Дикие сердцем - Виктория Клейтон

Была зима. Через час или полтора стало смеркаться. Мое бунтарское настроение постепенно сошло на нет. Я была опустошена от горя. Крадучись, я пробралась наверх, размышляя над тем, какое наказание придумает Фэй. Дверь в гостиную оказалась приоткрытой. Несколько человек — гости Фэй — находились в комнате. Они пили, курили, болтали и весело смеялись. Отец стоял напротив камина и с улыбкой слушал рассказ молодой женщины. Женщина повернула голову, увидела меня и вскрикнула от испуга.

Я побежала в свою спальню и заперла дверь изнутри дрожащими пальцами. Мое отражение в зеркале напугало меня. Волосы были растрепаны, лицо запачкано кровью, слезы оставили полоски на щеках, руки тряслись, как в припадке. Я легла на кровать. Кровь и сажа испачкали наволочку, но меня это мало тревожило. Лежа в темноте, я ждала неотвратимого наказания.

Никто так и не пришел. У миссис Поуп был выходной в этот день. Когда я открыла дверь на следующее утро, миссис Поуп пришла в ужас. Она едва не разрыдалась, увидев шрам у меня на лбу, распухшую от ожога руку и измятую одежду. Когда я показала то, что осталось от Еванджелины, миссис Поуп покраснела от ярости.

— Хозяин должен знать об этом, — мрачно заявила миссис Поуп и спустилась в гостиную.

Я не знаю, о чем она говорила с отцом, но ее слова возымели эффект. Позднее отец зашел в кухню и вручил мне нечто в фирменной упаковке «Харродса».

— Не стесняйся, Фредди, разверни пакет, — произнес отец со вздохом.

В картонной коробке лежала кукла с длинным красными волосами. На ней было нарядное синее платье. Между полуоткрытыми губами виднелись жемчужно-белые зубы. Отец погладил меня по голове, причинив боль, — он задел шрам на лбу. Я не стала на него обижаться. Я ведь знала, что отец сделал это нечаянно.

— Красавица, не правда ли? Гораздо красивее, чем старая. — Я смотрела на отца с отчаянием. Как ему объяснить, что истинную красоту порождает лишь любовь? — Постарайся быть хорошей девочкой. Моя жизнь становится невыносимой, когда ты ссоришься с Фэй. Она пытается быть с тобой ласковой. Разве ты не хочешь, чтобы папа был счастлив? — Отец сжал мою руку. Я вскрикнула. — О Господи! Прости. Послушай, Фредди, ты должна уживаться с Фэй. В отношениях двух людей кто-то всегда должен идти на уступки. Ты не можешь думать только о себе. Ты поняла?

Я все поняла. Я получила очень ценный урок. Бога не волнует справедливость. Он не становится на сторону правого. Фэй чувствовала себя превосходно, а моя мама умерла. Какими бы отвратительными ни были поступки взрослых, дети будут всегда беззащитны. Разочарование, связанное с этим открытием, обожгло меня сильней, чем огонь руку.

Глава 16

— Звонила Берил, — сказала Прим, вернувшись в кухню. — Она хотела узнать, куда подевалась ветошь для полировки медных изделий в церкви. Я выбросила тряпье, потому что оно почернело и рассыпалось в клочья. Берил считает, что если она принесла эти тряпки, то она и должна решать, когда их выбрасывать. Эта женщина устроила такой переполох, словно я выбросила бесценную копию библии Гутенберга[45]. Она просто дура набитая. Извини, но то, что мне приходится тратить время на выслушивание идиотских упреков… — Прим сочно выругалась. Я не была шокирована этим. Выражения Прим казались довольно забавными по сравнению с теми, которыми любили щеголять мои друзья художники. — Так о чем мы говорили? Ах да, о Фэй. Кстати, как складывались ее отношения с Алексом?

— Это довольно странно, но Алексу удалось очаровать Фэй. Она не уставала повторять, что Алекс исключительный мужчина и что мне невероятно повезло. Думаю, что сейчас Фэй испытывает нечто похожее на горькое удовлетворение — ее предсказания в точности сбылись. Кроме того, поведение Алекса после моего побега доказывает, что он действительно отличается от других мужчин. Я всегда это знала. Встретив его, я была так увлечена, что даже не задумывалась, чем могут обернуться странности Алекса. Алекс оказался настолько властным человеком, что я перестала существовать как независимая личность. Я была счастлива, и до поры до времени не обращала на это никакого внимания.

Тяжело вздохнув, я приготовилась выслушивать нравоучения. Прим наполнила вином мой бокал.

— Хотела бы я научиться рисовать так, как ты. Этикетки настолько хороши, что годятся для выставки. Ты давно рисуешь?

— Я всегда получала удовольствие от рисования. Я ненавидела школу, поэтому рисовала на переменках, чтобы не скучать. Поступление в школу искусств стало для меня чем-то вроде глотка свежего воздуха. Я словно вырвалась на свободу. Хотя поначалу приходилось нелегко. Но, по крайней мере, я знала, что делала. А затем, закончив учиться, почувствовала, что становлюсь свободной…

— Расскажи, как это было, — Прим провела рукой по волосам.

— Мне досталось от мамы немного денег по завещанию. К тому времени, когда мне исполнился двадцать один год и я могла распоряжаться деньгами, сумма значительно выросла благодаря разумному инвестированию — этим занимался отец. Денег хватило на съем квартиры и остальные траты в течение нескольких месяцев. В то время как мои сверстники развлекались и экспериментировали с ЛСД, я очень бережливо тратила свой первый заработок. У меня была репутация разумной, здравомыслящей особы. Уверена, что не была разумнее остальных. Жизнь заставляла меня организовать себя и тяжело работать. Большинство мужчин, которых я встречала на своем пути, в основном были дилетантами и позерами, они просто искали эмоциональное и духовное пристанище. Я чувствовала себя скорее матерью, чем подругой. Алекс был старше меня на двенадцать лет и во много раз мудрее. В отличие от меня, он знал мир. Я безоговорочно доверяла ему. Он стал для меня непререкаемым авторитетом. Я знала, что мне больше не стоит ни о чем волноваться — Алекс побеспокоится обо всем.

— Прости мое любопытство. Знаешь, я хочу добраться до первопричины. Каким он был в постели?

Я замолчала на минуту, мысленно возвращаясь к тому дню, когда мы занялись любовью в первый раз. Шесть недель… Шесть недель пролетели как миг. Мы проводили вместе каждую минуту. Вместе ходили в театры, на концерты, в кино. Мы посещали выставки, музеи, частные собрания картин, поэтические чтения. Алекс водил меня во все свои любимые рестораны. Он хотел ошеломить меня щедростью. Алекс заявил, что мои проблемы с поглощением пищи связаны с комплексами, которые глубоко укоренились в моем сознании с детства. Алекс намеревался распутать этот узел, избавить меня от комплексов. Когда я отказывалась что-то есть, Алекс немедленно просил заменить блюдо. Он не говорил мне ни слова, напротив, винил себя в том, что сделал неправильный выбор. Я почувствовала, что стала понемногу набирать вес. Мой давнишний страх перед едой стал исчезать.

Я не помню тот момент, когда вдруг заметила, что нам стало нечего сказать друг другу. Мы часто спорили, и Алексу всегда удавалось настоять на своем. Я была влюблена, поэтому не придавала этому значения. Я гордилась тем, что была рядом с ним, что он выбрал именно меня. Мужчины ценили мнение Алекса, даже если он им не нравился. Женщины восхищались им. Хладнокровие Алекса сводило их с ума. Алекс был слишком умен, чтобы хвастаться. Я же ловила со всех сторон завистливые взгляды.

Я думала о том, насколько все были бы удивлены, если бы узнали, что Алекс еще даже не коснулся моей руки. Он поступал очень умно. Так как Алекс не торопил события, я желала его все сильней и сильней. Он позволял мне поцеловать себя в щеку в конце каждой встречи, но никогда не целовал меня в ответ. Мысль затащить его в постель стала преследовать меня. Алекс прекрасно понимал, что со мной происходит. Сердце выпрыгивало из груди, если мне казалось, что он смотрит на меня с вожделением. Я описала бы свое тогдашнее состояние как неопределенность и ожидание. Разочарование охватывало меня каждый раз, когда Алекс уводил разговор в сторону.

Проблема состояла в том, что я никогда до этого не соблазняла мужчину и не имела ни малейшего понятия, как это делается. Только гордость удерживала меня от того, чтобы броситься на него, расстегнуть пуговицы, вытянуть ремень. Кроме того, я опасалась, что такой напор оттолкнет Алекса, он разочаруется во мне.

Когда напряжение между нами достигло пика, Алекс пригласил меня на танцевальную вечеринку, которую организовал один из его приятелей. Нас посадили за один стол, но не рядом. Вечеринка оказалась довольно скучной — неинтересные гости, невкусная еда, но я была счастлива: ведь Алекс был со мной. Во время обеда, когда оркестр играл хиты шестидесятых, а гости вяло подергивались в такт музыке, мы старательно занимали беседой соседей по столу. Подали десерт и скверно сваренный кофе. Оркестр заиграл мелодию Кола Портера. Свет в зале погас. Гостей охватило романтическое настроение. Я помахала Алексу рукой через стол: мне хотелось танцевать. Алекс позволил взять себя под руку. Мы прошли к танцевальной площадке. Когда Алекс положил руку мне на спину, у меня похолодела кожа и я почувствовала дрожь в коленях. В течение двадцати минут мы кружили по залу, ни на кого не обращая внимания. Мы дрожали от желания. По крайней мере, я дрожала. Наконец Алекс нарушил молчание.