Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон

внимания, потому что пришла на станцию из-за Клары. У малыша рыжеватые волосы и вздернутый нос, руки и ноги тонкие, как прутики, – со временем, когда он начнет работать, это изменится: руки станут тяжелыми и большими, а ноги мускулистыми. Бен примерно того же роста и комплекции, как и все маленькие мальчики, которых на ее памяти привозили в деревню, и она просто не может понять, чем он мог вызвать у Магдалины такой ужас.

Магдалина достает из сумки свой альбом и открывает последнюю страницу, покрытую формулами, уравнениями и странными, неровно выписанными закорючками.

– Вот, я скопировала его рисунки, – говорит Магдалина, буквально всовывая альбом в руки Эмори. – Хотя я, конечно, не понимаю, что они значат.

– Это математика очень высокого уровня, – говорит Клара, забирая у матери листок. – Я видела, как Тея решала уравнения вроде этих, но больше никто так не умеет. – Она облизывает губы, соленые от морских брызг.

– Тея попросила меня взять у Бена образец крови в тот день, когда мы привезли его из кальдеры. Должно быть, из-за этого. Он ни в коем случае не должен об этом знать.

– Я не думаю, что он знает, – говорит Магдалина. – Когда мы нашли его, я спросила его, что он делает, а он так вздрогнул, как будто я его разбудила. И первое время ничего не понимал, словно со сна.

Легкий ветерок подхватывает страницу и переворачивает ее, показывая оборванный край неаккуратно вырванного листка.

– Я думала, ты не любишь вырывать листы из своих альбомов, – замечает Эмори.

– Не люблю, – отвечает Магдалина с запинкой. – Похоже, это было во время комендантского часа, потому что я не помню, как это сделала.

– Наверное, тебе не понравилось, как у тебя вышло, – поддразнивает художницу Клара.

– Если бы меня всегда так беспокоило качество моих рисунков, от моих альбомов остались бы одни клочки, – весело отвечает та.

– А это что? – спрашивает Эмори, вглядываясь в цифры на обрывке листа.

– Дата и время – я всегда пишу их на рисунках, – объясняет Магдалина. – Видимо, я не спала и рисовала около полуночи.

– Интересно, что ты нарисовала? – спрашивает Клара.

– Наверное, этого мы уже не узнаем, – задумчиво отвечает Магдалина. – А жаль. Я никогда не видела ночь, но слышала, что она прекрасна.

Эмори уводит подругу вниз, к лужам, оставленным на берегу приливом. Там полно свежих водорослей, в крошечных озерцах морской воды плещутся мелкие рыбки и ждут, когда за ними вернется их мир.

– Я иду к Адилю, – говорит Эмори. – Может быть, ты хочешь передать ему что-нибудь?

– Адиль? – Лицо Магдалины вспыхивает надеждой. – Он жив?

– Видимо, да. Тея сказала мне, что он живет в хижине к востоку отсюда.

Магдалина, вне себя от радости, кладет руку на сердце. За все минувшие годы не было и дня, когда бы она не вспоминала своего деда.

– Зачем ты идешь к нему? – спрашивает она, оглядываясь на тропу. – Можно и мне с тобой?

Эмори торопливо рассказывает подруге все, что произошло с ней с утра, опуская только известие о барьере. Магдалина из тех, кто места себе не находит, обнаружив, что в булочке слишком много изюма. Пусть насладится последним беззаботным днем, прежде чем узнает, что остров обречен.

– Тея ошибается насчет Адиля, – говорит Магдалина, выслушав Эмори. – Он бы никогда не убил Ниему.

– Он напал на нее, Мэгс, – замечает Клара как можно мягче.

– Он заболел, – возражает Магдалина, беря Эмори за руки. – Ты только вспомни, каким он был раньше. Он же готов был отдать кому угодно все, что угодно. Он хотел счастья всем нам.

– Я помню, – отвечает Эмори, вспоминая те годы, когда Адиль еще был с ними. Они крепко дружили с Матисом, и Адиль часто сиживал рядом с ним, пока тот работал. Они целыми днями спорили о философии, а потом радовались, что так и не пришли к финальному результату, а значит, можно спорить дальше.

А еще Эмори помнит, что Адиль был выше многих в деревне, у него было сухощавое, но жилистое и сильное тело. Он работал каменщиком и вечно куда-то спешил. В свободные часы он не расставался с чашкой имбирного чая и не отходил далеко от кухни. Он был теплым и добрым человеком, которого все любили.

Мог ли такой человек убить Ниему?

Сердце Эмори подсказывает ей – нет, не мог, но оно же твердит ей, что этого не мог сделать и никто другой из деревни, а значит, считать свое сердце источником надежной информации не стоит.

– Я ни в чем его не виню, – говорит Эмори. – Просто хочу услышать, что он скажет.

– Да, давно пора, – отвечает Магдалина. – Знаешь, в то утро, когда он… – она запинается, не зная, какие подобрать слова, – сделал то, что сделал, он сначала обшарил мою комнату в общежитии. Искромсал ножом все мои картины, на которых были нарисованы старейшины.

– Почему?

– Я не знаю, но он ни за что не стал бы портить мои работы, не будь у него причины. Ему нравились мои картины. Ему единственному. – Магдалина закрывает глаза и продолжает с закрытыми глазами, словно так ей легче пережить свою потерю: – Сразу от меня он пошел в школу. Ходят слухи, что Адиль напал на Ниему сразу, едва вошел, но это неверно. Сначала они поговорили. Я была там и видела. Он просил ее вернуть их. Он снова и снова твердил эти слова. Умолял ее – верни их.

– Что вернуть?

Магдалина качает головой:

– Они не сказали, ни он, ни она, а потом его изгнали. Это были последние его слова, которые я слышала.

35

Толкнув деревянную калитку, Эмори и Клара входят на фермы, которые кормят деревню. Они устроены на узком плато между подножием вулкана и скалистым берегом. Чернозем здесь богат питательными веществами, и у каждого жителя деревни есть свой участок, на котором он выращивает овощи.

На широких грядках ровными рядами высажены морковь, авокадо и салат-латук. Красные, зеленые и желтые перцы перемежаются с похожими на фейерверки стеблями кукурузы, а баклажаны висят над кучками сухого навоза.

Здесь есть почти все овощи, какие только можно себе представить: одни прячутся под навесом из плюща, другие, наоборот, греются на палящем солнце. Вдоль забора, по левую сторону от грядок, загон для овец, а еще почти на каждом участке есть улей с пчелами, они дают мед.

Посреди этой красочной, полной жизни картины Эмори сразу с тревогой замечает большое пятно гнили, поразившей растения: зараженные овощи уже потеряли цвет.

– Как такое могло случиться всего за одну ночь? – спрашивает Эмори у дочери, срывая помидор и наблюдая, как тот