Противостояние.Том I - Стивен Кинг

Впереди на своих перебитых шинах тарахтел «понтиак», то и дело ныряя носом вниз. Толстяк-фотограф просто заплакал, когда в зеркале заднего обзора увидел неумолимо приближающийся роковой «форд». Он до предела утопил педаль газа, но выжать из «понтиака» больше сорока миль в час было совершенно невозможно. По радио передавали уже не Ларри Андервуда, а Мадонну, которая утверждала, что она — классная штучка.

«Форд» обогнал «понтиак», и на секунду у фотографа вспыхнула хрупкая, как хрусталь, надежда, что военные продолжат свой путь не останавливаясь, чтобы навсегда скрыться за пустынным горизонтом, оставив его одного.

Но «форд» притормозил, и «понтиак» своим дергающимся носом угодил ему прямо в крыло. Раздался скрежет раздираемого металла. Фотограф ударился головой о руль, из носа у него хлынула кровь.

Вывернув шею, боязливо оглядываясь, он скользнул с теплого пластикового водительского сиденья на соседнее кресло так легко, словно пластик смазали маслом, и выскочил из машины. Он сбежал с придорожной насыпи и оказался перед заграждением из колючей проволоки. Он неуклюже перевалился через него, твердя про себя: «Я справлюсь, я могу бежать вечность…»

Он рухнул по другую сторону заграждения, запутавшись одной ногой в проволоке. С отчаянными воплями он все еще силился отцепить брюки, раздирая свою белую плоть, пока молодые люди спускались с обочины с винтовками на изготовку.

«За что?» — попытался было спросить он у них, но изо рта вырвался лишь слабый, беспомощный птичий вскрик.

И в ту же минуту выстрелами ему размозжило голову.

Никаких публикаций о распространении болезни или других происшествиях в Сайп-Спрингс в тот день не появилось.

Глава 18

Не успел Ник открыть дверь, отделявшую кабинет шерифа Бейкера от тюремных камер, как на него обрушился поток грязной брани и насмешек. Слева от него в двух камерах находились Винсент Хоуган и Билли Уорнер. В одной из двух камер справа сидел Майк Чилдресс. Соседняя с ним камера пустовала, а пустовала она потому, что Рей Буд, владелец рубинового перстня, сумел упорхнуть из ловушки.

— Эй, ублюдок! — заорал Чилдресс. — Эй ты, чертов ублюдок! Знаешь, что с тобой будет, когда мы выйдем отсюда? А? Знаешь, как мы тебя отделаем?

— Я сам оторву тебе яйца и заткну ими твою глотку, чтобы ты задохнулся, — поддержал его Билли Уорнер. — Ты понял?

Только Винс Хоуган не участвовал в этих издевательствах. Ему было вовсе не до Майка и Билли в тот день, 23 июня, когда их должны были переводить в тюрьму округа Калхун, где им предстояло гнить в течение всего судебного разбирательства. Шериф Бейкер нажал на Винса, и тот раскололся. Шериф сказал Нику, что сможет получить обвинительный акт на этих парней, но на суде присяжных Нику самому придется выступить и дать показания против этих троих — или четверых, если удастся поймать Рея Буда.

За последние несколько дней Ник проникся глубоким уважением к шерифу Джону Бейкеру, этому бывшему фермеру, весившему двести пятьдесят фунтов, которого избиратели называли «Классный Верзила Джон». Ник испытывал к нему уважение не потому, что тот дал ему работу по уборке помещения, чтобы возместить украденный заработок, а потому, что шериф поймал людей, которые избили и ограбили его. Бейкер поступил так, будто Ник принадлежал одному из старейших и уважаемых семейств города, а не был глухонемым бродягой. По опыту Ник знал, что большинство шерифов на южной границе вместо этого заставили бы его полгода вкалывать на ферме или выполнять дорожные работы.

Они поехали на лесопилку, где работал Винс Хоуган, не на окружном полицейском автомобиле, а на личной машине Бейкера. Под его щитком была спрятана пушка («Всегда на предохранителе и всегда заряжена», — как сказал Бейкер), а на щитке стояла полицейская мигалка, которую он всегда доставал, когда был при исполнении. Вот и два дня назад он поставил ее на щиток, подъезжая к парковке склада древесины.

Бейкер кашлял, постоянно сплевывал за окно слюну, сморкался и тер носовым платком покрасневшие глаза. Его голос стал гнусавым и гудел не хуже морской сирены. Ник, понятно, не мог слышать этого, да ему и без того было ясно, что шериф серьезно простужен.

— Слушай, когда мы увидим его, я схвачу его за руку, — объяснял шериф, — и спрошу тебя: «Это один из них?» Ты твердо кивнешь мне головой. Мне плевать, был он среди них или нет. Ты только кивни. Понял?

Ник показал, что все понял.

Винс на строгальном станке обрабатывал доски, стоя почти по щиколотку в опилках. Он испуганно улыбнулся Джону Бейкеру и растерянно захлопал глазами, когда заметил рядом с шерифом Ника. Лицо Ника было очень бледным, осунувшимся, на нем все еще сохранялись следы побоев.

— Привет, Верзила Джон, что это тебя потянуло к рабочему классу?

Другие работники внимательно наблюдали за происходящим, переводя взгляд с Ника на Винса, с Винса — на Бейкера и обратно, словно постигали какой-то новый, чрезвычайно сложный вариант игры в теннис. Один из них демонстративно сплюнул в свежие опилки и вытер подбородок ладонью.

Бейкер схватил Винса Хоугана за его рыхлую загорелую руку и подтолкнул вперед.

— Эй, в чем дело, Верзила Джон?

Бейкер повернулся к Нику так, чтобы тот мог видеть его губы:

— Это один из тех?

Ник утвердительно кивнул и для большей убедительности указал на Винса пальцем.

— Да что здесь происходит? — запротестовал Винс. — Я впервые вижу этого немого придурка.

— Тогда откуда ты знаешь, что он немой? Пойдем, Винс, камера уже заждалась тебя. Отведешь душу. Можешь послать одного из этих ребят за своей зубной щеткой.

Винс протестовал, когда его вели к машине и вталкивали внутрь. Он протестовал всю дорогу до города. Он протестовал, когда его посадили в камеру и заперли на пару часов, ничего не объяснив. Бейкер не счел нужным знакомить Винса с его правами. «Надо сбить с толку этого чертова дурня», — объяснил он Нику. Когда около полудня Бейкер вернулся в камеру, Винс был слишком голоден и напуган, чтобы продолжать протестовать. Он выложил все.

Майк Чилдресс попал в камеру в час дня, а Билли Уорнера Бейкер застал около дома, когда тот готовил свой старенький «крайслер» к отъезду, загружая его коробками с выпивкой и упакованным багажом. Но кто-то успел предупредить Рея Буда, и тот оказался достаточно умен, чтобы смотаться быстрее.

Бейкер повел Ника к себе домой, чтобы познакомить с женой и угостить ужином. В машине Ник написал шерифу на листке блокнота: Мне действительно очень жаль, что это ее брат. Как она воспримет это?

— Она выдержит, — ответил Бейкер. Его тон и поза были едва ли не официальными. — Наверняка она уже прослезилась из-за него. Но она всегда знала, кто он такой. И еще она знает, что родственников в отличие от друзей не выбирают.

Джейн Бейкер оказалась миниатюрной симпатичной женщиной, которая, конечно же, всплакнула в отсутствие мужа. Глядя в ее запавшие глаза, Ник испытал чувство неловкости. Но она тепло пожала ему руку и произнесла:

— Рада познакомиться, Ник. И прошу прощения за все неприятности, которые приключились с вами. Я чувствую себя виноватой за то, что мой брат причастен к этому.

Ник протестующе помотал головой и в замешательстве переступил с ноги на ногу.

— Я предложил ему пока поработать здесь, — сказал Бейкер. — Будет в основном заниматься покраской да уборкой помещения. С тех пор как Брэдли перебрался в Литл-Рок, участок пришел в полное запустение. Ему все равно пришлось бы болтаться здесь какое-то время до… ну, ты понимаешь.

— До суда, — подтвердила она.

На минуту повисла такая гнетущая тишина, что даже Ник почувствовал ее тяжесть.

Наконец с деланной веселостью Джейн произнесла:

— Я надеюсь, вы едите ветчину, Ник. У нас сегодня на ужин ветчина под соусом с кукурузой и большая миска капустного салата, хотя моему салату не сравниться, конечно, с салатом его матери. Во всяком случае, он так говорит.

Ник потер свой живот и улыбнулся.

После десерта (был клубничный пирог, и Ник, который последние две недели питался очень скудно, попросил целых две порции) Джейн Бейкер сказала своему мужу:

— Твоя простуда усилилась. Ты слишком много работаешь, Джон Бейкер. И мало ешь для поддержания сил.

Бейкер с минуту виновато смотрел в тарелку, а потом пожал плечами:

— Могу я хотя бы иногда позволить себе отказаться от еды?

Ник, глядя на них, недоумевал, как люди с такими разными габаритами делят супружеское ложе. «Наверное, они очень изобретательны, — улыбнулся он про себя. — Сразу видно, что они довольны друг другом. Да и вообще это не моего ума дело».

— Да ты весь горишь!

Бейкер пожал плечами:

— Да нет… разве что самую малость.