Альпийский узел - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последний выстрел прозвучал через двадцать секунд, после чего лязгнул металл, и стало подозрительно тихо.
– Кончились патроны у мерзавца, – предположил Феликс. – А почему тогда не выходит?
Парень приподнял голову, начал осторожно подниматься.
– Под пулю хочешь? – бросил Андрей. – Давай, не возражаю, может, ума наберешься. А то нам умные нужны, а не дураки.
Феликс смутился, лег на землю. Время шло, злоумышленник за будкой помалкивал. Недобрые предчувствия ждать не заставили. Андрей вздохнул, выбрался из-за дерева, отобрал у Тобиаса автомат и двинулся к будке. У преступника была прекрасная возможность выстрелить, но он ею не воспользовался.
Максимилиан Шмидт лежал в траве за трансформаторной будкой – скрючившись, с поджатыми ногами, зачем-то прищурился в момент смерти. Последней пулей он расколол себе правую половину черепа. «Люгер» валялся рядом, на бетонной опалубке. Мертвый враг – это лучше, чем сбежавший враг, но бывают ситуации, когда это фактически одно и то же! Андрей мрачно смотрел на мертвеца, заговаривая нахлынувшую злость. Во всем, что случилось, был виновен только он. С «капитаном Нахабцевым» допустили роковую ошибку, «Хубера» упустили, Шмидта упустили, не говоря уж о господине Эггере и фрау Штейнер…
Зашуршала сухая земля под ногами – подошли австрийские товарищи.
– Эх, не повезло, – пробормотал Феликс. – Кто же знал, что он готов в себя выстрелить… Послушайте, товарищ майор, мне кажется, я его где-то видел, причем недавно, чуть ли не вчера… – Парень напрягся, стал усиленно растирать лоб.
– По магистрату он бегал, точно, – вспомнил Тобиас. – Какой-то важный чиновник в городской администрации…
– Первый секретарь господин Максимилиан Шмидт, – представил убитого Андрей, – правая рука всеми уважаемого бургомистра господина Шварцена.
– Ничего себе, – оценил Феликс. – Выходит, он сегодня не на работе?
Мысли у всех глупцов какие-то одинаковые. Андрей позволил себе невеселую улыбку. Все кончилось, хорошо хоть Хелену взяли. Докладывать полковнику Сумину по-прежнему нечего.
Подбежали запыхавшиеся офицеры.
– Вот что мне нравится в своих сотрудниках, так это то, что они всегда прибывают вовремя, – ехидно похвалил их Андрей. – Молодцы, так держать. Справились всем гуртом с дверью? Или плюнули, через парадное вышли?
– Виноваты, товарищ майор, – сокрушенно вздохнул Зинченко, – как проклятье какое-то…
Подбежал лейтенант Лапчик с автоматом наперевес, ошарашенно завертел головой, потом глянул на труп за будкой и присвистнул.
– Вот это сюрприз…
– А ты не мог ему дорогу с задней стороны дома перекрыть? – ядовито осведомился Гордин. – Ведь слышал же стрельбу, трудно было сообразить?
– Сообразил, товарищ майор, – молодой сотрудник залился краской, – только вы и главный выход без присмотра оставили, все в квартиру подались. А я не Фигаро бегать туда-сюда… Да еще и эта баба развязалась в самый интересный момент…
– Что? – напрягся майор. – Учти, боец, если скажешь, что баба убежала, пристрелю на месте к чертовой матери…
– Не убежала… – выдохнул Яков. – Но развязалась чертовка – ума не приложу как. Я и отвлекся-то всего на минуту. Она же баба – умеет плести и расплетать узлы… Вы в стрельбе упражнялись, я у черного выхода стоял, вдруг чувствую, что-то не то, нехорошо как-то на душе стало, побежал обратно – а она уже почти развязалась… Царапалась, как бешеная кошка, орала, ногой норовила в одно место засадить… Я, товарищ майор, когда щуку на три кило из проруби вытаскивал – и то легче было… Пришлось ей по башке дать, чтобы сознание потеряла. Так связал, что уже точно не развяжется…
– И оставил ее одну в машине? – похолодел Андрей. – Бегом назад! Какого черта ты сюда приперся?!
На этот раз обошлось. Сообщники Максимилиана Шмидта по округе не шныряли, спасти шпионку оказалось некому. Повторно распутаться она не могла, да и не была к этому расположена. Себастьяну Курцу сделали перевязку, он самостоятельно добрался до машины, где и потерял сознание. Его отправили в больницу, где быстро прооперировали, позже Тобиас с Феликсом принесли добрую весть: жить будет, хотя в ближайшие несколько недель антифашист из него будет, мягко говоря, неважный.
Капитан Зинченко прибыл в больницу и от лица командира группы выразил Курцу благодарность и пожелание не затягивать с выздоровлением. Ко всем чиновникам, работающим в магистрате, приставили охрану – теперь за каждым их шагом следили красноармейцы. Покидать здание строго запретили, делать телефонные звонки – только с разрешения новой власти и в присутствии ее представителей.
Бургомистр Шварцен, когда до него донесли последние известия, переменился в лице, стал смертельно бледнеть.
– Мне очень жаль, господин Шварцен, – без всякой жалости сказал Гордин, – но ваш ближайший помощник оказался сотрудником гитлеровской разведки. Дискутировать бессмысленно – он встречался с агентом нацистского подполья, а когда их выявили, стал спасаться бегством и отстреливаться. Только чудом мои люди не пострадали. Но ранен товарищ Курц. Позвольте спросить, господин Шварцен, вы уверены, что в таких условиях я смогу вам доверять и не получу в один прекрасный день нож в спину?
– Подождите, я не участвовал ни в каком подполье… – забормотал потрясенный бургомистр. – Это смешно, это невозможно даже представить… Посмотрите на меня, господин майор: я похож на нацистского шпиона?
– Господин Шмидт тоже не был похож, – отрезал Гордин, – он умело имитировал страх. Не поверю, что вы не знали о делах своего первого заместителя.
– Да не знал, господин майор, Христом Богом клянусь, не знал…
Слишком многое свидетельствовало о том, что бургомистр не в теме. Он мог быть замешан, но не по своей воле, и вряд ли это были серьезные преступления, связанные с фашистским режимом. На одно закрыл глаза, другое спустил на тормозах, третье – сделал вид, что не заметил. Не те у человека качества, чтобы быть полезным нацистам. Пусть руководит своим городом, решает хозяйственные вопросы, заботится о коммунальном хозяйстве, а все необходимое для функционирования секретных объектов будет делать более волевой заместитель…
Но сегодня логика не работала. Господин Шварцен был арестован на неопределенный срок. Его вывели из кабинета и препроводили в подвал. Бургомистр был бледен, словно его уже повели на расстрел. Озадаченно чесал затылок капитан Волынцев, видевший эту картину. Но не отказался выделить пару бойцов для охраны врага.
Гордин сидел в кабинете, кипел от злости, когда без стука вошла Микаэла – губы плотно сжаты, их уголки скорбно опущены.
– Вот вы и показали свое истинное лицо, Андрей, – надменно начала Микаэла. – Нашли врага, не так ли? Это мой отец – вы серьезно? Чем, позвольте спросить, ваше ведомство отличается от других карательных структур вашего государства, которым лишь бы кого-нибудь обвинить?
– Ничем, –
