Слезы Макиавелли - Рафаэль Кардетти

Не раздумывая, Макиавелли бросился за нападавшими.

— Никколо, ты куда?

— Не будем же мы стоять здесь и бездействовать. Вдруг еще можно спасти Валори! Если он умрет, то Савонарола тоже погибнет.

Немного поколебавшись, Гвиччардини последовал за другом. Плечом к плечу они проложили себе дорогу до третьего этажа. Осаждавшие разломали все, что можно. Оставалась только дверь, за которой находился ученик и последователь Савонаролы. От этой тонкой деревянной преграды зависела жизнь человека и, возможно, судьба города.

Вперед вышел мясник с топором в руках:

— Надо его прикончить, а ну-ка, посторонитесь!

С силой, удесятеренной гневом, он изрубил дверь в щепки. Утомленный, он тут же отошел в сторону и знаком предложил Макиавелли войти. Позади них Гвиччардини из последних сил сдерживал остальных нападавших.

На стуле с широкой спинкой сидел спиной к ним помощник Савонаролы. Он даже не пошевелился.

— Вам придется сдаться, — сказал Макиавелли. — Мы передадим вас гонфалоньеру. Там вы будете в безопасности.

Валори не отвечал. Казалось, он неотрывно смотрит в одну точку за окном.

По-видимому, он был мертв уже давно, потому что кровь высохла в его пустых глазницах.

Наброшенная на шею веревка спускалась по груди и, извиваясь, тянулась до разбитого окна.

Макиавелли не успел ничего предпринять. Веревка резко дернулась, и тело вылетело из окна в вихре осколков.

Толпа издала радостное восклицание. Никто не сомневался, что эту показательную казнь совершил Макиавелли. Все произошло слишком быстро, и он один понял, что его использовали.

В комнату вошел мясник. Он поднял Макиавелли и победно поднес к окну:

— Друзья мои, вот тот, кто избавил нас от врага народа! Приветствуйте его так, как он того заслуживает!

Сбитый с толку этой глупостью, Макиавелли невольно вспомнил о гладиаторах, которые сражались для развлечения римских граждан. Чтобы завоевать расположение толпы, недостаточно было просто победить противника на арене. Следовало выпустить его кишки на песок и забрызгать мозгами первые ряды зрителей, чтобы удовлетворить публику.

Убийцы Валори применяли старые как мир правила. Они делали ставку на то, что из века в век плебеи ведут себя одинаково. Именно это знание делало их такими опасными.

В переулке чернь уже потеряла интерес к трупу. Все еще не насытившись, она требовала новую жертву. А наилучшая из жертв находилась в монастыре Сан-Марко.

Макиавелли обернулся. Теперь он был в комнате один. Гвиччардини по-прежнему стоял в дверях, но уже не заграждал никому дорогу своей внушительной тушей.

— Что произошло, Никколо? Я отсюда ничего не видел. Ты правда выбросил его в окно?

Его друг присел на краешек стула, стараясь не касаться запачканной кровью спинки. Его бил озноб, и он провел рукой по лицу.

— Нет конечно. Валори уже давно был мертв. Они были на крыше и сбросили его, потянув за веревку. Они нас поджидали.

— Но кто же тогда выпустил стрелу?

— Наверняка карлик. Ему было очень удобно целиться в Ручеллаи сверху. Его сообщнику пришлось дергать за веревку.

— Тогда поспешим, они должны быть еще на крыше!

— Сомневаюсь. Скорее всего, они давно скрылись. И потом, у меня нет никакого желания быть зарезанным, как боров. Лучше пойдем посмотрим, что происходит в монастыре.

Молодые люди медленно спустились вниз. Тело Ручеллаи все еще лежало посреди переулка, забытое всеми. Макиавелли бросил последний взгляд на труп Валори, который раскачивался у него над головой. Никто не осмелится снять его еще несколько дней. А тем временем вороны и черви успеют над ним потрудиться. Содрогнувшись от такой зловещей картины, он указал Гвиччардини на здание, где укрылись Савонарола и его приверженцы.

На площади, куда выходил монастырь, были заметны следы жестоких стычек, которые произошли здесь совсем недавно. Земля была залита кровью. Ворота монастыря распахнуты настежь.

Молодые люди бросились внутрь. Скудная мебель монахов, сваленная в кучу посреди двора, уже догорала. Ни одну из статуй, украшавших монастырь, не пощадил разрушительный гнев толпы. Даже фрески фра Анджелико пострадали от этой необузданной жестокости. Макиавелли с грустью провел рукой по тому, что раньше было величественным «Снятием с креста», а теперь превратилось в полустертый набросок.

Привалившись спиной к колонне, сидел монах. Лицо его было скрыто окровавленным капюшоном.

— Савонарола? — спросил Гвиччардини. Макиавелли склонился над мертвецом и откинул капюшон.

— Нет, это не он. Его, наверное, увели вместе с другими монахами.

— Как думаешь, куда их повели?

— Я думаю, они хотят сохранить видимость законности. Пока их, без сомнения, бросят в застенки Барджелло, а тем временем быстро осудят.

— Что же мы тогда можем сделать?

— Ничего, Чиччо… Мы проиграли. Надеюсь, Аннализе и Марко повезло больше, чем нам.

— Боюсь, что вам придется изменить свои планы, друзья мои!

Гнусавый голос карлика прозвучал со второго этажа монастыря. Преспокойно усевшись на краю крыши, он наслаждался видом двух обращенных к нему перекошенных лиц.

— Как тебе мое последнее представление? — спросил он у Макиавелли. — Не скоро ты сообразил что к чему!

Макиавелли не отвечал, а только сжал кулаки.

— Я оставил на своем пути трупов больше, чем кто бы то ни было на этой земле, — продолжал карлик. — Надеюсь, ты не думаешь, что ничтожный секретаришка вроде тебя сможет меня остановить?

— Что вам нужно? Почему вы преследуете нас?

— Нет, это вы вечно мне докучаете! Я не могу и шагу ступить, чтобы вы не путались у меня под ногами!

Гвиччардини угрожающе ткнул пальцем в сторону карлика:

— А ну-ка слезай, и мы сведем счеты раз и навсегда! Я жду, спускайся…

— Хватит дурака валять, мой мальчик! Мне, конечно, любопытно узнать, как глубоко мой клинок войдет в твое сало, но пока у меня есть дела поважней. Не беспокойся, у нас с тобой еще будет время поразвлечься.

— Да ты просто трус!

Не раздражаясь, карлик отмахнулся от него, как от назойливого комара. Затем он расстегнул камзол и вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок бумаги.

— Узнаете?

— Вексель… — пробормотал Макиавелли, бледнея. — Как он у тебя оказался? Что ты сделал с Аннализой и Марко?

— Ах да! Прелестная девица со своим щенком. Не беспокойся, они живы. По крайней мере, пока еще живы…

— Где они? Отвечай!

Вне себя от ярости, Гвиччардини схватил кинжал, который валялся на земле, но его тут же осадили:

— Ну же, успокойся! Жизнь твоих друзей висит на волоске, так что брось свою игрушку и присядь у этой колонны.

Гвиччардини повиновался, и к нему тут же присоединился Макиавелли.

— Теперь слушайте очень внимательно. Девушка и мальчик не успели дойти до Содерини. Мы получили вексель, но нам не хватает еще одного очень важного доказательства…

— Боккадоро, я полагаю? — спросил Макиавелли.

— Соображаешь ты быстрее, чем бегаешь, мой мальчик. Увы, тебе это не поможет, если наши пути вновь пересекутся.

— Скажите, что вам нужно?

— Обмен: два наших заложника за Боккадоро. У вас на размышление есть один день. А потом я с радостью займусь ими сам. Я еще не решил, с чего начну: с хорошенькой мордашки девки или с пальчиков сопляка. Вы же знаете, у меня очень богатое воображение!

— Где будет происходить обмен?

— Приходите завтра в то же время в собор. Мой хозяин будет вас там ждать. Не опаздывайте и не забудьте девушку!

— Подождите…

Макиавелли даже не успел закончить фразу. Карлика и след простыл.

— Нас здорово провели, — вздохнул Гвиччардини. — Теперь надо возвращаться. Представить не могу, как мы обо всем этом скажем Фичино.

Марсилио Фичино новость о похищении племянницы поразила, как удар кинжала в сердце. Он мертвенно побледнел и почти неслышно прошептал несколько слов:

— Боже мой, нет… Только не Аннализа, это немыслимо!

Схватившись за грудь, он покачнулся и упал, даже не застонав.

Макиавелли бросился к безжизненному телу, затем крикнул Веттори, чтобы тот бежал за Корбинелли. Гвиччардини помог ему перенести старика на кровать.

Через полчаса запыхавшийся врач был уже в комнате. Он довольно долго осматривал старика, прежде чем прикрыл его грудь простыней. Макиавелли вышел за ним из комнаты.

— Что скажешь, Джироламо?

— Я сделал все, что мог, но его сердце получило слишком сильный удар. Будем, конечно, надеяться, что он оправится, но я сомневаюсь, что он придет в себя.

— Что можно сделать?

— Ничего, только ждать… И молиться, если ты еще веришь в Бога после всего, что мы пережили в последние дни. Никколо, а ты мне не хочешь рассказать, что привело его в такое состояние?