Взрослые и дети. #Многобукв - Людмила Владимировна Петрановская

психотерапии, слившись с методами бизнес-тренингов, превратилась в штуку довольно небезопасную. Пообщавшись с друзьями, которые вдоволь нарезвились на всех уровнях, я про себя это обозвала «психохирургией» (в отличие от психотерапии). Обилие выражений типа «его пробило, а ее еще не пробило» наводит на мысль, что суть происходящего на этих тренингах – взлом психологических защит. Взлом довольно жесткий, особо не увернешься. Например, часто бывает правило, что нельзя отказаться от выполнения упражнения – или уходи с тренинга. Или тренер, понаблюдав за участником, – хлоп – и выдает ему какую-то «истину» про него, которую оспорить нельзя, тут же услышишь, что ты это потому и не видишь в себе, что не хочешь. Конечно, слом защит вызывает катарсис и энергетический подъем с эйфорией, ведь защиты, как еще дедушка Фрейд убедительно показал, – жутко энергоемкая штука. Кто помнит, он приводил хороший образ с мужиком, мешающим вести лекцию криками, что лектор – идиот. Можно продолжить лекцию, изолировав мужика, но ценой энергопотерь – паре-тройке крепких дяденек из зрителей придется его вытолкать и удерживать дверь, чтобы он снова не вошел, а лектору – повысить голос, чтобы шум перекрывать. В итоге все устанут гораздо больше и не все из лекции услышат.

Но защита защите рознь. Да, бывает защита, так сказать, по инерции. То есть уже и мужик не такой буйный, да и, по большому счету, не лучше ли выслушать, с чем он там не согласен, и почему бы не обсудить, ничего ведь страшного. Но если лектор не уверен в себе, а дверь держит охрана на хорошей зарплате, лучше и дальше вытеснять иное видение ситуации – от греха подальше. То есть у человека реально уже вполне есть силы, чтобы справиться с тем, что было непереносимо раньше, например, в детстве он был беззащитен перед неодобрением окружающих, но сейчас-то точно не помрет от критики. Или когда-то конфликт с близкими пугал его до безумия, потому что родители страшно ругались, но сейчас он вполне мог бы конструктивно выяснить отношения, если б та старая детская паника не продолжала «держать дверь». Тогда да, защита, вдруг рухнувшая от некоторого нажима извне (это может быть не обязательно упражнение на тренинге: сильное переживание, фильм, книга, слова друга или случайного собеседника, да что угодно, дзэн советует удар палкой). И, через инсайт и катарсис, умывшись слезами, мы распахиваем наконец злосчастную дверь, и – свобода нас принимает радостно у входа, а уставший мужик отдает нам меч, коим сам уже задолбался в дверь колотить. Человек уходит с нелюбимой работы, приводит в соответствие де-факто с де-юре в давно умершем браке, вспоминает свои забытые под давлением других ценности и таланты, и всячески еще личностно растет. Щастье, щастье, всем хорошим во мне я обязан лайф-спрингу и синтону.

Кроме этого, тренинги действительно дают конкретные техники и методы самомотивации и самоорганизации, которые могут хорошо работать, особенно если родители этим в детстве не озаботились и были скорее склонны все решать и делать за. То есть для в целом благополучного человека, проблемы которого сводятся к некоторой пассивности, неуверенности, внешнему локус-контролю, неумению посмотреть на себя по-новому и т. п., оно вполне может быть полезно.

Но бывает, что все иначе. Дверку-то держат неспроста и очень даже не зря. Ибо за ней – не просто мужик, похожий на Бармалея из детских страхов, которого пора бы уж не бояться, а реальный-таки Бармалей. Пьяный папа с ножом. Трезвая мама с повадками медсестры из «Пролетая над гнездом кукушки». Родитель-нарцисс. Родитель-психопат. Отвер-гающий и отменяющий родитель. Опыт серьезного насилия. Или еще что. И если дверь открыть, он же шутки шутить не будет.

Когда такая дверь открывается в психотерапии, человек не один – с ним терапевт. Их контакт, обычно к этому времени уже довольно прочный (дверь на первой сессии редко открывается), создает тыл, защиту, ту самую «психологическую утробу», которую человек недополучил или был лишен в детстве. Если это групповая терапия, то защиту дает группа, тоже не в первый раз увиденная, а та, с которой прожито и прочувствовано уже много и есть доверие, и в которой не 50 человек, естественно. Имея такой тыл, можно и с ужасным встретиться. Обычно не за один раз, порциями, по мере готовности. В ситуации тренинга же контакта нет, отношений нет, все «на потоке». Взломали защиту, вскрыли, «пробили» – гуляй кишками наружу сам, как знаешь. Да, есть тренеры, которые за счет личной огромной способности давать много поддержки, за счет незаурядной эмпатии, сочувствия к людям и собственной внутренней силы даже в формате тренинга могут помочь. Но это, сами понимаете, не то, чего можно ожидать «как правило», это надо знать про конкретного человека.

И что же дальше? А дальше два варианта. Если взломали уж очень грубо и резко, человек разваливается. Вплоть до психопатических срывов и бреда с галлюцинациями. Не приходилось в своей взрослой уже спальне в ночи видеть вдруг Бармалея собственной персоной? И не надо. Тогда дай бог, чтобы сам человек или родственники вовремя обратились за помощью – промывать, зашивать.

А чаще, открыв под нажимом дверь, человек быстро убеждается, что этого мало – ресурса-то нет, и взять негде. Псевдо-ресурс в виде призывов про «поверь в себя», «просто поставь цель» и т. п. быстро рассасывается. И человеку приходится спешно сооружать другую защиту, но, поскольку сейчас он уже не ребенок, то это будет скорее всего не примитивное вытеснение, а что-нибудь повиртуозней. Например, идея, что мы – продвинутые, люди нового типа, а все вокруг – тупые бараны, и все из-за них, непродвинутых. Ему ж показали свои и других типичные ошибки в общении и выстраивании жизни, вызванные защитами, – и вот он уже видит их повсюду и у всех, особенно у ближних (у психологов это называют «синдромом третьего курса», все массово ссорятся с родителями и разводятся). Сначала он, конечно, добрый и всех просто зовет тоже пройти тренинг и припасть, так сказать, к истоку. Но почему-то «бараны» не очень хотят, тогда возникает конфликт.

Более того, «бараны»-то из ближнего окружения. Они не случайно там оказались, они были пригнаны к тому, бывшему человеку, который еще с защитами. Они его по-своему принимали и любили, хотя, может, и юзали, но и ему что-то давали. А тут он изменился: ведет себя странно, его прежние «кнопки» не работают, как с ним теперь быть? Понятно, что, как всякая система, его социальная сеть включает силу упругости и стремится сделать «все как было». И на него давят, обижаются, по больному месту невольно