Вокалистка - Сергей Павлович Бакшеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сана развела руки и скинула халат на пол. Она оказалась полностью обнаженной. После секундного шока мужчины опустили взгляды и покинули комнату. Задержавшийся Трифонов остро почувствовал, что перед ним не суперагент с невероятными возможностями, а хрупкая беззащитная девчонка. Если бы не отвратительный шрам на молодом лице, ее привлекательность была бы очевидной. Он в смущении вышел. С Вокалисткой осталась только Корман.
Сана раскинула руки, подалась грудью навстречу холодному потоку воздуха и вытянула шею. Внешне ее худенькое тело покрылось пятнышками сыпи и пупырышками озноба. Но она ясно чувствовала, что ее телесная оболочка расширяется, невидимые рецепторы выходят наружу, образуя чувствительное облако, улавливающее малейшие колебания. Ее организм весь целиком трансформировался в абсолютный слух, и хаотичное море звуков обрушилось на нее подобно сильному ветру. Среди мутного потока шума она быстро отсеяла все ненужное, сосредоточившись на пульсациях, исходивших из американского посольства. Дальше работать было сложнее.
Под водопадом звуков она отключала восприятие мощных потоков пока не отыскала единственно нужный тихий ручеек беседы со знакомыми голосами. И сразу все прочее для нее перестало существовать. Вокалистка впитывала фразу за фразой секретной беседы и повторяла в их микрофон.
Смышляев, контролировавший запись в соседней комнате, поднял вверх большой палец. Трифонов сорвал с инженера наушники и одел на себя. Есть! Вокалистка смогла, она слышит цель! Каждая минута ее работы дает шанс государству добиться безопасности минимальными средствами.
Время шло, Вокалистка диктовала подслушанное, и минуты превратились в один час, затем в другой. В начале третьего часа в комнату с аппаратурой заглянула одетая в пальто Корман.
— Вокалистке плохо. Она замерзает, губы посинели, — с тревогой сообщила Евгения, потирая озябшие пальцы.
С ее приходом и в без того выстуженную комнату проник настоящий мороз.
— Техника не подведет? — спросил инженера Трифонов.
— До минус пятнадцати без проблем.
— Без проблем, — повторил Трифонов.
Он единственный, кто не надел верхнюю одежду и кожей чувствовал снижение температуры, хотя на нем полноценный костюм. Каково же голой Вокалистке перед открытым окном? Он надел наушники, американцы продолжали обсуждение дольше обычного. Иначе и быть не могло, противник разрабатывал стратегию перед заключительным днем переговоров, консультировался по телефону с Вашингтоном и заготавливал последние козыри. О них надо знать во что бы то не стало.
— Продолжаем работать, — раздраженно изрек Трифонов и тихо добавил, обращаясь к Корман: — Прикрой ей ноги халатом.
— Ей надо одеться.
— Выполнять! — потребовал полковник.
Прошел еще один час. Руки Вокалистки опустились, она слегка пошатывалась, но продолжала повторять услышанное, хотя ее речь становилась все более тихой и неразборчивой.
Корман не выдержала, ворвалась в комнату начальника и потребовала:
— Вокалистка теряет сознание. Нужно прекратить сеанс!
Трифонов посмотрел на Смышлева: что там? Инженер опустил наушники и сообщил:
— Судя по фразам, американцы тоже устали. Трижды заказывали кофе.
— Они пьют кофе в тепле, а она замерзает, — возмутилась Корман.
Трифонов прильнул к наушнику, прислушался: голос Вокалистки осип, но она продолжала бормотать в микрофон информацию. Быть может сейчас, в данный момент противник раскроет самое важное. Ранее Сана Шаманова провинилась перед страной и сейчас компенсирует ущерб. Ради любимой Родины она должна выложиться полностью.
— Еще подождем, — решил он.
Корман полыхнула глазами, но возразить не посмела. В соседней комнате что-то упало. Она распахнула дверь — Сана без чувств лежала на полу.
— Дождались, — выкрикнула женщина, бросаясь на помощь. Теперь она не собиралась слушать начальника, а приняла командование на себя. — Закрыть окно! В постель ее. Она холодная, несите водку, надо растереть тело. И вызовите «скорую»!
Последняя команда была излишней, Трифонов уже кричал в телефонную трубку, требуя лучшую бригаду медиков.
Вскоре Вокалистке оказали первую помощь и увезли в больницу. На следующий день ее навестил Трифонов.
— Двухстороннее воспаление легких, высокая температура, — сообщила ему заведующая отделением перед тем как впустить в палату. — Была непонятная сыпь на груди, но уже прошла.
— А уши? Или что-то важное внутри ушей она не застудила?
— Уши? Причем тут уши? — Врач осуждающе взглянула на мужчину. — Ей бы придатки не застудить, глупенькой. Теплее следует одеваться в такую погоду. Дурацкая мода на короткие юбки до добра не доведет.
— Она ценный специалист, ей нужен особый уход, — предупредил полковник.
— Мы уже поняли. Больная в отдельной палате с лучшим оборудованием.
— Какой прогноз? — осторожно поинтересовался Трифонов.
— Организм молодой, выкарабкается. Но три недели она пробудет здесь.
Трифонов облегченно кивнул, зашел в палату, сел у кровати. Сана открыла глаза. Полковник решил ее приободрить:
— Врач заверила, что ты…
— Я слышала, — прервала его Сана.
«Она слышит. Даже в таком состоянии она слышит через стену», — воодушевился полковник, с трудом скрывая радость.
— Ты нам помогла. Не лично мне, а вообще всем, стране.
— В следующий раз ведите переговоры летом, — пошутила Сана.
Трифонову понравилось ее настроение. Он спохватился и открыл толстый портфель:
— Я тут кое-что принес. Апельсины и бананы по спецзаказу из торгового отдела. А это… — Полковник достал кассетный магнитофон, положил в изголовье кровати и включил воспроизведение. — Ты спрашивала про отца: почему его звали Композитор? Тут песни, которые он тайно писал для молодой певицы. Подбрасывал ей ноты, а она исполняла.
Зазвучала музыка, Сана прослушала три песни.
— Красивые мелодии. Но почему тайно?
— Композитор ее безумно любил.
— Как ее зовут? Я могу с ней встретиться? — попросила Сана.
— Нет, она умерла. Давно.
— Почему? Она же молодая.
Сергей Васильевич ответил не сразу. Он сомневался, рассказывать ли правду, но потом понял, что ложь воздвигнет преграду между ними.
— Ее убил Композитор.
— Мой отец? — не веря услышанному, переспросила Сана.
Трифонов молча кивнул. Девушка была в шоке, она не понимала, как такое возможно.
— Любил и убил?
— Любил безумно, — подтвердил Трифонов и, вздохнув, добавил: — Убил жестоко.
36
«Дождался», — с волнением подумал полковник Трифонов, положив трубку служебного телефона в рабочем кабинете.
За долгие годы службы в госбезопасности его впервые вызвали к председателю КГБ. Разумеется, он видел Андропова на общих собраниях и на совещаниях в узком составе присутствовал, но так, чтобы лично один на один оказаться в кабинете одного из руководителей страны — такое предстояло впервые.
В свое время Андропов скептически отнесся к созданию отдела по изучению паранормальных явлений. Главу
