Не стой под моей стрелой, или Инквизитор попаданке не указ! - Вероника Шаль

Вахтерша ловко ухватила бумагу, развернула ее и, потеребив очки на носу, принялась изучать рекомендацию.

— Предъявите метку! — отвлеклась она на мгновение от чтения, и едва я протянула руку, как очередной сверкающий артефакт в руках женщины засветился уже знакомым мне темно-синим цветом.

Недовольное выражение лица на едва уловимый миг сменилось недоверчивым:

— Не припомню, чтобы толье Т'Ондторриль хоть раз упоминал о родственниках. Тем более, дальних.

«Ну да, толье Т'Ондторриль всю жизнь мечтал с мелкими служащими свою родню обсуждать», — фыркнула я про себя из-за простоты вахтерши. А в ответ лишь пожала плечами:

— Может, повода упомянуть не было?

Вахтерша придвинула очки к лицу и принялась сверлить меня своими выцветшими голубыми глазами.

— Не знаю, не знаю…

«Не слишком ли рано все завертелось?» — подумала я, бросая осторожные взгляды то на чересчур бдительную тетушку, то на окружающее помещение.

Повезло, что здесь полумрак и мою излишнюю нервозность и опаливший щеки румянец — организм, потихоньку поддающийся страху, я контролировала все меньше и меньше — близорукая вахтерша не заметит.

Страх нарастал. Я нутром чувствовала: что-то пошло не так, как планировали мы с Массиусом. Перевела взгляд со странных светильников, вколоченных в стену по обе стороны от закутка вахтерши, на морщинистое лицо тетушки, продолжавшей бесцеремонно изучать меня, и тревога одним махом подчинила себе все тело. Неужели меня раскрыла обычная вахтерша? Сердце глотнуло адреналина и суматошно застучало в груди. По ногам и рукам волной пробежала мелкая дрожь.

«Никакой стрессоустойчивости!» — разозлилась я на нежелающий сохранять спокойствие организм и засунула подрагивающие руки в карманы платья. Все как в земной поговорке: на воре и шапка горит. Может, никто меня не раскрыл. Просто зрение у бабки плохое. Вот и пялится. А недоверчивость, у нее на лице написанная, ко мне никакого отношения не имеет. Не хватало еще выдать себя самым дурацким способом.

Впрочем, рациональные мысли успокоения не принесли. Причин для опасения у меня было более чем достаточно.

Что мешает вахтерше проявить дотошную черту характера, присущую, как мне кажется, всем маленьким начальникам, и отправить меня с моей меткой и писулькой от друида на проверку магу-менталисту? На ее месте я бы только так и поступила.

Но тетушка лишь поправила очки на носу, сверкнувшие зеленоватым блеском, и улыбнулась одними губами. Глаза ее продолжили настороженно изучать мое лицо и фигуру.

Видимо, вранье мое шито белыми нитками. Или она бабка-параноик, от всех окружающих чует подвох. Даже если его нет. Почему же Массиус не предупредил о цербере в лице вахтерши, ожидающем меня на пути к отбору?

— Все в порядке, тольина Элиния. Пройдемте со мной! — вахтерша перестала гипнотизировать меня взглядом, вышла из своего уголка и только после этого увидела Федю, изображающего саму покорность. — Со зверями сюда нельзя.

— Это мой фамильяр, — ответила я, переводя дух. Брови тетушки поползли вверх. Неужели фамильяр при ученице такая редкость?

— Для фамильяров предусмотрено другое помещение. В подвале.

Федор, услышав про подвал, занервничал. Нарочито недовольное фырканье и перебирание лапками по полу были вполне красноречивыми. Но и этого зверьку показалось мало. В ответ на мой успокаивающий взгляд шерстка на Феде медленно поднялась вверх, а спинка выгнулась дугой. Еще категоричнее показать свое отношение к правилам содержания фамильяров и придумать было нельзя.

— Хорошо, — согласилась я, чувствуя себя предательницей. В конце концов, могу я сделать вид, что согласна, а потом забрать зверя свою комнату?

Вахтерша удовлетворенно кивнула:

— Сейчас придет мой помощник и уведет вашего фамильяра в безопасное место.

Не успела я запротестовать: здесь тоже более, чем безопасно, — как вахтерша громко воскликнула:

— Вайентиз!

Не успело затихнуть эхо, отразившееся от голых стен, как рядом возникла сутулая фигура:

— Слушаю, тольена Ламентия, — с почтением в голосе произнес слуга. А я несколько раз повторила про себя имя вахтерши. Надо будет расспросить Массиуса про нее.

— Вайентиз, уберите фамильяра тольины Элинии в специальные покои. Вы меня поняли? — подняв брови, дала она непонятный знак мужчине.

— Убрать фамильяра тольины Элинии в специальные покои, — слово в слово повторил мужчина. — Будет сделано.

— И покормить его не забудьте. Не хватало еще, чтобы жалобное донесение в канцелярию отправили, как в прошлый раз.

— Понял, — на этот раз слуга оказался более лаконичен.

В переменившемся настроении Федор бодро прошествовал следом за Вайентизом, бормоча себе под нос, но так, чтобы мне было слышно: «Хорошие люди! Знают подход к бедному фамильяру. Не то что дикарь!»

— Тольина Элиния, приложите метку к артефакту и следуйте за мной. Требуется соблюсти ряд формальностей, и я заселю вас в комнату к остальным девицам, прибывшим на отбор.

Вахтерша махнула рукой в угол, где располагался водруженный на треногу металлический шар с вогнутостью на уровне моей метки. Еще раз бросила на меня быстрый взгляд и, оставив свой пост, направилась в сторону самого темного коридора из четырех, сходившихся в холл.

Не мешкая я приложила руку к этой миниатюрной Звезде смерти и тут же одернула: холодная, как глыба льда!

— Так?

Вахтерша лишь кивнула в ответ.

Странно. Очень странно. Зачем было прикладывать метку к ледяному артефакту? Ничего ведь не произошло. Только холод, сравнимый с сибирским, разлился по коже. Но голова немного прояснилась, и сердце умерило свое тарахтение.

Погруженная в свои мысли, я подошла к поджидающей меня тетушке, и мы вышли из неосвещенного холла в залитый сумраком коридор, заканчивавшийся вдали тупиком, если верить плану здания, висевшему как раз над постом вахтерши.

Напоследок я оглянулась.

Холл за спиной теперь выглядел ярким светлым пятном, которое по мере нашего движения становилось все меньше и меньше. А темнота — все гуще.

По обе стороны коридора на стенах крепились конструкции, напоминающие большие подсвечники. Внутри них под прозрачными полусферами чуть подрагивали язычки пламени, придавая окружающей обстановке средневековое дыхание.

Светильников было мало, и огонек в них был слишком слабый, чтобы разогнать густую темноту, которая больше всего клубилась внизу, у каменных плит, выстилающих пол.

Плиты от времени потрескались. Многие из них раскрошились и вовсе казались пришедшими в негодность. Раз за разом я спотыкалась, угождая в выбоины. Эхо гулко разносило наши шаги и мои ругательства, которые я не могла сдержать при очередном попадании ноги в разбитую плиту.

После очередного чертыхания на миг мне показалось, что вахтерша чуть улыбнулась. Но, едва поймала мой взгляд, снова нацепила маску невозмутимости на лицо.

Помимо наступающей снизу темноты, в коридоре становилось все холоднее и холоднее. Сначала лица касалась ничего не значащая прохлада. Пара метров, и вот уже