Горячая свадьба - Владимир Григорьевич Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Собака лаяла недолго, на веранде зажегся свет, открылась дверь, и пес тут же замолчал, предоставляя слово хозяину. Вернее, хозяйке.
— Вам чего? — с крыльца спросила женщина.
В свете лампочки под козырьком Родион мог разглядеть ее. Довольно молодая, лет тридцати, рыжеволосая, глаза большие, четко очерченные, как будто тушью обведены и тенями углублены. Но вряд ли женщина успела накраситься перед тем, как выйти к Родиону. Халат поверх ночной рубашки надела, взяла ружье и вышла на шум. А ружье у нее самое настоящее, одноствольное, с поворотным затвором, похоже на «берданку». Оружие она держала как посох, но не опиралась на него. Молодая она, здоровая, жизненная энергия бьет через край, в ногах чувствовалась сила — зачем ей опираться на палку?
— Капитан полиции Фомин, участковый уполномоченный.
Женщина даже не шелохнулась, но ухом повела — в глубь дома, как будто ей кто-то что-то сказал. И откликнулась она не сразу.
— И что вам нужно?
— Да вот мимо проходил, собака залаяла.
И снова женщина едва заметно повела головой, будто прислушиваясь к голосу из дома. Похоже, кто-то что-то ей говорил и в недобром для Родиона ключе.
— Ну идите себе дальше!
— Такая красивая женщина!.. — Родион удивленно улыбнулся, одним только взглядом продолжая фразу.
А женщина действительно производила впечатление. Не красавица, но с изюминкой, губы пухлые, грудь пышная и сама совсем не толстая. Ноги длинные, сильные.
— Удостоверение! — потребовала она.
Но, приближаясь к Родиону, даже не вскинула ружье. И представленный документ изучила внимательно, ни разу не сощурившись, а фонарь над головой светил не так уж и ярко.
— Верховерский район? — спросила она.
— Полиция везде полиция. Особенно для вас.
— И насколько это особенно? — усмехнулась женщина.
— Ну, живете здесь одна, без мужа.
— Почему это без мужа?
Родион не стал отвечать на вопрос, он лишь лукаво улыбался, глядя на женщину. Место безлюдное, никакой муж не стал бы выпускать жену из дому на разговор с незнакомцем. А муж-инвалид хотя бы выглянул в окно, но ни одна занавеска в доме даже не шелохнулась.
Родиона смущал невидимый комментатор за спиной хозяйки, однако вряд ли им был муж. Может, мать больная лежит в соседней комнате, слышит, говорит… А может, приблудный кто-то у нее завелся. Родион даже догадывался, кто это мог быть.
— Мы и без мужа хорошо управляемся!
Женщина легко оторвала ружье от земли, крутанула в руках вокруг поперечной оси, вернув его в исходное положение. И даже глазом при этом не моргнула.
— Вы сразили меня практически наповал! — улыбнулся Родион. — И сразу же возникло желание познакомиться с вами.
— Алевтина. Можно просто Аля. Но не всем.
— Это понятно… Мне обратно далеко, может, пустите переночевать?
— Надо подумать. — Алевтина невольно повела головой в сторону дома, хотела глянуть на дверь, но сама же себя и осадила.
— И давно вы здесь одна живете?
— И живу, и работаю.
— Кем, если не секрет?
— А обходчиком. — Женщина кивнула в сторону железной дороги.
— И отец обходчиком был, и муж… покойный… Вдову всякий обидеть может, — хитро сощурилась женщина.
— Я не из таких.
— Да уж знаем, знаем…
— Что вы знаете? — вроде бы и весело, но в упор спросил Родион.
И Алевтина дрогнула под его взглядом.
— Ну, знаем… — стушевалась она.
— Капитан Фомин такой, сякой…
— И такой, и сякой, — в ожидании подвоха в заметном смущении кивнула женщина.
— А почему именно Фомин?
— Ну, вообще…
— Что вам там Семен на меня наговорил? — Родион пристально смотрел на Алевтину.
— Какой еще Семен? — Голос у женщины дрогнул.
— Гуляев, где ты там, выходи! — крикнул Родион.
— Какой еще Гуляев? — Алевтина перекинула руку через забор и легонько толкнула Родиона в плечо, требуя отмотать пленку назад.
— А кто на меня тут всякой всячины наплел?… Гуляев!
— Да нет у меня здесь никого! — мотнула головой Алевтина.
Возмущение в ее голосе передалось собаке, ротвейлер угрожающе рыкнул.
— Без постановления вы, конечно, в гости меня не позовете?
— Э-э… — замялась женщина.
— Гуляев, будь мужчиной! Не ставь женщину в неловкое положение! Выходи!
И Семен внял его просьбе. Понял, что попался, вышел на крыльцо. Взгляд потухший, на голове повязка.
— Да заходите, чего уж там! — вздохнула Алевтина, загоняя собаку в будку.
— Что с головой? — спросил Родион, взяв Гуляева за плечо.
— Так ударили.
— Кто?
— Не знаю… А вы меня искали?
— Майя с ног сбилась… Ты бы матери позвонил.
— Да ей-то позвонил.
— Сказал, что с тобой все в порядке? — Родион смотрел на повязку.
Бинт наложен не очень плотно, всего в несколько слоев: или рана так себе, или к делу отнеслись несерьезно. Скорее всего, второе, а значит, Гуляеву нужно в больницу, но ему здесь медом намазано. Или нет раны на голове? Может, и повязка фикция?
— Ну да.
— А как на самом деле? Рана глубокая?
— Да не очень-то, шишка есть и кожа сильно содрана.
Они прошли в дом, Алевтина поставила чайник на плиту.
— Думаю, палкой ударили, сучком кожу оцарапали, — сказала женщина. — Я рану зеленкой обработала и перебинтовала. Ничего серьезного.
— Палкой, говорите? А я слышал топором ударили. — Родион вопросительно посмотрел на Гуляева.
— Да вы что, топором?! — удивился он. — Меня бы здесь сейчас не было, если бы топором.
— Обухом.
— И обухом голову проломить можно, — кивнула Алевтина. — А ударили сильно. Дрын, думаю, приличный был.
— Сильно ударили, — сказал Гуляев. — Но не топором!
— И как сильно?
— Вырубился я. Когда очнулся, вокруг никого нет.
— Кто ударил, не видел?
— Нет. Но слышал… Это я сейчас считаю, что слышал. А тогда думал, ветерок налетел. Зашелестело что-то сзади, и сразу же бах…
— А очнулся, тишина!
— Да.
— А домой почему не пошел?
— Почему… — надувшись, буркнул Гуляев.
— На Майю подумал?
— Ну-у… — Семен быстро глянул на Алевтину.
— А почему не на Стенькина?
— Почему не подумал? Была мысль.
Парень выразительно глянул на Родиона, но этим его не удивил. Капитан Фомин также у Семена в списке подозреваемых.
— А из дома зачем уходил? — спросил Родион.
— Да какая разница? — скривился Семен.
— Жена у него гулящая, вот и ушел, — усмехнувшись, едко ответила Алевтина.
— Я бы так не сказал, — качнул головой Родион.
— И с тобой гуляет! — заявила Алевтина.
— Что ж ты, Семен, про жену свою злословишь? — пристыдил парня Фомин.
Гуляев отвел взгляд и
