Масоны и революция - Арон Аврех

Это была настоящая паранойя, почерпнутая автором из жалких и глупых книг, ибо никаких фактов реальной политической деятельности масонов в России у Меца не было и не могло быть. Но он был не из тех, кого можно смутить подобными пустяками. «Действительно, — продолжал он свои глубокомысленные умозаключения, — Кедрину жаль, что революцию делали мужики и рабочие — Россия двинулась бы гораздо быстрее по пути к «прогрессу». Вся наша полиция, имевшая в течение долгих лет дело с революционными партиями, ни разу не наталкивалась на след чего-либо масонского. Из этого прямой вывод, что масонства нет и что это плод воображения. Между тем это глубокая ошибка. Основной принцип масонства — осторожность: «брат никогда не должен дать припутать себя к каким-либо бунтам» — это компрометирует, брат должен уметь заставлять работать на себя, «он всегда должен быть в стороне и всегда в тени». В случае провала он от всего открещивается и даже «клевещет... для отвода глаз. В ту сферу, где работают «братья», не может проникнуть ни один агент» (полицейский. — А.А.).

Как же это достигается? Конспирацией и зачастую высоким общественным положением масонов. Свои документы они тщательно скрывают в банках. «Они неуязвимы... Несомненно, что в России ложи существуют и работают — существуют же они под прикрытием самых благонадежных учреждений, филантропического или научного характера, редакций газет и различных обществ самоусовершенствования». Выходит, дело безнадежно — масонов обнаружить невозможно. Мец понимает: если это так, то зачем нужен он, Мец, и другие мецы, равно как и департамент полиции в целом? Все же надежда обнаружить и обезвредить масонов есть. Автор записки так или иначе снимает тяжесть с сердца своего начальства: масонская ложа как «святое место» должна иметь атрибуты масонства (три колонны, три жертвенника, святую картину и пр.), и таким образом существование ее может быть доказано.

Конец записки достойно завершает все предыдущее изложение. «Последняя телеграмма из Порт-о-Пренса от 16 сего ноября еще раз подтверждает все сказанное» — там вспыхнула и победила революция. «Прилагаемая фотография с масонского диплома Марджиота доказывает существование там Великого Востока Гаити», его же разоблачения указывают, что в Порт-о-Пренсе находится управление 26-го треугольника провинцией Гаити, «Лотус» которой — род «Лотус Мексики и центральной Америки» — находится в городе Мексико» [2].

Однако сказать, что записка Меца нелепость и только, — значит ничего не сказать. Главное здесь состоит в том, что мы назвали политической паранойей. Она иррациональна, существует и действует вне логики и фактов. Посылка: в России масоны до сих пор обнаружены не были. Вывод: так и должно быть — их полное отсутствие и доказывает, что они всюду и везде. Масон Кедрин объявил себя. Правильно, так и должно быть — масоны запускают пробный шар. Он же заявил, что ему не нравится прошедшая революция. И здесь все понятно — он хочет революции еще более разрушительной. Масоны занимаются филантропией. Маскировка. Масоны поглощены самоусовершенствованием — притупляют бдительность. О них не слышно многими десятилетиями. Это не имеет значения, они могут вести свой подкоп столетия так, что никто этого не заметит, и, пожалуйста, вдруг на ровном месте побеждает и вспыхивает революция. Масоны объявляют себя монархистами — прячут свой республиканизм. Одним словом, куда ни кинь — всюду клин.

Все бы это не стоило выеденного яйца, если бы на масонах помешался один или несколько полицейских чиновников. Но вся суть этой паранойи в том и заключалась, что она была официальной политикой,разделяемой и проводимой не только департаментом полиции, но и правительством и «верхами», включая царя. В это верили, на худой конец заставляли себя верить. Это был не личный, а социальный психоз, обусловивший поведение и умонастроение всего аппарата и режима царизма в последние десятилетия его существования.

Приведем два характерных примера. Первый из них — письмо министра иностранных дел от 14 декабря 1905 г. с грифом «весьма секретно» на имя министра внутренних дел П Н Дурново, в котором он на основании донесений послов писал: «Озабочиваясь всесторонним выяснением вопросов, связанных с предлагаемым собранием второй мирной конференции в Гааге, я не мог не обратить внимания на все разрастающееся влияние на Западе масонства», которое стремится «извратить» основную мысль первой конференции, толкуя ее в духе «интернационализма». «Обратив внимание», министр иностранных дел решил изучить вопрос поглубже. «Предпринятое в этих видах исследование, — говорилось далее, — хотя еще и не оконченное и весьма затрудняемое глубокой тайной, покрывающей действия центральной масонской организации, позволяет, однако, уже ныне прийти к заключению, что масонство деятельно стремится к ниспровержению существующего политического и социального строя европейских государств, к искоренению в них начал национальности и христианской религии, а также к уничтожению национальных армий». Учитывая интернациональный характер масонства, «нельзя не предположить, что, быть может,масонская пропаганда захватила и Россию... Для всестороннего суждения о влиянии масонства на международные отношения было бы весьма полезно иметь возможно подробные сведения о развитии их деятельности в пределах империи». Письмо заканчивалось просьбой «произвести соответственное исследование» и о результатах сообщить ему, Ламздорфу. И это писал не какой-нибудь Мец, а один из высших чиновников империи, и не в XIX в., а в начале XX в.

Но Дурново в декабре 1905 г. было не до подобных исследований, ответ его прозвучал весьма сухо. Такое исследование, говорилось в его «конфиденциальном» письме от 3 января 1906 г., «связано при настоящих обстоятельствахс значительными трудностями, не позволяющими ожидать успешных результатов от могущих быть принятыми в этом направлении мер» [3].

Второй пример не менее выразителен. 19 мая 1907 г. директор канцелярии варшавского генерал-губернатора секретно запросил директора департамента полиции Максимилиана Ивановича Трусевича по вопросу о разрешении проживающему в Варшаве некоему Городынскому прочитать лекцию о масонстве. Генерал-губернатор отказал в просьбе, но он обратился с таковой вторично, мотивируя ее тем, что «он является представителем не франко-итальянской, а нью-йоркской ложи масонов, преследующей якобы совершенно мирные цели развития в народных массах набожности и христианской нравственности». Хотя генерал-губернатор не предполагал менять своего решения, тем не менее он просил узнать, какого мнения лично директор департамента по вопросу о допущении подобных лекций в столицах и других городах.

Оказалось, что генерал-губернатор поступил совершенно правильно. В ответном письме Трусевича от 27 мая указывалось, что хотя масоны действительно бывают разные, но в конечном итоге одним миром мазаны: все они считают друг друга братьями и преследуют одни и те же цели. «Ближайшая цель этого ордена — борьба против «суеверий» и «произвола», т. е. борьба против официальной господствующей церкви и борьба против «монархической власти». Конечная цель масонов — создание во всем мире «священной империи», или царства разума, правды и справедливости. Таким образом, масонство стремится к ниспровержению существующего политического и социального строя европейских государств, к искоренению в них национальности и христианской религии, а также и уничтожению национальных армий. Ввиду изложенного нельзя не признать, что необходимо всеми силами бороться против масонской пропаганды в России» [4].

Казалось, масонская игра началась сразу по-крупному. Но на деле получилась совершеннейшая полицейская чепуха и мелочь.

18 сентября 1905 г. вице-директор департамента полиции направил письмо начальнику Петербургского охранного отделения, в котором говорилось: «По имеющимся указаниям в С.-Петербурге существует несколько масонских лож и одна из них собирается для своих заседаний в д. № 42 по Николаевской улице». В связи с этим адресату предписывалось доставить соответствующие сведения для доклада заведующему политической частью департамента полиции. Сведения собирались месяц, и 20 октября был послан ответ. В указанном доме, сообщалось в нем, всего имеется 19 квартир, заселенных преимущественно рабочими. Только в трех из них живут люди иной социальной категории: в одной — врач, в другой — горный инженер, а в третьей — «тифлисский гражданин». О рабочих и говорить нечего, но и «в упомянутых квартирах ни местной полицией, ни домовой администрацией никаких собраний не замечалось, а также сведений, компрометирующих политическую благонадежность проживающих в них лиц, в отделение до сих пор не поступало» [5].