Война без особых причин - Александр Багой

– Понял, спрашиваю?

– Понял.

Осина подошел к сейфу, открыл его. Покопался там и бросил мне несколько пачек в банковской упаковке.

– Возьми на первое время. Снимешь себе хату.

Осина снова закружил по кабинету. Он не мог сидеть на месте. Подошел ко мне. Хлопнул по плечу.

– Да ты чего, Вадик? Чего загрустил? Взбодрись! Все будет клево! Мы еще поссым на их могилки! Я поднял голову. Осина весело улыбался. Глаза его возбужденно блестели. Ему не было страшно.

14

Расстегнутая спортивная сумка лежала на кровати. Я беспорядочно скидывал в нее вещи: трусы, носки, майки.

– Ничего страшного, Юль, – торопливо говорил я. – Просто надо пожить на другой квартире. Я уже снял ее, Юль. Очень уютная, чистая. Двор зеленый. Тебе понравится, Юль. А я пока поживу один. Буду вас навещать. Так будет безопаснее, Юль.

– Безопаснее? – каким-то чужим голосом переспросила Юля. Я на минуту остановился. Повернулся к ней. Юля сидела на стуле, безвольно опустив плечи. Потерянно смотрела на меня. Я подошел к ней. Взял за плечи.

– Юль, ну возьми себя в руки. Юль! У нас нет времени. Нет! Понимаешь? Надо уложить вещи, собрать Темку. Я один не успею. Возьми себя в руки, Юль!

Какая-то машина подъехала к дому. Остановилась у подъезда. Дверцы не хлопнули – из машины никто не вышел. Я метнулся к окну, выхватив пистолет. Прижался к стене и осторожно выглянул. Это была «Нива» соседа с третьего этажа. Я с трудом перевел дыхание. Юля за моей спиной пошевелилась.

– Нет, Вадик, медленно и устало произнесла она, – хватит. Я никуда не поеду. И Темку не пущу. Езжай один. С меня хватит. Я застонал словно от боли.

– Юль, Юль, Юль! Не говори так! Не надо! Я понимаю – ты злишься на меня, но не надо этого, Юль! Пойми – так получилось. Так получилось, Юль! Пойми! Я чуть не плакал от отчаяния.

– У тебя всегда «так получается», Вадик! – зло огрызнулась Юля. – Я устала от твоих «так получилось». Я хочу жить нормально! Чтобы семья была! Чтобы у Темки отец был! Мне надоело ждать, что однажды тебя убьют! Я устала от этого! Устала! Ты это пойми!

Выкрикнув мне все это, она закрыла лицо руками. Я услышал ее приглушенный голос:

– Езжай один, Вадик. Оставь нас с Темкой и больше не приходи.

Я зажмурил глаза. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Открыл глаза. Присел рядом с Юлей. Отвел ее руки закрывавшие лицо и тихо и твердо сказал:

– Юль, ты не можешь остаться. Тебя убьют. Или похитят. Может быть что угодно. Они могут сделать все, Юль. Я не могу тебя здесь оставить. И Темку не могу.

В глазах Юли мелькнуло сомнение. Она еще не до конца верила мне. Потом на смену сомнению пришел страх. … Я мягко, Очень мягко произнес:

– Собирайся, Юль. … Собирайся.

Я встал и вернулся к шкафу. Выгреб из него ворох одежды и белья. Начал быстро сортировать его, откидывая на кровать нужное.

– Постельное белье есть, там? – спросила вдруг Юля, – или с собой брать?

Я понял: Юля сдалась. Согласилась уехать. Это было главное. Об остальном можно поговорить и позже. Если это «позже» будет.

– Возьми. Только не много, – спокойно, по-деловому, ответил я. Юля поднялась со стула. Огляделась так, словно только что проснулась.

– А посуда? Брать? – растерянно спросила она. Я задумался, припоминая. Кажется на кухне что-то было.

– Вроде там есть, – нерешительно ответил я, и с внезапно появившимся раздражением махнул рукой. – Да Бог с ней , с посудой! Надо будет – купишь. Иди Темку собери! Юля вышла. Я услышал как она говорит:

– Тема, мы уезжаем. Давай быстренько складывай свои вещи. Вот тебе сумка. Темка радостно запрыгал.

– Ура! Мы уезжаем?! Мам, а куда? Куда? Мам! Я прекратил складывать сумки, ожидая, что она ответит.

– Не знаю, Тем, – наконец произнесла Юля. В голосе ее отчетливо звучала горечь, Папа нас куда-то везет… – и тут же прикрикнула, – Ну хватит разговоров! Быстренько собирайся.

Через двадцать минут все уже было готово. Я вынес в коридор две плотно набитые сумки. Из своей комнаты появился Темка. К груди он прижимал корабль.

– Это еще зачем?! – возмутилась Юля. – Тебе что, игрушек мало? Оставь свой корабль здесь, ничего с ним не случится! Темка в ответ только крепче прижал его. С мольбой посмотрел на меня.

– Можно я его возьму, пап? Ну пожалуйста!

– Я сказала – оставь! – остервенело крикнула Юля.

Я не мог не заступиться за Темку. Ведь это был не просто корабль. Это была наша общая тайна. Я успокаивающе произнес:

– Ну пусть возьмет, Юль. Видишь как ему хочется…

– А-а. Делайте, что хотите! – отмахнулась Юля. – Мне все равно…. Я подмигнул Темке.

– Бери!

Он ответил мне таким взглядом… Такая благодарность была в нем… Это не рассказать… Я взялся за ручки сумок.

– Все, выходим.

15

Спрятав Юлю и Темку я смог наконец немного расслабиться. Давившая на меня тяжесть стала чуть-чуть легче. Совсем чуть-чуть, но и это значило многое.

Я снял себе квартиру. Тоже однокомнатную. Сменил машину. Ездил теперь на старенькой «пятерке». У нее была масса недостатков и одно преимущество – на мне машина не числилась.

Теперь надо было подумать о том, как уйти. Я не мог просто сесть с семьей в самолет и улететь. Черное море не на другой планете. Меня обязательно будут искать. И найдут. Рано или поздно.

Единственный шанс был в том, чтобы исчезнуть без следа. Нырнуть здесь, а вынырнуть в другом месте, с другим именем и другой биографией. Чистой. Новая жизнь с нового листа. Только так.

И ради этого – чтобы получить этот шанс – я пришел к старому кирпичному дому еще сталинской постройки. Я подошел пешком. Машину оставил в квартале от дома. Не хотел светиться. Возле подъезда пришлось подождать: жильцы скинулись на железную дверь, а на «домофон» как всегда не хватило. Сморщенная старушка с пудельком вышла из подъезда. Окинула меня подозрительным взглядом. Я вежливо поздоровался с ней.

Поднимаясь по лестнице я вспоминал: когда же я был здесь последний раз? Лет восемь-девять назад. А вдруг старик умер? Я поспешно отогнал эту мысль.

Я остановился у знакомой двери. С внутренним трепетом нажал кнопку звонка. Услышал осторожные шаги за дверью.

– Кто там? – спросил дребезжащий старческий голос и я сразу узнал его.

– Это я, Наум Борисович! – громко ответил я и переместился так, чтобы меня было видно в глазок. – Я, Вадим! Помните?

– Вадим? Ты? – старик явно удивился. Лязгнул засов. Дверь приоткрылась, на цепочке. Из квартиры пахнуло старостью и аптекой. Я широко улыбнулся.

– Здравствуйте, Наум Борисович!

Старик внимательно осмотрел меня. Дверь на секунду закрылась. Потом распахнулась уже во всю ширь.

– Вадик, заходи, мальчик, заходи! – забормотал Наум Борисович. – Наконец-то навестил старика. Не забыл!

В полутемном коридоре сушились на веревках проявленные пленки. Ветерок раскачивал их. Пленки тихо шелестели. Наум Борисович зашаркал в комнату. Оттуда позвал меня.

– Сюда, Вадик! Сюда проходи! Я двинулся на голос. Зажмурился от солнца, льющегося в окно.

– Вырос, возмужал! Совсем взрослый стал! Ай-яй-яй как время бежит! Ай-яй-яй! – услышал я и открыл глаза.

В комнате почти ничего не изменилось. Также всюду ворохи книг, фотографий. Только на табуретки у кровати появились склянки с лекарствами.

– А ведь я тебя еще совсем мальчиком помню, – продолжал бормотать Наум Борисович. – Помнишь ты ко мне с другом приходил. Такой дерзкий мальчик. Как его звали?

– Андрей, – ответил я, продолжая оглядываться.

– Да,да, правильно, Андрей. Совсем памяти не стало! А что сделаешь? Старость… Да ты садись Вадик, садись… Наум Борисович скинул стопку газет со стула.

– Садись.

– Спасибо, Наум Борисович, – ответил я. Старик устроился было на кровати, но тут же опять поднялся.

– Что же я, старый, тебя не угощаю-то?

– Да не надо, Наум Борисович! – попытался остановить я его.

– Как это не надо? – возмутился он. – Такой гость у меня! Сейчас чаек поставлю, с вареньем. Да у меня где-то и водочка была. Сам-то я уже не пью, врачи запретили. А тебе можно, ты еще молодой.

– Вы еще фотографируете, Наум Борисович? – спросил я.

– Балуюсь просто, Вадик. Сейчас же кругом эти скорые фото. Все торопятся, быстрее, быстрее. Настоящие мастера уже не нужны. Вот я и балуюсь по-стариковски. Снимаю людей на улицах. Проявляю, печатаю. Потом на фотографии смотрю и вроде как не один. Даже бывает разговариваю с ними, – Наум Борисович смущенно улыбнулся.

…Засвистел чайник. Наум Борисович налил в чашки чай. Подвинул мне варенье.

– Да что все я да я. Обо мне скоро могильные черви беспокоиться будут. Ты лучше расскажи как ты живешь. Женился наверное уже?

– Женился.

– И дети есть?