Земля Без Короля - Эд Гринвуд

— Я не знаю, парень. Они схватили его; сейчас он находится в Башнях!

Сараспер снова кинул в сторону яростный взгляд и сказал негромко и холодно:

— Скаунт, дай мне твой нож.

— Зач… Да ты в своем уме, парень? Ты не сможешь перерезать полсотни одетых в броню стражников одним моим маленьким старым ножом!

— Барон, — мрачно ответил мальчик, — надевает свои доспехи только по праздникам. Когда он настолько ожирел от обжорства, что панцирь перестал на нем сходиться, он приказал распустить все шнуры, и теперь между пластинами большие щели. А в его брюхе вполне хватит места для десятка дюймов стали.

Скаунт всмотрелся в лицо Сараспера, вздохнул и резким движением вложил в грязную руку мальчика истертую его ладонью рукоятку старого боевого меча со сточенным чуть ли не до толщины иглы клинком.

— Да помогут тебе Трое, парень, — прошептал он. — У меня не хватает смелости пойти с тобой.

Сараспер кивнул.

— Твой нож — это уже очень большая помощь, старый воин. — Он крепко пожал руку седому леснику, а когда тот ушел, прошел в кабинет и достал из верхних ящиков десять маленьких стеклянных флаконов с кислотой. Ею можно было полить цепи, чтобы они распались… или плеснуть в лицо стражнику.

Келдер Ваерн был самым прославленным целителем во всей долине Аглирты. Люди проходили много миль ради того, чтобы получить изготовленные им лекарства и даже ради одного только его прикосновения, а он всегда отказывался покинуть свою хижину, стоявшую над ручьем, переселиться в Сверкающие Башни и стать придворным лекарем барона. В Сарте ходили слухи, что кое-где выше по реке бароны держали целителей в клетках, обращаясь с ними хуже, чем со своими собаками, а когда те умирали от изнеможения, спасая чужие жизни — на это требовалось от одного года до, самое большее, шести лет, — бароны выкидывали кости на помойку и посылали солдат искать по всему Дарсару других целителей. Сарасперу доводилось видеть, как барон Аутлин Яркое Знамя истязал своих собак после неудачной охоты, и был немало удивлен, что правителю понадобилось так много времени для того, чтобы протянуть руку и сцапать целителя, обитавшего чуть ли не на пороге его замка.

Ворота замка оказались распахнуты настежь, и причину такой беспечности было нетрудно понять. В них вливалась целая река женщин с густо набеленными и нарумяненными лицами, одетых в платья с разрезами снизу аж до самой талии. Их приветствовали восторженные пьяные крики и грубый гогот полуодетых стражников. Никто не обратил внимания на мальчишку, шедшего среди прибывших с таким видом, как будто он имел все права находиться здесь. Там были и другие мальчики, но этого не украшали ни румяна, ни губная помада, на нем не было отделанного кружевами костюма… Правда, как раз в это время происходила смена караула, а вечер был такой чудесный и, что самое главное, никто из живых не помнил ни одного нападения на Яркое Знамя…

Немного труднее оказалось найти возможность пробраться наверх, но он очень быстро понял, что стража стояла только на главных лестницах, а за темными, узкими и крутыми лестницами для слуг никто не следил. Ему хватило нескольких мгновений — и он уже стоял, задыхаясь и обливаясь потом, в мире гобеленов, благовонных свеч и негромких разговоров. И тут же выяснилось, что он опоздал на несколько часов.

— На твоем месте я не стал бы входить туда, — прожурчал предупреждающий голос из-за гобелена, за которым укрывался мальчик. — Ты и охнуть не успеешь, как тебе в брюхо воткнут меч или проломят череп и вставят в дыру горящую свечку!

— Но я принес очень срочное послание! Барон Тарлагар желает получить ответ уже завтра вечером. Я…

— Ну что ж, — веско возразил первый голос, — твоему нетерпеливому барону все-таки придется подождать. Видел вон там, в кресле, труп?

— Ну да… А что с ним случилось? Он похож на свинопаса или какого-нибудь отшельника из леса, только сморщенный, как последнее яблоко, долежавшее в бочке до весны. У него такой вид, будто кто-то швырял его, словно куклу, пока не переломал все кости. Это что, волшебство?

— Волшебство-то волшебство, но не против него. Это был целитель Ваерн.

— Келдер Ваерн? Он когда-то спас младшую дочь моего хозяина, госпожу Атрис — к ней привязались бурые лишаи. Половина Тарлагара посылает за ним, если кто-нибудь заболевает!

— Все, больше не будут посылать. — Голоса начали отдаляться, и Сарасперу пришлось пробираться в темноте за гобеленом, чтобы не упустить ни слова. — Его приволокли сюда нынче утром, чтобы он вернул к жизни умерших.

— Целители и на такое способны?

— Да ведь ты же видел его своими глазами: они и могут, и не могут. Наш господин барон давеча малость перепил, и ему начало мерещиться невесть что. Он схватил со стены свою славную секиру и начал пробиваться с одного конца этого вот верхнего этажа к другому.

— Змея в Тенях! И сколько же народу он…

— Тридцать с лишним одних только слуг, хотя мы все еще находим новые трупы. Ты заметил, как здесь тихо? Некоторые слуги должны были ждать за занавесями — ну так вот, они там продолжают терпеливо ждать, если ты понимаешь, что я имею в виду. Ну так вот, он выпотрошил обоих своих сыновей и снес голову жене, госпоже Рилдре.

— Помилуй нас Трое!..

— Больше ничего и не скажешь. Именно я подобрал ее голову ниже этажом — он бросил ее с балкона, вопя, что это ночная змея, забравшаяся к нему в постель под одеяло, — и принес обратно. А когда рассвело, он сидел здесь, и обливался слезами среди трупов родных, и клялся именами Троих, что им овладела Змея и он не мог противиться, а теперь горько обо всем сожалеет и готов на все, лишь бы вернуть их к жизни. Я-то их видел: изрублены так, что годятся только в пищу боевым псам, все в крови, а сверху копошатся мухи слоем в два пальца толщиной. Тут кто-то предложил ему вызвать целителя, и он послал чуть ли не всех своих латников, приказав им зарубить любого, кто окажется на пути, и особенно тех, кто заметит, как они уводят Ваерна. Ну, так они и сделали.

— Рога мне в бок! И что же дальше было?

— Целитель как увидел их, так расплакался еще сильнее, чем барон. Я думаю, он понимал, что это выжмет из него все соки, но было ясно, что ему и впрямь их жалко, и еще он говорил, что может и не справиться. Он, как мне показалось, был слабым, тщедушным стариком.