Третий источник - Дмитрий Кравцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Хотя нет, на Альбе я предпочел бы его не видеть..."
Продолжения мысль не получила, поскольку на эскалаторе появилась Пичка и бодрым шагом направилась прямиком к Толянычу.
"Да, брат, не кремень ты..." - попенял Фантик своего носителя.
Тоже мне, Америку открыл! Это я и сам знаю - все-таки позвонил Пичке, хотя зарекался этого не делать хотя бы дня два с целью отдохнуть и поискать новые способы снятия напряжения. Да и поднакопить секреции не помешает. Но водки в гостях у теть Маши выпить пришлось почти машинально, а значит один зарок уже нарушен. Теперь вот следующий...
"Не кремень, - сделал окончательный вывод Фантик. - Впрочем я тоже."
Бодро отмахивая рукой подошла Ольга, вся такая свежая, что Толяныч даже не понял, как это можно думать о какой-то полустертой в памяти герцогине, пусть и трижды выдающихся форм. Неужели он совсем недавно мог все это перевернуть ради одного звонка? Но Альба позвонила все-таки сама, а это оставляет некую надежду, что, глядишь, звонок окажется не последним. Тем более, что ее роль во всей истории так и не прояснилась: при чем здесь таганрогская дива, и за кем все же следил на Мендилеевской слюнтяй, оказавшийся вдруг ядовитым? Вопросы, вопросы... Кому же их задать, если Галина например считает, что недостаток информации - благо. Остается Крот с Лешим, хотя непонятно, что менты могут разнюхать по поводу всякой мистической мути.
- Привет! - Пичка улыбнулась, блеснула антрацитовым круглым глазом, и все нерешенные и незаданные вопросы махом вылетели из толянычевой головы.
Обмен дружескими поцелуями и столь же бодрая дорога домой, где все приключилось привычным уже чередом. Если конечно не брать в расчет такую мелочь, что способ перестал действовать. Или подействовал, но слабее обычного. Или еще что-нибудь. Но Толяныч провел все манипуляции без обычного запала, почти машинально. И если пичкина легкость и затейливость некоторым образом оживляла картину, то он сославшись на головную боль и общее нездоровье, постарался максимально ограничить собственное участие.
Фантик, предоставленный сам себе, ругался последними словами, одновременно анализируя по привычке причины такого внезапного охлаждения. В Москве ему по прежнему было неуютно, а новостей, способных эту неуютность ликвидировать, не имеется в наличии. А стало быть возможность, что некие отмороженные гости все же заявятся, довлеет по-прежнему. Нагана под рукой сейчас тоже нет - не стоит демонстрировать Пичке оружие, а то решит еще, что Толяныч бандит какой-нибудь. Оставленный Кротом токин молчит, как воды в рот набрал. Невнятные бабкины пророчества тоже же не способствовали душевному комфорту. Особенно это - про выбор да про скорую опасность. Да черт бы с ней, со старухой, но какие-то предчувствия сгущали до предела воздух в квартире. Толяныча не покидало ощущение незримого и неприятного чужого присутствия. Словно рыбий хвостик завалился за шкаф и пованивает оттуда еле заметно.
Матрена...
А что кстати делает кошка?
Совсем забывшись, Фантик потянулся, было, посмотреть, чуть не утянув с собой материальную половину, занятую делом. Пичка издала невнятный, но явно недовольный "У-у-ум...", обхватив ускользавшего уже почти Толяныча руками и ногами и всеми прочими частями тела. И он устыдился собственной бестактности - вернулся, даже прибавив в движении, как проигрывающая с минимальным счетом команда за пять минут до финального свистка. Но краем глаза успел заметить, что кошка сидит в прихожей навострив уши на зеркало, и это несвойственное девочке самолюбование тоже удивительно. А проверять лениво, да и беспардонно опять же - мало ли чего она там сидит. Вот если бы выпить...
Фантик одернул расшалившиеся мысли: не расслабляться! А если все же кто-то нагрянет? Или это уже зачатки паранойи?
Толяныч наконец-то отвалился от жадно дышащей Пички и закинул потяжелевшие руки за голову, так и не определившись по поводу загустевшей неясности. Выпить бы и глянуть трезво.
Через некоторое время Ольга задремала, повернувшись спиной, дыхание ее улеглось, а Толяныч привалился к теплой спине, обнял, рассеянно поглаживая чуть влажную кожу, стараясь отвлечься, и добравшись до пимпочки соска, наконец-то осенился - дело-то проще простого! Причина точно кроется в сегодняшнем звонке герцогини! Сетка раскинута, и вляпался ты, друг, в нее по самые помидоры. Втрескался. На самом-то деле просто мечтаетется о другой груди...
Такой... Выдающейся, в общем.
Вот тебе и роль герцогини: она же приманка, ловушка, и, должно быть, сладкая. Ему стало легко и просто, лишь сожаление о пока не состоявшемся контакте с таганрогской примой когтистой лапкой скребло изнутри по ребрам, и с досады Толяныч видимо чуть сильнее чем надо сдавил клюковку пичкиного соска. Ольга тихонько застонала, но чуть приподняла локоть, давая ему больший простор для деятельности. А почему бы, собственно, и нет? Тем более, что хоть одна причина прояснилась, можно и расслабиться.
Его действия обрели целенаправленность, что Пичка сразу это почувствовала, не могла не откликнуться хотя бы в силу своей заводной натуры - повернулась чуть удобнее. Все вышло горячо, задорно и быстро, финальное пожатие было даже теплее обычного. И уж теперь-то Толяныч наконец почувствовал, что можно и заснуть.
СБОЙ
...Игра шла уже около часа, а голов не было, и недовольная публика все активнее выражала свое возмущение. Фантик и компания расположились на краю трибуны "В" и откровенно квасили. На поле смотреть было совсем нечего, но, чтобы не привлекать внимание милиционеров, стоящих в непосредственной близости, двоим крайним приходилось периодически имитировать реакцию на перипетии матча. Они вскакивали, вздергивая ввысь флаг, благополучно реквизованный в свое время Дроном с какого-то флагштока. Размеры знамени были столь внушительны, что оно покрывало собой всю компанию целиком, и под этим надежным прикрытием пилось легко и привольно.
К середине второго тайма смены у знамени происходили все чаще и чаще, и Фантик почувствовал некое давление внизу живота - сказались возлияния да плюс предматчевая разминка пивом. В очередной раз сменившись, он стал пробираться к проходу, подчиняясь настоятельному зову организма. Менты проводили его подозрительными взглядами.
"Вот бляха-муха..." - бормотал Фантик, спотыкливо сбегая по лестнице вниз. Здесь, под трибуной не было никого, кроме вони, полумрака и сырости до сортира добирались не все. Но Фантик был терпелив и направился к туалету.
Шум трибун, и так-то довольно вялый, сюда долетал еле-еле, словно далекий прибой, а надежда на забитый гол была призрачна, как подтрибунные тени. Так что можно быть спокойным: ничего интересного в его отсутствие случится не должно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});