Некромант Серогорья (СИ) - Клецко Евгений

Получен навык «Верховая езда»

— Потом наговоритесь, — вновь сравнялся с нами Монг. — Вон там рощица, знаю есть, — указал куда-то вперёд, за молочное марево. — Встретимся там.

Он ускорился и вскоре потерялся из виду. Я разглядел впереди чернеющие силуэты, похожие на вышедшее на бой войско.

Глава 17

Встречные ветки нещадно били плечи, царапали лицо. Другие, гибкие как хлысты в плети работорговца, лупили по онемевшим от скачки ногам. Я жмурился, припоминал их мать на каждом крутом повороте. Когда конь резко подбрасывал нас, припоминал и его мать тоже. На миг представил, настолько тяжелее Русе: она впереди, большой грудью встречает опасность и не плачется как некоторые некроманты. Позади застучало иначе, почти зашуршало. Я обернулся, продолжая вжиматься пальцами в девичий бок. Наверное, гончие вошли в лес следом. Меж деревьев мелькают конские силуэты, некоторые уже совсем близко, берут в клещи. Больше десятка, а может и все двадцать. В былое время, даже с Крушителем баланса в руках, я бы сто раз подумал перед боем. В нынешнем положении остаётся надеяться на быстрые ноги украденных скакунов и непонятный план Монга, если таковой вообще имеется. Как меня вообще угораздило во всё это ввязаться!

Локти Русаны больно ударили в живот. Конь под нами заржал и встал на дыбы, явно пытаясь сбросить наглых угонщиков. Под моей ладонью затрещала ткань, зелёные нити лопались, как перетянутые гитарные струны, но видимо платье ведьмы сделано из каких-то особенных, заговорённых материалов, потому-что бесславное падение в грязь всё же остановилось. В любую секунду ожидая копьё в спину, я быстро завертел головой, буравя каждый куст и каждый ствол, ожидая что вот именно сейчас к нам выпрыгнет гончий. Лес как назло притих. Массивные деревья-великаны тянутся к самому небу, загораживая солнце тёмно-зелёным щитом, от чего оно кажется гиблым, потусторонним. Даже в тенях есть что-то кислотное, противное жизни. В подступающих сумерках, оглядел предстоящее поле битвы. Плох тот воин, что пренебрегает обстоятельствами, а некромант плох вдвойне. Пока нет кучи убийственных заклятий, бездонного запаса маны и отточенной техники призыва, наше дело сидеть в засаде и ждать.

Природа как всегда радовала глаз. Из редкой коры, что в большинстве отвалилась от старости, обнажая гладкий ствол, торчат длинные фиолетовые иглы. К гадалке не ходи — ядовитые. Пучки шипов напоминают древнего морского ежа, что вздумал на пенсии обосноваться в лесу. Они будто предупреждают чужаков: сиди лучше дома и не суйся дальше, а то костей не соберёшь. Тяжело придётся местному медведю, если таковой имеется. Пока до мёда доберётся, лапы исколет, а то и хуже. Хотя, какое мне собственно до него дело?!

— Спешиваемся, — грубо сказал Монг проходя рядом и тоже вглядываясь в окрестности. По всему видно, что оптимизм относительно места, лишь у меня. Крепкие ладони азиата разжимаются, затем вновь сходятся в кулак почти до хруста. Ни у меня одного сегодня выдался дурацкий день. Понимает, что гончие сильный противник даже для него. На круглом лице знакомая неизбежность, которая встречается когда припрут к стенке, а там уже всëравно, кто перед тобой, хоть сам Бог. Непосильный враг остаётся таковым, когда пускаешь всё на самотёк, даёшь слабину, выпускаешь ответственность из волосатых мужских рук. У людей навроде Монга сбитые в кровь кулаки поднимаются вновь и вновь, пока из лёгких ещё вырывается сиплое дыхание. Именно такие добиваются в жизни успеха. — Примем бой здесь, — сказал Монг. — Они всё равно быстрее. Лучше так, чем копьё в спину, верно?

Я на миг задержался в седле, обдумывая сказанное. Эта мысль уже приходила в голову.

— А есть разница? — вмешалась Руся. — Ни всё ли равно как умирать.

— Для Вас, неписей, может и никакой, но люди устроены по-другому, — ответил я, пытаясь придумать как в целости покинуть четырёхлапое исчадие тьмы.

Когда неторопливо сполз с блестящего конского крупа, сапоги продавили влажную почву почти по щиколотку. Наваленные за сотни лет чешуйки коры образовали нечто похожее на толстую перину. Вовремя спешились. Если скакать дальше, можно нарваться на трясину. Утопнем быстрее, чем до нас доберутся копья преследователей. У бедра привычно похолодело, но я сдержался выхватить сейчас. Кинжал просится в бой, истосковался по сражениям, крови, слишком редко даю повод. Мы с ним будто одно целое, через многое прошли. Единственный туз в рукаве пригодится позже, а пока… Вытянул саблю и приготовился, ловя каждый звук, каждый хруст из чащи.

— Потом поговорим Русь.

Русана встала позади, положила руки на мои плечи. Сперва хотел прогнать. Мол, нашла время для нежностей, но в груди почувствовал странное тепло. Давно приевшаяся ломота и боль в теле отступали. Обжигающая волна изумрудного света спустилась от плеча, где лежит мягкая ладонь, к ногам, оставляя приятное покалывание.

— Я думала ты ранен, Лёш. Извини что мешаю. Конечно я не мастер по лечению, могу только снимать боль, просто хотела помочь. В битвах я бесполезна, только мешаюсь.

— Да, всё нормально, — ответил удивлённо, а сам раздвинул лопатки, и впервые за долгое время выгнул грудь колесом. — Как раз то что надо.

Будто скинул с плеч баранью тушу, даже простая сабля лежит в ладони твёрже, увереннее. Ну держитесь проклятые гончие, я до вас доберусь! В капусту порублю.

— Что-то слишком тихо, — сказал Монг справа. — Они должны были уже догнать нас. С их то скоростью это легче лёгкого. Странно, как считаешь?

— Может испугались? — спросил тонкий голос позади.

— Нас только зайцы не боятся и то дикие. Другое дело это место. Вы некроманты должны такое чувствовать.

Монг неотрывно смотрел на сомкнутые колючей стеной мрачные деревья, потом осторожно попробовал ногой почву. Узкие глаза сузились до предела, будто так лучше соображается. — Гончие — нежить, им хоть в пекло, лишь бы живые были.

— Значит повезло, Фортуна нам благоволит, — ответил, понимая какую чушь сморозил

— Ну допустим, допустим. Слишком мало информации. Оставайтесь пока здесь и смотрите за конями, а я на разведку. Не нравится мне всё это, лучше бы напали.

Он развернулся и осторожно ступая по жухлой листве побрёл к слабому просвету меж стволов. Я хотел возразить на счёт драки. По мне, лучшее сражение это то, что не состоялось. Правда обычно выходит иначе. Каждый норовит отнять, дать в морду самому богатому или умному и прибрать к рукам что поценнее. Разумеется, всегда есть отговорка. Одним мало платят на работе, у других её нет вовсе. Неужели трудно понять, что вокруг море возможностей.

Когда наш невольный лидер скрылся из виду, я повернулся к Русе.

— Можно тебя кое о чём попросить?

— Конечно мастер. Я для того и отправилась с Вами, чтобы исполнять любые Ваши приказы.

— Кхм… Любые говоришь? Ладно. Привяжи коней вон к тому дереву с особенно длинными колючками. Чувствую, драпанут при первой возможности, а нам ещё неизвестно сколько и в какую сторону идти.

Конь будто понял, зло фыркнул, но повиновался Русе, видимо в памяти крепко засел изогнутый кинжал, от которого мороз по коже. Я взял за узду второго, более покладистого, и тоже зацепил у дерева. Сверху послышалось уханье, хлопанье крыльев. К нам упало несколько чешуек коры и мелких сломанных веток. Надеюсь это просто потревоженная птица.

Мы уселись спина к спине. Руся молчала, а я размышлял о событиях дня. Слишком много свалилось, чтобы вот так, сходу во всём разобраться. Благо скоро ночь, а значит времени предостаточно. С каждой минутой света становилось меньше, а с ним уходило и тепло. Обычно, в такое время игроки сидят по барам, пьют, рассказывают истории о чудесных подвигах. Чудесных, разумеется в их грёзах школьников. Игра на то и игра, чтобы каждый мог погеройствовать. Расхаживать по дремучим чащам, тем более по ночам, дело разбойников и искателей приключений на одно место. Я поёжился, заметил как изо рта пробивается белый пар. Пальцы озябли ещё десять минут назад, а в желудке начал просыпаться какой-то зверь, требуя кабанью ногу под кружку пенного.