Катализ - Ант Скаландис

— Олегу? — я задумался. — Нет, Олег слишком умный. Он сразу выбьется в руководители нашей группы и навяжет какую-нибудь свою концепцию. С Олегом трудно. А нам сейчас не голова нужна — нам нужно только тело.

— Придумал! — воскликнул Альтер. — Самое прекрасное тело без сколько-нибудь обремененной мыслями головы, которое я знаю, это тело Светки Зайцевой.

— Ну ты и свинья! — сказали Ленка с Аленой практически одновременно.

— Ну, что вы, девочки, малышки мои, конечно, ваши тела прекраснее всех, я же не то имел ввиду, просто вы у меня умненькие…

— Светка тоже не дура, — возразил я, — но идея, прямо скажу, гениальная. Светка — это именно то, что нам нужно. Одинокая, скучающая, доброжелательная, ко всему готовая, без особых убеждений и принципов, нас хорошо знает…

— Остановись, болтушка, — прервала меня Ленка. — Что это вы так обрадовались, коты похотливые. Нас двоих вам мало что ли? Ишь, глазки-то заблестели! А вообще Светка — кандидатура подходящая. Я — за.

— Ну, что, звоним? — спросила Алена.

— Погоди, — сказал я. — Куда вы все летите, как тот паровоз, у которого в коммуне остановка. Мы же решили только один вопрос. Да, надо сделать социально безопасный сибр. А дальше-то что?

— А дальше все очень просто, — начал Альтер. — Разумеется, в случае удачного «ремонта» сибра. В случае неудачи придется раскрутить сначала нашу дискуссию. Итак, резюмирую. Первое. Проводим предельно полное (в рамках наших возможностей) исследование этой штуковины и наших видоизмененных организмов. Второе. Составляем подобное описание нашего изобретения. Третье. Составляем текст обращения к правительству. Бумага, к сожалению, всегда надежнее человека. Неизвестно, как поведет себя Виктор, и как поступят с ним, а бумагу прочтут в любом случае. Четвертое. Разделяемся на две группы. Виктор и Ленка идут сдавать властям, имея при себе: текст обращения, описание открытия и один — подчеркиваю, один — экземпляр сибра. А мы с Аленкой и, по-видимому, Светка размножаем сибры компактного размера и тщательно прячем их. И все это для того, чтобы предъявить правительству условие, которое войдет в историю цивилизации как знаменитое Условие Брусилова.

— Перестань паясничать, — сказала Ленка.

— Не перестану. Итак, Условие Брусилова.

— Убр, — сказал я.

— Какой убр? — не понял он, и я подумал: «Как быстро возникла между нами разница!»

— Синтезатор Брусилова — сибр, — пояснил я, — условие Брусилова — убр.

— Тьфу на вас, дураки, — сказала Ленка. — Вы что, не прониклись важностью момента?

— Это я-то не проникся? — я вспомнил свои боли. — Не дай тебе бог так проникнуться, как меня угораздило.

А Альтер назидательно изрек:

— Чувство юмора — это, быть может, единственное, что способно спасти цивилизацию в роковую минуту. А теперь слушайте. Условие Брусилова будет звучать так: в том случае, если правительство вынесет решение уничтожить сибр или на долгое время законсервировать его, Виктор Брусилов будет считать себя вправе принять собственное решение, а именно придать распространению сибров стихийный характер. Процесс этот остановить никому не удастся, волна «сибризации» быстро перехлестнет через границу, и сибр станет достоянием всей планеты. Поэтому мы…

— Стоп, — сказала вдруг Ленка. — Ахинея.

— Что — ахинея?

— Да все ахинея. Ни к черту не годится такой план с самого начала. Идти надо всем. Смешно оставаться кому-то. Куда ты спрячешься, когда нас будут искать всеми силами милиции и госбезопасности? Идти надо всем вместе — это очевидно.

— А кто же тогда выполнит Условие Брусилова?

Альтер спросил просто, буднично. Я же готов был закричать. Я понял, что Ленка права, и меня охватила паника. Нешуточная паника.

— Получается, что некому, — сказала Алена задумчиво.

— И что же, столько думали, планировали, решали — и все козлу под хвост?! — теперь уже Альтер почти кричал. — Я против. Надо рискнуть. Можно же, черт возьми, задействовать каких-то подставных лиц, каких-то сообщников, которых никто никогда не найдет, и через определенный срок они запустят нашу машину, если не будет выполнено Условие.

— Ненадежно, — заметила Ленка. — Я бы сказала, почти провально.

— И ты это так спокойно говоришь?! — Альтер чуть не выпрыгнул из-за стола. — Кто у нас любитель детективов? Давайте, девочки, придумайте какую-нибудь стопроцентную комбинацию.

— Стопроцентные комбинации бывают только у сил закона, — сказала Ленка.

— Мы же с вами — преступники, — добавила Алена.

— Сегодня же иду в ближайшее отделение милиции, — не смешно пошутил я, — ибо чистосердечное раскаяние облегчит нашу участь. Ребята…

— Придумал! — объявил Альтер.

— Это я придумал.

— Нет, Петр Иванович, — передразнил меня Альтер, — это я первый сказал «э».

— Да что вы там придумали, охломоны? — не выдержала Ленка.

— Вариант, — загадочно произнес Альтер, дразня Ленок.

— Стопроцентный, — улыбнулся я и, выдержав томительную для них паузу, пояснил: — Сибр, управляемый на расстоянии. А в сибре — гештальт Брусилова.

— И в случае непринятия нашего условия Брусиловы стройными рядами и с сибрами в руках завоевывают мир, — Альтер сиял.

— Постой, — сказала Ленка, — и что же, ты собираешься, прежде чем идти наверх, раскидать по всему миру неработающие сибры со своей копией?

— Во-первых, не только со своей, — изящно подправил я, — в каждом сибре я буду вдвоем с тобой, одному мне грустно. И во-вторых, зачем нам весь мир? Хватит одной Москвы.

— Ну и глупость получается. Москву оцепят и всех до одного выловят. Мне сразу показалась наивной твоя идея о перехлестывании сибризации через границу.

— И напрасно. В Москве на каждом шагу границы. Ты забываешь, Малышка, про посольства.

Ленка прикусила нижнюю губу и ошарашенно молчала.

— Лихо, — сказала за нее Алена.

— Весьма, — согласился Альтер.

И тут Ленка словно проснулась:

— Ребята, да это же политический бандитизм!

— Чепуха, — возразил я.

— Да ты что, — накинулась на меня Ленка, — ты считаешь, это нормально, вот так со свиным рылом, да в калашный ряд?!

— И вообще, — вспыхнула Алена, — сибровики вы зарвавшиеся, этот ваш «убр» — это не шантаж!

— В каком-то смысле, да, — раздумчиво проговорил Альтер. — но я не вижу другого выхода.

— Да погоди ты с выходом, — обозлилась Ленка, — тут и входа-то никакого не видно. Ты что, значит, считаешь, что мы четверо, а юридически вообще только двое, имеем право решать судьбу человечества? Ты так считаешь?

— Да, я так считаю, — твердо сказал Альтер. Потом помолчал и добавил: — Виктор, ты, наконец, созрел для того, чтобы ответить этим женщинам? Колдун чертов!

И я понял, что созрел.

— Альтер, — сказал я. — Малышка. И ты, Аленка. Слушайте меня внимательно. Нам с вами ничего не надо решать. По той простой причине, что мы уже все решили задолго до появления Апельсина. Изобилие нужно людям, и мы дадим им сибры. Ты спрашиваешь, вправе ли мы решать за всех. Думаю так: не больше и не меньше, чем любые другие ответственные или безответственные товарищи. Но Апельсин достался нам, и передоверять его кому-то просто неразумно. Что же касается, наших конкретных действий, то тут я полностью согласен с Альтером.

— Еще бы ты был с ним не согласен! — улыбнулась Ленка.

— Почему бы и нет? — возразил я. — Запросто могу не согласиться. Альтер, скажи что-нибудь.

— Садись писать обращение к правительству, волшебник.

— Не согласен! — радостно закричал я. — Буду печатать сразу на машинке, и поэтому сначала пойду к соседке за этим замечательным устройством.

Встряска

…Машина — это всего лишь машина, а не волшебная палочка!

А потом Альтер захотел курить.

— Ну что ж, — сказал я, — сгоняй за сигаретами.

— Послушай, брат мой апельсиновый, — ответил альтер, — ты что, создал меня в качестве мальчика на побегушках? Не пора ли и тебе проветриться.

И я согласился, что пора.

На улице было шумно. Интересно было на улице. Обыденно. Совсем не так, как будет очень скоро и уже навсегда. Проехал автобус, обдав меня ядовитыми газами. Прошла мимо плохо одетая женщина. Ветер гнал по пыльному асфальту окурки, спички, грязные бумажки, кусок мятой газеты. У винного отдела стояла очередь.

Я зашел в магазин и купил в штучном пачку «герцеговины флор», дороже ничего не было. Выйдя, я закурил и некоторое время постоял у входа, на приступочке, наблюдая угрюмую очередь в сакраментальный отдел. Очередь была страшненькая. Не вся, конечно, но в большей своей части. И я впервые задумался, с ужасом задумался, что станут делать с сибром люди. Вот эти, например, люди, которые сейчас обреченно, сосредоточенно и бессмысленно стоят в очереди за вином.

Курил я редко, и потому с трех-четырех затяжек чувствовал обычно легкое головокружение. А тут выкурил целую сигарету — и ничего, кроме привкуса дыма во рту. Но задуматься над этим не успел, отбросил от себя, как и предыдущие невеселые мысли.