Другое тело - Милорад Павич

— Золотце мое, не стращай меня огородным пугалом! Зря стараешься! Все знают, что к будущему ты слепа, ты не видишь его, потому что в будущем нет твоей паутины, там нет времени. Мумия действительно представляет собой отражение индивидуума, она хранит все существенные компоненты конкретного организма, его ДНК — кости, волосы, ногти и забальзамированную кожу. На основании этой биологической формулы можно воссоздать существо, то есть создать по этим образцам новое тело. Возможно, новое тело будет иметь все то же, что и это, старое тело, то есть наряду с физическим и эфирное, астральное и ментальное тела, но нам это не известно. Да это и не важно… И вампир тоже представляет собой разновидность мумии. У него только костей нет, но есть зубы, кожа, волосы и ногти…

Юной дьяволице мой рассказ явно не понравился. Она хлюпнула одним из своих трех носиков, словно собираясь заплакать, и спросила, прервав меня на полуслове:

— У тебя тут сока не найдется, попить?

— А какой бы ты хотела?

— Можно яблочный, если есть.

Я подошел к столику с напитками и увидел на нем яблочный сок. Взял стакан и налил дьяволице немного сока.

— Спасибо, — сказала «девочка» и, сделав глоток, вдруг раздвоилась. Одна продолжала сидеть на кровати со скрипкой в руках, а вторая, развалившись в моем кресле в стиле бидермайер, потягивала сок.

Тут я кстати вспомнил, что кресла этого уже давно нет, мои борзые как-то раз в приступе ярости разодрали его в клочья. И еще кое-что показалось мне странным. Ни тот, ни другой дьявол не сознавал, что их стало двое. Когда тот, что сидел в кресле, протягивал мне стакан, чтобы я подлил ему сока, то протягивал руку, правда без стакана, и тот, который был на кровати, и я наливал и ему тоже, но сок на кровать не проливался. Я не мог понять, то ли они надо мной издеваются, то ли из-за этого трюка с удвоением и сами попали в дурацкое положение.

Когда тот, на кровати, выпил второй стакан сока из чего-то, чего я видеть не мог, он пристально посмотрел на меня и спросил:

— Неужели ты меня не узнаешь? Вспомни!

И тут я увидел, что теперь на моей кровати с той же самой скрипкой сидит очень красивая женщина. На ней было платье рококо с глубоким декольте. На руке, в которой она держала смычок, был зеленый перстень.

— Вспомни меня! Я Забетта. Та самая скрипачка из Венеции. Консерватория дельи Инкурабили! Неизлечимо больная в своем первом теле, в другом теле я искала и нашла здоровье, как мне и обещал перстень, когда позеленел. Так что живой камень перстня не лгал! То мое другое, здоровое тело отправилось в бесконечную Вселенную, потому что бесконечность соответствует здоровью. К сожалению, моя вселенная оказалась ложной. Это было похоже на то, как будто чихнешь, а потом вдохнешь воздух. Та вселенная пережила большой взрыв в фиксированном времени, а затем, достигнув максимального расширения, начала сжиматься. Дело в том, что бесконечная вселенная дышит. Но тот экземпляр вселенной имеет один недостаток: он вообще не располагает вечностью… Он был создан в бесконечном пространстве, в котором расширялся все быстрее и быстрее, но в конечном времени, то есть без вечности. Так что у меня не получилось вечной погони по бесконечности за каплей питьевой воды, и, таким образом, я не смогла получить «пищу агнца Божьего», то есть слезы Богородицы. Капли воды рассыпаны по бесконечной Вселенной, и, чтобы напиться, требуются века. Так я начала страдать от жажды, или, как говорит легенда восемнадцатого века, оказалась в руках «черных князей»… А кто к ним попал, тот навсегда мертв.

Тут вдруг ко мне обратился другой дьявол, развалившийся в кресле:

— Неужели ты и меня не узнаешь? Вспомни и меня!

Оказалось, что он теперь в монашеской рясе с надрезанной прямо через грубую ткань мышцей руки. На нем был синий перстень.

— Я иеромонах Гавриил. У меня в моем первом теле не было любви, поэтому, попав в другое тело, я принялся искать ее во Вселенной, которая располагает вечностью, потому что вечность соответствует любви. Это показал мой перстень, приобретший синий цвет. Но это не помогло мне выжить. Сейчас я знаю, какая разница между Христом и нами. Разница в смерти. Это две разных смерти.

— В каком смысле? — удивился я во сне.

— Он воскрес для вечности, а мы после смерти продолжаем идти к своему будущему.

— Что это значит?

— Мы все еще не научились, как выбрать правильное направление на вертикали вечности. Как говорит Святое Писание, «имеющие глаза да видят», и мы не видим, куда нужно сворачивать. Мы еще не созрели. Наше тело, то, первое, недостаточно очистилось. И это отражается на нашем другом теле. Может быть, однажды, если мы его очистим…

— А что же произошло с тобой?

— Я забрел в пространственно конечный, но погруженный в вечность космос. Он безвременен. В нем действительно нет возможности выжить, потому что вечность там не пересекается со временем, ведь его там нет, поэтому там нет условий жизни для человека. В таком месте не найдешь того, что мы назвали «хлевом для агнца Божьего». Не стоит и пытаться, напрасный труд…

С этими словами дьявол сбросил с себя монашескую рясу и встал, чтобы что-то взять с постели. Он снова был в единственном числе, а тот, что сидел на постели, исчез. Там лежали только скрипка и смычок. Я подумал во сне: интересно, а когда я проснусь, найду я их на своей кровати?

— Теперь на очереди третий вариант, — продолжил он. — Эта модель космоса для тебя имеет особое значение. Вначале центры тяжести Вселенной были распределены равномерно, плотность материи была совсем небольшой. Однако началось сжатие, контракция, и когда эта самосгущающаяся Вселенная достигнет максимума плотности, снова начнется расширение до бесконечности. Не надо забывать, что дышит и время, а не только пространство! И время расширяется и сжимается, папуля, задумайся над этим. Время конвертируется. Оно поедает само себя. А что возникает в тот момент, когда время бесконечно расширилось и еще не начало сжиматься? Оно на мгновение становится вечностью! Таким образом, здесь мы имеем в распоряжении не только время и вечность, но и пространство. Вот тут-то и происходит настоящий большой взрыв. Это значит, что при взрыве ты, несомый своим другим телом, окажешься очень, очень далеко, но потом, коль скоро в твоем распоряжении достаточно времени, успеешь вернуться, увлекаемый сжатием пространства и вечности (которые, вспомни, дышат). И знаешь, что тогда будет?

— Что?

— Тогда к тебе вернется твое другое тело и встретится с твоим первым телом. И с этого момента ты сможешь утверждать: другое тело существует! Сможешь сказать: мое другое тело будет иметь счастье выжить только в этом третьем виде Вселенной. Но подумай, есть ли смысл в таком счастье? Во встрече с самим собой? Если это так, как оно и должно быть в такой системе, нам нет спасения. Куда деть свое другое тело так, чтобы не встретиться с ним? Если бы я нашла, куда бежать от самой себя, я бы уже давно это сделала! Это же можно сказать и про тебя!

— Боюсь, что нельзя. Если наши другие тела — это те инопланетяне, над существованием или несуществованием которых мы веками ломаем голову, если наши другие тела устремляются во Вселенную в поисках своего нового «настоящего» и капель воды, может случиться, что эта Вселенная, которая постоянно и со все возрастающей скоростью расширяется, унесет их так далеко от нас, что мы больше не сможем поддерживать взаимную связь даже с помощью мыслей, наша мысль уже никогда не успеет догнать их, и мы больше не сможем установить, имеем мы другое тело или нет, другими словами, есть ли во Вселенной инопланетяне, или их нет…

— Какая прелесть! — воскликнула «девочка». — Вот, оказывается, на что ты надеешься. У тебя движущей силой для бегства во Вселенную является страх встретиться с самим собой. Лучшего не придумаешь. Надеешься, что в другом теле тебе не придется встретиться со своим первым телом. А ты знаешь, что означала бы встреча твоего первого тела с твоим другим телом?

— Что? Интересно узнать твое мнение.

— Такую встречу в ваших священных книгах Иисус называет Страшным судом, а Будда реинкарнацией. Если исходить из этого, то я утверждаю, что ты бы хотел избежать встречи твоего другого тела с первым, не так ли? Или оттянуть эту встречу как можно дальше во времени. Правда? Ведь тебе было бы страшно. Вспомни! Разве не так? И сам Иисус с трудом справлялся с этим. Вспомни, как Он сказал Марии Магдалине: «Не прикасайся ко Мне, потому что Я еще не вернулся к Отцу Своему…» Он едва сумел обуздать два своих тела, оказавшихся в один момент вместе. Слабак!

— И что же, по-твоему, вытекает из этих рассказиков? — поинтересовался я, садясь на кровати.

— На твое счастье, ни одна из этих моделей не является настоящей. Они не соответствуют современному положению дел в космосе.