Агрессия: хроники Третьей Мировой войны - Алексей Колентьев

- Ты чё, огородами добирался?

Селянинов надсадно закашлял, потом высморкал на землю чёрную, с кровью мокроту и сдвинув со спины синтетическую подушку-пождопник прислонился к куче щебня возле заваленного мусором оконного проёма. Пошарив за пазухой и вынув смятую в гармошку сигаретную пачку, он взглядом попросив разрешения аккуратно вырвал зубами обломанную на треть сигарету. Чиркнула золотая зажигалка и по комнате поплыл табачный дух, впрочем тут же подхваченный сквозняком и улетучившийся сквозь многочисленные щели. Блаженно выдохнув порцию дыма влево, он снова жадно затянулся и начал рассказывать:

- Как штабной шарабан загорелся, я сразу пристроился к пулемёту. Обустроился капитально: портсигар рядом положил, дымить ни-ни, само собой уши пухнут. Удовольствие от сигарет без дыму, никакого в натуре!.. Сижу, ароматы пустые нюхаю. Да тут вижу, твой второй пацан промазал и дело кисло оборачивается. Амеры втопили караван быстрее пошёл, джип передний по дуге на вас стал заходить. Думаю, ещё немного и грузовик с солдатнёй мимо проскочит.

- Значит, выстрел был?

- Был, как не быть. Только пацан твой высоко взял, граната потом в поле взорвалась. Но ты не промазал, «абрамыч» загорел, аж люки посшибало, да матрасы с бортов посыпались.

- А что так полыхнуло?

Женька подкурил от истлевшего до ногтей окурка ещё одну сигарету и только молча пожал плечами.

- А фиг его знает… Я по машинке отработал, как договаривались. Она зажглась, по мне задний танк с тыла начал работать. Ну ясный пень я побёг, вон портсигар дарёный там и оставил. Отел вернуться, да тут из развалин с тыла амеров человек пять прямо на меня выбежало. Пострелялись маленько: я в них, они в меня… Портсигар им в трофеи достался, ну там кто выжил, конечно. Потом как рванёт! Аж жарко сделалось, чисто лето настало.

- Может наши «грачи» [30] на штурмовку заходили?

- Не, я не слышал. Эти коптилки громко летают, да и по рации нас бы оповестили, чай не в первый раз. Может в грузовике что взорвалось или в танке?..

Я молча покивал, мысленно соглашаясь с водилой. Если штурмовики заходили на колонну, они должны были видеть нас на радаре. «Звёздочка» при облучении радаром самолётная БИС точно бы послала пакет «свой-чужой». Спасти бы не спасло, но предупреждение по сети точно бы прошло, теперь это норма. Рвануло нечто мощное, но слишком сильно для обычных боеприпасов. Вернуть на пару секунд лето, тут надо иметь солидный запас энергии. Ну да что случилось, того не изменишь.

- Может и так… Ладно, пошли наверх, пацаны поди дрыхнут уже. Если в доме кто есть, прирежут обоих, а с меня спросят потом как со старшего.

- Хе! А ты оптимист, ветеран. Сейчас из жопы еле выползли, а впереди полный город жоржей. И ты ещё про «выжить» фантазируешь. Цирк, одно слово!..

… Иногда приятно ошибиться, просто для разнообразия. Никто из ребят не спал, когда мы с Женькой забрались на полуобваленную площадку второго этажа. Вообще, дом непонятно как устоял. Судя по повреждениям, он должен был обвалиться во внутрь ещё после того, как во дворе у него разорвалось подряд несколько авиабомб. Воронки диаметром три и пять метров отлично просматривались из прорех в фасаде. Пока мы карабкались наверх, мне удалось их хорошо рассмотреть. Помогая друг другу, мы с водилой пролезли в полузаваленный мусором дверной проём одной из четырёх квартир. Три другие двери напрочь вынесло, а сами помещения оказались засыпаны щебнем чуть ли не до самого потолка. Оба моих бойца оказались при деле: Симак колдовал над спиртовкой, в комнате густо пахло рисовой кашей со свининой из пайка. Три банки стояли возле маленького синеватого огонька, который даёт спиртовая таблетка, а ещё одна аппетитно пощёлкивала на жестяной треноге. Климов лежал на расстеленном коврике у окна гостиной, выходившего прямо во двор. Парень прильнув к автомату что-то разглядывал впереди, даже не обернувшись на звуки голосов. И внимательнее присмотревшись я понял, что было не так: трубы гранатомёта и подсумка с гранатами я нигде не увидел. Теперь всё ясно, бросил оружие, чтобы быстрее бежать. Промазал и потом бросил ненавистную трубу. Жестом подозвав Симака я приказал тому сменить товарища на фишке и без предупреждения врезал подошедшему и слабо улыбавшемуся Климову по морде. Не ожидая удара, тот как-то сразу повалился на пол, зацепив плечом спиртовку. Банки глухо стуча боками покатились к стене. Спиртовка опрокинулась, таблетка зарылась в снег у порога и зашипев погасла. Не давая опомниться, я рывком поднял солдата на ноги и зашипел тому прямо в выпученные от страха и боли глаза:

- Ты зачем гранатомёт выкинул, падла безмозглая?! Промазал по танку, понимаю – бывает. Но сейчас ты всех нас подставил! Тяжело было нести, да?! Шкуру свою спасти решил, обсосок мелкий? А о том, что амеры с коробок своих воевать привыкли и в первую голову нас техникой давить будут, ты помнишь?!.

Рука моя сама потянулась к бедру, нащупав «глок» я уже не сомневался что сейчас будет. Но тут подоспел Женька и с усилием оторвав меня от бледного как снег бойца. Тот привалился к стене, не отрывая от меня полных ужаса глаз.

- Эй, ты полегче! Ропша, ну дал пацан косяка… С кем не бывает, чё сразу за пистоль, то?

Ярость утихла так же быстро, как и появилась. Понятно, что пацан в первом бою ничего кроме страха не чувствует. Мыслей в башке нету, одна звонкая пустота и страх. Полушёпотом, я проговорил уже ставшие прописными для многих выживших истины:

- Техники у амеров много, а нам ещё кварталов шесть до этих секретных разведчиков идти. Ладно если те сами сдохли, тогда сфотографируем место и будем ждать наступления где-нибудь в щели. А если бой, если они в окружении сидят? Как пробиваться будем?

Я было шагнул в сторону Климова, намереваясь сесть напротив, но тот шарахнулся, отползая от меня в зал и одновременно подтягивая к себе автомат волочившийся по полу. Селянинов тут же подскочив. Отобрал у парня оружие и взяв напуганного солдата за отвороты куртки прислонил его к противоположной стене. Положив автомат рядом со своей безрогой «ксюхой», он собрал раскатившиеся по полу банки и поставил их кучкой.

- Ну, есть же у нас гранаты. Да и фугас вон один у тебя остался, как-нибудь выберемся…

Его слова вызвали у меня только очередной приступ глухой тоски. Я ощупал разгрузку и вынул три кругляша положив их перед собой.

- У меня осталось три РГО-шки [31], да один фугасный выстрел к «гранику». Положим джип фугасом остановлю, а вот «броню» гранатами точно не закидать. Хлебовозка нас издали из пушки нашинкует, я даже из рогатки прицелиться не смогу. Если бы этот мудак хоть гранаты с собой приволок уже не так плохо, но он всё кинул и побежал!

Хлебовозками мы называем амеровские БМП «брэдли». Неуклюжие, очень капризные при нашей погоде они всё же доставляли пехоте много неприятностей. Ведь на одну нашу старенькую БМП-2М, у амеров было три, а то и четыре этих самых «брэдли». Хорошо ещё что гранатомётов было в достатке, даже обычная «муха» [32] бьёт американский БТР наповал. Поэтому что-то всегда с собой приходится таскать, а тут мы оказались в окружении, да ещё практически с голыми руками. Под моим остановившимся взглядом, Климов вжался в стену, так что я отвёл глаза, злости больше не было, мысли занимала возникшая проблема. Я махнул Селянинову рукой, чтобы тот вернул автомат солдату:

- Ефрейтор, верни бойцу личное оружие. Когда вернёмся в расположение взвода, разговор о потере вверенного имущества будет у него уже не со мной. А за то, что направил на меня ствол – прощаю, но сделаешь так ещё раз или просто подумаешь об этом, то из него же и пристрелю. Если понял, кивни.

Климов не сводя с меня белых от напряжения и страха глаз медленно наклонил голову. Женька развёл из набранных по квартире обломков мебели небольшой бездымный костерок вокруг банок. Как только те защёлкали, он разметал прогоревшие до золы угли и выкатил одну за другой закопченные цилиндры.

- Рубай, босота!

Я подвинул Климову одну банку носком ботинка. Тот снова было дёрнулся но поняв что происходит взял банку, однако я остановил его:

- Жрать будешь после дежурства. Бегом на фишку, а Симака позови сюда. Сиди там пока не сменю. Уснёшь, или проморгаешь амеров… короче, включай фантазию. Хорошего не жди. Теперь пошёл на пост… бегом!

Каша оказалась очень вкусной, а главное, горячей. В очередной раз помянув недобрым словом водилу. Я ковырял разваристое, клейкое месиво обломанным клинком ножа. Злость немного утихла, еда и тепло настраивают на более миролюбивый лад. Порой вот забываю, что есть рядом салажата, которым только больно, страшно и хочется жрать, да жить. Само собой он не со зла бросил тяжёлую трубу и гранаты. Когда кругом всё рвётся и грохочет, из головы вышибает все мысли кроме тех, что об уютной щели где-нибудь подальше от осколков и пуль. Но если не одёрнуть, не ввести в берега. Первая трусость и растерянность войдёт в привычку и солдата не станет. Это будет готовый дезертир или, что скорее всего, труп. Ну сбежит такой вот обиженный, ну спрячется пока не закончатся притыренные загодя продукты. День-другой может и проживёт. А как голодуха прижмёт, выйдет или к амерам сдаваться, или попробует у наших чего украсть, тут его и пристрелят. Рассказывать такое Климову бесполезно, тут словами уже не получится. А пока моя мордосуйная политика его обозлит, пацан в чувство придёт, может будет меня бояться больше, чем противника со всем его железом.