то слишком целеустремленный, шел дворами в сторону Ракетного бульвара и, кажется, собирался двинуться к метро. Для меня это означало долгое следование за ним по неясному маршруту — я понятия не имел, куда он мог поехать. Но на бульваре он свернул направо, в сторону железной дороги и платформы Маленковская. Это тоже могло означать долгую прогулку, только уже по Подмосковью.

Впрочем, и на платформе Лёха не остановился. Он преодолел железку по переходу и мы оказались в Сокольниках. Этот парк я помнил совсем другими — более ухоженными и цивилизованными, если под этим термином понимать отсутствие буреломов и прочих поваленных деревьев, а также проложенные по плану пешеходные дорожки. Пока что тут царила первобытная дикость, хотя имелись и островки, где были заметны следы деятельности разумных существ. Но главное — здесь было в меру пустынно. И я решился. Быстро догнал Лёху и с ходу отоварил его в ухо своим ломиком. Он выронил пакет, сделал пару неверных шагов в сторону — и завалился наземь, если бы я его не подхватил. Сейчас мы с им выглядели как два подвыпивших приятеля, что вряд ли вызвало бы подозрение у любых зевак. Я сунул ломик в сумку, подхватил с земли мальборовский пакет и потащил Лёху прочь с дорожки, в самые заросли.

* * *

Для серьезного разговора со своим пленником я выбрал небольшую полянку, в паре десятков