Возле Тьмы. Чужой - Андрей Круз

В кабинете в госпитальном приемном покое все требуемое было на месте, ходить никуда не понадобилось. Там развернуться можно было с трудом, настолько все забито оборудованием. Заправлял там всем молодой индус в зеленом хирургическом халате, помогала ему рослая женщина с лошадиным лицом и жидкими светлыми волосами, выбивавшимися из-под шапочки.

У меня взяли кровь, причем из пальца и из вены, мазок из горла, осмотрели глазное дно, потом опросили про всякие давние болезни, не Суперкорь. После чего прием закончился. Похоже, что именно кровь их и интересовала.

– Это на что анализ? – решил я не мучить себя догадками.

– На Синдром, на иммунитет, на «свой – чужой», если без терминов, – равнодушно пожав плечами, ответил индиец.

– Скоро закончите?

– Синдром через двадцать минут, на иммунитет чуть дольше, на «свой – чужой» пару недель займет: мы в Техас, в Форт-Сэм отправляем. Ты пилот, насколько я слышал?

– Не знаю, можно ли меня пилотом называть, – немного удивился я такому вопросу. – Любительская лицензия на одномоторники.

– Не принципиально, – махнул он рукой. – Я к тому, что самолетом отправляем, может, ты сам и повезешь. Хотя нет, вряд ли, – добавил он, усмехнувшись.

– Это и для моего умения далековато. А «свой – чужой» – это принципиально? – И, наткнувшись на его непонимающий взгляд, добавил: – Я до сих пор в глуши просидел, ничего не знаю и плохо ориентируюсь в новой жизни. Точнее, в остатках жизни.

– Естественно, – чуть нахмурившись, сказал он. – А у тебя проблемы с этим, что ли?

– В смысле? – включил я режим непонимания.

– Не уверен, свой ты или нет? – уточнил индиец.

Возившаяся с пробирками медсестра даже замерла на секунду.

– А-а! – засмеялся я. – Не понял сразу. Я не о том, мне просто интересно, в чем с чужими вообще проблема? Я радио только слушал, пока у себя в горах сидел, но ничего толком не понял.

– У них возможна другая форма Суперкори, – сказал врач, потеряв ко мне интерес. – От которой у тебя, например, может не быть иммунитета. И у меня. Или у нее, – он кивнул в сторону медсестры. – Так что их в карантин и в изоляцию.

– А, теперь понятно, – кивнул я, почувствовав, как волосы на голове зашевелились, а вдоль позвоночника пробежала волна озноба.

То есть, даже если отпечатки совпадут, через пару недель запросто вскроется то, что я пришлый, так? И меня в карантин и ту самую изоляцию. А я не хочу в изоляцию, она меня совсем не вдохновляет. Хотя… как-то странно это все: если бы они так больных чужих боялись, то любого чужака встречали бы в противогазах и со всякими защитными танцами, а не вот так, как меня. Версия для лохов? У любой власти такие есть.

– По радио слышал, что людей с Дабл-Ар-Эс лечат?

– Нет, не лечат, просто давят симптомы, – покачал головой врач. – Как диабет: пока есть инсулин, ничего с тобой не случится. Закончился инсулин – беда. Ты не слышал про сыворотку?

– Так, краем уха. Я и радио не очень слушал, если честно.

– Та сыворотка, что лечит сейчас Суперкорь, в модифицированном виде держит на плаву людей с Синдромом, – взялся разъяснять индиец. – Пока они ее получают, у них нет никаких проблем. Так что если у тебя Синдром и ты скрываешь, то… в общем, мы все равно сейчас увидим, а тебе бояться нечего.

– Нет у меня никакого Синдрома.

– Вот и посмотрим, – ответила вместо врача медсестра с лошадиной физиономией.

Посмотрели. Действительно никаких синдромов. Меня отпустили из кабинета, пообещав чуть позже сообщить о результатах анализа «на иммунитет». Интересно, что покажет этот самый анализ, учитывая то, что я этой самой Суперкорью только что переболел?

Из смотровой вышел на улицу, где и столкнулся с курившим на крыльце Пикеттом.

– Выгнали, – усмехнулся он, показав на дверь. – Кстати, тебя уже проверили по базе, – добавил он, постучав пальцем по висящей на плече рации. – Поехали обратно.

Когда вернулись в здание Пи-Ди и зашли в кабинет, Вок показал на стул у стола и не стал долго резину тянуть с результатами:

– Проверили тебя, – повторил он за Пикеттом. – То есть подтвердили личность. Ты еще и на оружие третьего класса подавал?

– Точно, – кивнул я, хоть понятия не имел, что это за «третий класс» такой. Но подавал так подавал, тут как скажете.

– Глушитель хотел, что ли? – уточнил тот. – Или пулемет мечтал купить?

– Да так, то и это, – вроде как уклончиво ответил я.

– В общем, это тебе очень помогло сейчас, твои пальцы аж в двух базах, – сказал он. – Сейчас тебе новый ай-ди сделаем. Смотри туда, – показал он на женщину.

Я обернулся и увидел, что она держит в руках маленькую цифровую камеру. Вспомнил, что американцы на документах улыбаются, и оскалил зубы. Вспышка, тихий щелчок, потом женщина защелкала мышкой, сосредоточенно глядя в экран, а я рассматривал его обратную сторону, серую такую, с логотипом «Тошиба». Зажужжал принтер, она встала, вытащила листок плотной бумаги, сложила его как-то хитро, сунула в ламинатор и затем отдала мне еще теплую жесткую карточку. Мой портрет, напечатанный, а не наклеенный, имя с фамилией, опять рост-вес-волосы-цвет глаз, но никакого адреса, только длинный номер.

– Это твой новый номер соцстрахования, считай, – ткнула она в карточку тонким пальцем с коротко обрезанным ногтем. – Он уже в правительственной базе данных с твоим портретом и прочим. Так что можешь показывать карточку, если спрашивают.

– Видал? – спросил Пикетт, хлопнув меня по плечу. – А не было бы «пальчиков» – сидел бы ты недели две в карантине. Может быть. Пошли.

Я попрощался с женщиной и Воком и вышел из кабинета. Дежурный боец отдал мне сумки, Пикетт опять подхватил одну из них, и мы вышли на улицу.

– Все? – спросил я.

– Все, – подтвердил он. – Можешь вооружаться, если хочешь. И что ты решил насчет работы пилотом?

– А какой у меня вообще выбор?

Он явно немного озадачился моим вопросом, затем сказал:

– Ну… как у всех. Можно вообще не работать, если можешь прожить без денег. Или готов жить с того, что найдешь. Но нам пилоты нужны, я же сказал.

Я вытащил из сумки ремень с кобурой и револьвером в ней, начал продевать ремень в штаны, расстегнув парку.

– Не знаю, я просто немного ошарашен. Где здесь ночевать можно?

– В «Родуэй Инн», это мотель, мы его проезжали. Хочешь прямо туда? Я отвезу.

– А поесть там можно?

Я уже несколько часов чувствовал себя голодным. Всерьез голодным, без дураков, ослабший после болезни организм требовал еды в невероятных количествах.

– Можно, – усмехнулся он. – А деньги у тебя есть?

– Кредитки, – чуть растерялся я, но вспомнил, что прихватил все свои карточки.

– Можешь их выбросить, деньги теперь другие. – Он полез в карман и достал пачку обычных вроде бы с виду долларов, сложенную пополам и прихваченную зажимом. Выдернув одну купюру, десятку, из пачки, он протянул ее мне: – Смотри.