Ангел-стажёр (СИ) - Ирина Буря

— Да, — без малейшего колебания ответил он. И я ему поверил — ложь Игорь не переносил физически.

— Все, Тоша, жду от тебя материалы, — сказал я и отключился. Чувствовал, что опять горло перехватывает. И заряд экономить нужно было.

Каждый день — и до этого разговора, и после него — я отправлялся к наставникам. Хотел сказать — к Татьяне, но ее я ни разу за все это время не увидел. Видно, напугал я ее в тот раз всерьез. Но главное, что внештатники на своем наблюдательном пункте ежедневно фиксировали, что я упорно преследую цель восстановления связи с Татьяной и ни о чем больше не думаю.

Еще через несколько дней Стас передал мне все, что Тоша смог найти по амнезии, и плоды его трудов меня никак не порадовали. Оказалось, что земные методы нам таки не подходят.

Медикаменты исключались по определению — даже если Стас мне их притащит, мне, что, скручивать ее и таблетки в рот заталкивать? То же самое с психоанализом — он разговор подразумевает, а она меня явно избегает.

Гипноз выглядел более обнадеживающе — в какой-то мере он напоминал внушение хранителя своему человеку, но я и внушать ей толком не мог. Дело в том, что Татьяна не только перестала из своей комнаты выходить, но и в ней-то намного меньше времени бывать стала. Поначалу я даже испугался, что она вглубь здания, в какое-то совсем закрытое помещение переселилась.

Я бы, наверно, совсем извелся в те дни, если бы Тоша не передал мне с результатами своих поисков еще кое-что.

Дневник Татьяны, который она вела в то время, когда Игорь только родился. И который Стас в машине под моим сидением нашел сразу после аварии и Тоше отдал.

Я читал эти записанные Татьянины воспоминания и поражался, насколько важны для нее были мелочи в нашей жизни, на которые я сам и внимания толком не обращал. У меня мелькнула мысль, что именно эти мелочи могут оказаться ключиком к ее блоку. Память-то нам не физически чистят, как землю от опавших листьев — просто на те или иные ее части блокировку ставят. У Татьяны эти блоки везде понаставили, и мне нужно было только слегка толкнуть один из них, чтобы эффект домино сработал.

Но для этого нужно было выманить ее на оперативный простор.

И в те короткие часы, когда она возвращалась к себе, я только это ей и внушал.

И однажды она вышла.

И не успел я издать победный вопль, как заметил, что вышла она не одна.

Все мысли об осмотрительности как-то вмиг исчезли, вытесненные жгучим желанием принять очередной вызов и преодолеть очередное поставленное передо мной препятствие. Желательно, с полным уничтожением последнего.

Я был практически уверен, что этот тип появился тут неслучайно — именно в это время и именно в этом виде. Сразу после моей неудачной попытки напомнить Татьяне содержание ее земной жизни и с этой совершенно не типичной для ангела невзрачной внешностью.

Да ведь это я примерно так выглядел, когда мы с ней на земле познакомились! Похоже, неуловимые они решили предварить мои попытки заполнить пустоты в ее памяти. Ну, если он ей еще что-то и внушает…

Оказалось, однако, что говорят они большей частью о своих занятиях. Он, правда, при этом умничает все время — на каждый Татьянин вопрос у него ответ готов, и обстоятельный. Может, преподаватель? Нет, вряд ли, с нашей зацикленностью на равенстве — по крайней мере, декларируемом — частные уроки для новичков явно не предусмотрены.

Но и на новичка он никак не походил. А не засланный ли он внештатниками казачок, подумалось мне. То-то они мне грозили, что цель моя может призраком обернуться…

Опять накатило желание добавить этому блеклому типу бледности. И что дальше? — резонно спросил я себя. Они ведь только этого и ждут — уж не потому ли подначивали меня продолжать попытки достучаться до Татьяны? Они ведь понятия не имеют о спортивном поведении — вот и перешли к прямым провокациям.

Благоразумие мое продержалось, однако, ровно до того момента, как я услышал его вопрос о прозвищах, которыми Татьяна, как выяснилось, и здесь уже всех наделила.

Это она не забыла! Есть что-то, что она не забыла! Сумела все же хоть что-то сберечь из нашей жизни! Но это же была наша жизнь — с какой стати этот альбинос к ней присоседиться пытается!

Я вышел из невидимости без малейшего на то усилия. Прямо перед ними. Но дальше не пошел — всех усилий как раз на это и хватило. Руки-ноги контролировать — взгляд, судя по его реакции, нет.

Вот честно скажу — удивила меня его реакция. Татьяна ожидаемо перепугалась, после первого-то раза! — но он чего замер, как кролик перед удавом? Надеюсь, что именно так эта картина со стороны и выглядела. Но ведь никак не вписывалась в уже созданный мной образ!

Был бы он внештатником — я бы скорее язвительное торжество увидел, если не на лице, то в глазах его. Был бы он преподавателем — я бы уже давно на сдержанно возмущенные вопросы отвечал о том, что это я себе позволяю на территории храма знаний.

Неужели он все же — вновь принятый ангел? Почему тогда он не сияет от восторга и не раздувается от гордости, а наоборот — старается с окружающей средой слиться, как мы на земле, чтобы нас на заметили? Почему он хочет, чтобы его здесь не замечали?

А если он к нам случайно попал? Или еще лучше — незаслуженно? А то я не знаю, как хранители своих подопечных нахваливают.

И случались ошибки — Макс ведь рассказывал, что именно им эти ошибки и приходится исправлять. С помощью распылителя. Так я с дорогой душой обращу внимание ответственных лиц на необходимость устранения досадного промаха.

Когда я, постучав, снова заглянул в кабинет Стаса, он расплылся в широчайшей улыбке и развел руки, словно готовясь обнять меня.

— Заходи, заходи, не стесняйся! — он торопливо встал из-за стола. — Я тут на минутку присел, сейчас место освобожу, располагайся поудобнее, а я тут на диванчике пристроюсь.

— Ты чего? — занервничал на этот раз я, непроизвольно косясь на стеллаж с битой.

— Да ты же себе резиденцию уже здесь устроил, — уже без всякой улыбки проговорил он, упершись кулаками в стол, а взглядом в меня. — У тебя же