Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Иван Скоропадский — верный друг гетмана? — усмехнулся Чечель. — Сомневаюсь. Да и вы сами, пани Марыся, постоянно сожалеете, что вам до сей поры никак не удается склонить его на нашу сторону. Стародубский полковник очень опытный и расчетливый человек, и если прежде не хотел рисковать, поддерживая гетмана в его борьбе с Москвой, то события с корпусом Левенгаупта должны сделать его еще более осмотрительным. Вы очень доверчивы, пани Марыся, и если пан Скоропадский ваш... очень хороший друг, как я слышал от некоторых уважаемых мной людей, то это вовсе не значит, что его друзьями являются также гетман или я, хотя все мы трое побывали в свое время на Сечи и не раз участвовали в общих походах и боях.
Марыся залилась румянцем.
— Пан полковник, вы называете Скоропадского моим... моим очень хорошим другом, и в вашем тоне сквозит ирония. Догадываюсь, что вы имеете в виду. О, вы, мужчины, всегда строги к женщинам! Стоит нам только уделить кому-нибудь больше внимания, дольше побеседовать, встретиться наедине — и о тебе тут же поползут нехорошие слухи, твое имя окажется опороченным, тебя станут подозревать невесть в чем. А если ты к тому же хоть немного привлекательна, о тебе дурное мнение составят даже мужчины... как, по-видимому, вы обо мне. Как это несправедливо!
— У меня о вас дурное мнение? — удивился Чечель. — Как вам могла прийти в голову подобная мысль? Наоборот, я считаю вас не только очень красивой, но и на редкость порядочной женщиной, в чем меня не разубедит никто.
На лице Марыси появилась радостная улыбка, ее глаза, из которых вот-вот должны были брызнуть слезы, оживились.
— Как я благодарна за ваши слова, пан полковник! — воскликнула она. — Ведь вы, как никто другой, прекрасно осведомлены, что я согласилась на знакомство с паном Скоропадским лишь для пользы общего дела, чтобы привлечь его на нашу сторону. Возможно, я и дала повод в чем-то меня упрекнуть, но это потому, что я стремлюсь как можно лучше выполнить порученное задание. А насчет всевозможных слухов... — Марыся гордо вскинула головку. — Я — замужняя женщина и дорожу своей честью. Пан Скоропадский тоже имеет семью, и его супруга, как я слышала, по праву считается одной из красивейших женщин Гетманщины. Чего только не наплетут злые, завистливые языки, и жаль, что этому верят доверчивые люди.
— Дурным слухам о вас могут верить не доверчивые, а глупые люди, — сказал Чечель. — И не потому, что у пана Скоропадского на самом деле красивая жена, а потому что, пожелай вы добиться своего любой ценой, перед вами не устоял бы ни один мужчина, какой бы очаровательной ни была у него жена. И коли пан Скоропадский еще не сторонник гетмана, значит... вы не добиваетесь своей цели любой ценой.
Лесть была груба, но чего можно было ждать от бывшего запорожца, а теперь сердюка? Тем не менее Марысе было приятно услышать и такой комплимент.
— Он уже почти наш сторонник, — доверительным тоном сообщила Марыся. — Однако пан Скоропадский слишком осторожен или... или слишком труслив и не способен даже на малейший риск. В то же время не меньше он боится опоздать примкнуть к гетману. Король Карл сейчас движется на Украину и наверняка попытается захватить Стародуб с его запасами продовольствия. Как бы царь не приказал пану Скоропадскому отправиться в полковничество и заняться его обороной от шведов.
— Царь уже велел сделать это, и полковник Скоропадский завтра или послезавтра отправится в Стародуб. На помощь его полку к городу спешат русские войска. Думаю, быть под Стародубом жарким боям, особенно если шведы навалятся на него всеми силами.
— Этого пан Скоропадский и опасается. Как сможет он доказать свою преданность гетману, находясь в осажденном городе вместе с русскими войсками и, наверное, пребывая в подчинении царского генерала или офицера? Наоборот, будучи вынужденным защищать Стародуб, он явит себя сторонником Москвы. Чтобы избежать этого щекотливого и неприятного для себя положения, полковник Скоропадский предлагает пану гетману и вам единственный возможный в подобной ситуации выход.
— Каков же этот выход? — усмехнулся Чечель. — Пан Скоропадский будет защищать Стародуб, а гетман должен считать, что преданный ему полковник бьет под городом не шведов, а русских?
Да, иронизировать сердюцкий полковник мог лучше, чем делать женщинам комплименты. Но разве не продумала Марыся предстоящий разговор во всех деталях, чтобы не оказаться глупее опытного, много повидавшего на своем веку казака?
— Пан Скоропадский предлагает гетману оставить половину своего полка в Борзне либо передать под ваше командование в Батурине. Как свидетельство того, что, вынужденный действовать против собственной воли в Стародубе, он тем не менее в меру сил помогает пану Мазепе там, где у него для этого есть возможность. А стародубский полк не на последнем счету в Гетманщине, и несколько сотен добрых сабель не помешают ни в Борзне, ни в Батурине.
— Не помешают, пани Марыся, еще как не помешают, но... Уверен, что царь Петр и его правая рука на Украине князь Меншиков сочтут, что казаки Скоропадского более необходимы в боях против шведов, а не близ особы украинского гетмана. Хотя... — Чечель задумался, неспеша продолжил: — Стягивая сейчас с Украины все силы навстречу королю на север, царь тем самым обнажает свой тыл на юге перед татарами и войсками короля Лещинского. Так что гетман вправе оставить несколько сотен в своем распоряжении, чтобы надежно прикрыть Батурин с его громадными складами и артиллерией и свою ставку в Борзне, откуда вершит делами всей Украины.
— Пан Скоропадский будет очень благодарен вам, пан полковник, за вашу заботу о нем, — с чувством сказала Марыся. — Ведь он попал в такое сложное положение.
— Зато теперь будет в беспроигрышном, — скривил губы Чечель. — Еще бы — он одновременно и защитник Стародуба от шведов, и сторонник гетмана, оказавший ему реальную помощь. Какая ипостась окажется выгодней, в той он в нужную минуту и предстанет... перед царем или гетманом. Хитер, пан Иван Ильич, хитер.
— Пан полковник, я вижу, что у вас против Скоропадского предубеждение, — извиняющимся голосом сказала Марыся. — Я не знаю его причину, но верю, что вы, умный и проницательный человек, не можете ошибиться. К тому же вы правы и в том, что я очень доверчивая женщина и вижу в людях только хорошее, не замечая или не придавая значения их отрицательным качествам. Поскольку мне очень не хочется выглядеть в ваших глазах... глупой... позволяющей водить себя вокруг пальца простушкой, давайте забудем о пане Скоропадском и его Стародубе, будто их вовсе не существует. Хорошо? И простите за то, что я, плохо разбираясь в людях вообще и тем более в украинской старшине, осмелилась вам что-то советовать.
— Мне не за что прощать вас, пани Марыся. Особенно учитывая, что вы дали весьма интересный совет, над которым стоит хорошенько поразмыслить.
— Не ври, полковник, над советом Марыси не нужно размышлять, ибо ты уже принял решение. Оно может быть только одно — часть стародубского полка будет оставлена в Борзне либо Батурине. Да и может ли быть иначе, если после поражения шведов под Лесной даже самые рьяные сторонники Мазепы умерили пыл и стали сама осторожность, опасаясь быть вовлеченными гетманом в открытую войну с Россией до того, как станет окончательно ясно, на чью сторону клонится победа — царя или короля? А чтобы не оказаться втянутыми в интриги Мазепы помимо собственного желания, они под всевозможными предлогами старались очутиться подальше от Борзны, причем, не желая нести ответственности за действия недальновидных или склонных к авантюризму подчиненных, уводили с собой своих казаков.
Так что предложение Скоропадского, добровольно изъявившего желание оставить в личном распоряжении гетмана половину своего полка, было щедрым подарком судьбы, от которого мог отказаться лишь глупец, каковым ни Мазепа, ни Чечель не являлись. Поэтому первую половину плана, с которым Марыся прибыла сегодня в Борзну, можно считать успешно завершенной и пора приступать ко второй. И здесь необходимо играть тонко и очень тонко, ибо неуспех этой части плана делал бессмысленным результат ее разговора с Чечелем о Скоропадском и оставлении части его полка в Борзне или Батурине.
Марыся положила на руку Чечеля и вторую ладонь, медленно провела дрожащими пальчиками до полковничьего локтя, после чего, словно опомнившись, испуганно отдернула обе ладони. Пунцовая от смущения, она поднялась с кресла, отвернулась от Чечеля и, низко опустив головку, еле слышно произнесла:
— Пан полковник, простите мою сегодняшнюю смелость. Конечно, мне ни в коем случае не стоило себя так вести, но для оправдания своего поведения у меня есть две причины. Первая: вы, мужчины, совсем не понимаете нас, женщин. Например, если женщина... хоть немного привлекательна и замужем, вам почему-то кажется, что она обязательно счастлива. Увы, это совсем не так, — печально вздохнула Марыся. — Я это смело утверждаю, потому что... потому что сама несчастлива. Несчастлива настолько, что, бросив мужа, которого не любила и не люблю, оставив семью, которой у меня по существу не было и нет, я посвятила себя служению Речи Посполитой и Украине. И случайно встретила человека, о котором давно мечтала, который мог бы сделать меня счастливой, которому я могла бы посвятить без остатка свою дальнейшую жизнь. Эта настолько неожиданно, настолько странно для женщины моего возраста, что я до сих пор не верю... сомневаюсь... пугаюсь этого чувства, что страшусь признаться в случившемся даже себе самой. Но сегодня...