Вниз, в землю. Время перемен - Роберт Силверберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Рассказывай, я жду, – сказал Каллен, не открывая глаз.
Гандерсен начал говорить. Он говорил о восьми годах, которые провел на Земле, об овладевшем им беспокойстве, о трудно объяснимом желании вернуться на Белзагор, о необходимости найти себе новое место в жизни, утратив опору, которой была для него Компания. Он рассказывал о своем путешествии через лес к стойбищу нилдоров у озера, о том, как танцевал среди них и как ему пришлось обещать, что он приведет Каллена. Он говорил о Дикстре и женщине, найденных в развалинах станции, – без лишних подробностей, учитывая нынешнее состояние Каллена. Он рассказал и о том, что был с Синой в Ночь Пяти Лун. Он рассказал о Курце и о том, как тот изменился, пройдя повторное рождение. И о том, как добирался до Страны Туманов.
Три раза он думал, что Каллен заснул, а один раз ему показалось, что больной вообще не дышит. Однако, когда он переставал говорить, Каллен делал ему знак – кривил рот, слегка шевелил кончиками пальцев, – чтобы Гандерсен не прерывал рассказа. В конце, когда ему уже нечего было сказать, он долго молча ждал, пока Каллен снова не подаст признаков жизни.
– Ну, и?.. – наконец прошептал больной.
– Ну, и я оказался здесь.
– А отсюда куда направляешься?
– На Гору Возрождения, – спокойно ответил Гандерсен.
Каллен открыл глаза. Он кивнул сулидорам, чтобы ему приподняли подушки, и сел, наклонившись вперед.
– Зачем ты хочешь идти туда? – спросил он.
– Хочу узнать, что такое повторное рождение.
– Ты видел Курца?
– Видел.
– Он тоже хотел это узнать, – с усилием говорил Каллен. – Он уже понял, как это происходит, но хотел добраться до внутренней сущности повторного рождения, пережить это сам. Конечно, не из простого любопытства. У Курца были некоторые проблемы духовной природы. Он вбил себе в голову, что должен принести себя в жертву, чтобы покаяться за всю свою жизнь. Впрочем, справедливо. Вполне справедливо. И он пошел вновь возродиться. Сулидоры согласились. Вот это человек! Я видел его, прежде чем уйти на север.
– Сначала я думал, что тоже мог бы вновь возродиться, – сказал Гандерсен. – По тем же самым причинам: смесь любопытства и ощущения вины. Но я отказался от этой идеи. Да, я отправлюсь на эту гору, чтобы увидеть, что они делают, но не думаю, что буду просить их проделать то же самое со мной.
– Потому что увидел, как выглядит Курц?
– Отчасти. А также и потому, что мой первоначальный план показался мне каким-то… чересчур продуманным. Акт осмысленного выбора, а не акт веры. Нельзя отправляться туда и добровольно соглашаться на повторное рождение лишь из научного интереса. К этому нужно искренне стремиться.
– Так, как Курц?
– Именно так.
– А ты?
– Сам не знаю, – ответил Гандерсен. – Я думал, что и я испытываю это стремление, и сказал об этом Сине. Сейчас, однако, когда я уже почти добрался до этой горы, идея начинает казаться мне сомнительной.
– Может быть, ты просто испугался?
Гандерсен пожал плечами.
– Курц в самом деле зрелище не из приятных, – сказал он.
– Бывает хорошее повторное рождение, и бывает плохое, – объяснил Каллен. – У него было плохое. Я полагаю, это как-то зависит от душевных качеств и, естественно, от многого другого. Выпьем еще?
Гандерсен достал бутылку. Каллен, к которому, видимо, вернулось немного сил, сделал большой глоток.
– А ты прошел повторное рождение? – спросил Гандерсен.
– Я? Нет. Мне этого даже никогда не хотелось. Но я кое-что знаю. Курц – не первый из нас, кто через это прошел. До него было по крайней мере двенадцать.
– Кто?
Каллен назвал несколько фамилий – все они были людьми Компании, фигурировавшими в списке погибших во время исполнения служебных обязанностей. Некоторых из них Гандерсен знал, о других даже не слышал, поскольку они прибыли на Мир Холмана значительно раньше, чем он и Каллен.
– Есть и другие, – говорил Каллен. – Курц нашел их фамилии в рапортах, а нилдоры рассказали ему остальное. Никто из них не вернулся из Страны Туманов. Четверо или пятеро оказались в том же состоянии, что и Курц, – превратились в чудовищ.
– А остальные?
– Может быть, превратились в архангелов. Информация нилдоров была не вполне ясна. Они говорили о каком-то трансцедентальном погружении во Вселенную, об эволюции, ведущей к следующей степени воплощения, о резком подъеме – и тому подобное. Точно известно лишь то, что эти люди никогда больше не появлялись на территории Компании, Курц надеялся на нечто подобное. Однако, к сожалению, Курц – это Курц: наполовину ангел и наполовину демон, и в таком виде он возродился. И за таким Курцем теперь ухаживает Сина. Жаль, что ты отказался от своего желания, Ганди. Может быть, как раз тебе удалось бы повторное рождение. Можешь позвать Хор-тенебора? Мне нужно немного свежего воздуха, если мы хотим продолжить разговор. Это тот сулидор, который стоит у стены. Он обо мне заботится и вынесет на двор мои старые кости.
– Только что шел снег, Сед.
– Вот и хорошо. Почему бы умирающему человеку не посмотреть на снег? – спросил Каллен. – Здесь, перед этой хижиной, самый прекрасный вид во Вселенной. Я хочу еще раз это увидеть. Позови Хор-тенебора.
Сулидор взял в могучие лапы маленькое, хрупкое тело больного, вынес из хижины и посадил лицом к озеру в нечто, напоминающее гамак. Гандерсен пошел следом. На селение опустилась густая мгла, скрывая даже ближайшие хижины, однако само озеро под куполом серого неба было хорошо видно. Над свинцовой поверхностью воды плавали отдельные полосы молочного тумана. Воздух был пронизывающе холодным, но Каллен, прикрытый лишь тонкой шкурой, видимо, не ощущал холода. Он вытянул руку и с восхищением, как ребенок, разглядывал падавшие на нее снежинки.
– Ответишь мне на один вопрос? – наконец спросил Гандерсен.
– Если смогу.
– Что ты такого сделал, что нилдоры так рассердились?
– Они не сказали, когда посылали тебя за мной?
– Нет, – ответил Гандерсен. – Они говорили, что если ты захочешь, то сам расскажешь, и что для них не имеет значения, знаю я об этом или нет. Сина
