Тайна замка Вержи - Елена Михалкова

Нет, Мортемар не может споткнуться об него! Он прокладывает путь к вершинам не только для себя, но и для Гуго!

– Ваша светлость, – заговорил граф увещевающим тоном, – у нас еще пять дней. Поверьте, это много.

– Она дважды спаслась от моих людей!

– Но ей не спастись от всех. Каждый крестьянин теперь будет охотиться на нее. Ее выдадут, поверьте.

Мортемар обернулся. Его нос, разбитый рукоятью кинжала, распух и побагровел.

– Ты кое-что не учел, мой дорогой Гуго.

– И что же, ваша светлость?

– Девка теперь не одна. Что, если камень окажется у ведьмы и она поймет, в чем его сила?

Венсан отлил в пробирку две унции вытяжки из корней водяной лилии и развел водой, чтобы получилась жидкость со слабеньким вкусом и запахом. Вот и готова вторая порция лекарства для Алисы де Вержи.

Удивительно, что эта безобидная водичка, которую он подсунул вместо настоя элесии, произвела на нее такое воздействие. Она не могла принести облегчения!

Но ведь принесла же.

Плацебо, подумал Венсан. Святой Рохус, спасибо тебе за него! Поразительное свойство человеческого организма: излечивать себя на основе одной лишь веры в силу лекарства.

– Месье Бонне!

Некрасивая рябая девушка топталась на пороге, смущенно теребя фартук.

– Что случилось, Мари?

– У ее милости Беатрис снова кашель разошелся. Коринна велела послать за вами. – Девушка неловко улыбнулась, будто извиняясь.

Служанку он отправил обратно, а сам без помех собрал нужные микстуры.

Выйдя на площадь, Венсан сощурился от яркого света, плеснувшего в глаза. Лето наконец-то пришло в эти края и сразу полоснуло жарой, точно бритвой. Лица слуг были красны и блестели от пота. Возле колодца взвизгнули: какую-то сомлевшую бабу окатили ледяной водой.

Но стоило ему вступить под своды замка, как его приняла прохлада. Венсан облегченно выдохнул.

Громкое эхо тяжелых шагов он услышал еще издалека. Только один человек мог идти так, что даже стены гудели от его приближения.

Не совсем кстати в голове Венсана всплыли строки из старого справочника, посвященного собирательству. «Из лесных же зверей опаснее всего медведь, ибо свиреп и силен, притом наделен великой хитростью». Для сборщика ягод, встретившегося в лесу с хищным зверем, в книге имелась одна рекомендация. «Ежели столкновение с медведем неизбежно, то следует стать на колени и вознести краткую молитву, дабы должным образом приготовиться к освобождению души от бренного тела».

– А, Бонне! – приветствовал его Пьер Рю, щуря голубые глаза. – Выбрались из своей норы, э?

– Малышке Беатрис нездоровится.

– Девчонка излечилась бы куда быстрее, если бы не сидела целыми днями взаперти, а прыгала по полям и играла с другими сорванцами, – проворчал Пьер.

Венсан придерживался точно такого же мнения.

– Я давно предлагал это графине, – заметил он.

– Как это у вас хватило смелости?

– Ее милость отнеслась к моему предложению без воодушевления, – признал Венсан.

– Ха! Испепелила вас за дерзость, а?

Мужчины обменялись понимающими взглядами. Начальник охраны лукаво подмигнул, и лекарь не удержался от ухмылки. Графиня действительно пришла в ярость от того, что он посмел предложить ее дочери лечение, годящееся для простолюдинок.

Вспомнив это, Венсан буквально ощутил, как в носу защипало от лаванды. Ее душноватый аромат витал вокруг.

Но Алиса с утра не покидала своих покоев. Похоже, одно лишь воспоминание о ней отныне будет вызывать в его памяти этот запах.

Медведь поглядывал на него, что-то обдумывая.

– Маркиз позволил вам осмотреть себя? – внезапно спросил он. – У него что-то с носом.

Венсан кивнул:

– Я был у него вчера.

– Ничего серьезного, я надеюсь?

Лекарь насторожился. Вопрос был задан самым небрежным тоном и на первый взгляд не выходил за рамки вежливого беспокойства о состоянии гостя. Но ему показалось, что Медведь подобрался, ожидая ответа.

«Зверь же этот чрезвычайно любопытен. Если не в силах удовлетворить любопытство, становится сердит и бушует».

– Сильный отек, но это быстро проходит, – сдержанно ответил он, умолчав, что у Мортемара к тому же сломаны носовые хрящи.

– Ох-хо-хох! – Медведь сочувственно покачал головой. – Как же его светлость так расшибся?

– Полагаю, об этом вам лучше спросить у него.

Пьер подался вперед.

– Непременно, дорогой Бонне, – промурлыкал он, – непременно. Но когда же произошло это несчастье?

Начальник охраны так и лучился добродушием. Вокруг глаз заострились морщинки.

Любой другой человек отозвался бы на его искренний интерес, но в Венсане разыгралась подозрительность. Чем больше вопросов задавал Пьер Рю, тем меньше хотелось Бонне отвечать ему. Это упрямство выглядело вдвойне странным, поскольку начальник охраны Венсану нравился. Ему были по душе и ум Пьера, и его способность поладить с любым человеком, от простого стригаля овец до напыщенного дворянина, и его нарочито неуклюжая галантность, снискавшая Рю расположение самой графини де Вержи.

«Коварен бывает и может проявлять изобретательность поистине человеческую».

– Боюсь, его светлость пострадал во время пребывания у нас, – уклончиво сказал Венсан.

– Это я понимаю! – чуть резче, чем следовало, бросил Пьер. – Но когда именно?

– Мне кажется, месье Рю, я ответил вам…

Две огромные лапы легли на плечи Венсана, придавив его к полу. Пьер Рю наклонился к лекарю и прошипел сквозь стиснутые зубы:

– Мортемар сражался с ведьмой? Это она ударила его? Говори!

Что-то страшное, звериное глянуло из его глаз на Венсана. Пьер давил на него со всей силы, будто пытаясь втереть в каменные плиты, уничтожить в труху, в пыль!

Лекарь быстро присел, почти одновременно неуловимым движением уходя вбок. Ладони Пьера провалились в пустоту – и добыча выскользнула из рук. Медведь покачнулся и схватился за стену, чтобы не упасть.

Венсан замер в трех шагах от него, готовый к чему угодно. Медведь может с радостью ухватиться за такой отличный повод размять лапы.

Но вместо страха его охватило предвкушение веселого бешенства.

Яростные выкрики, топот, треск ломающихся досок, свист, улюлюканье – все это обрушилось на Венсана могучей волной, закрутило и выбросило там, где не было еще ни замка Вержи, ни начальника охраны. Окровавленный разинутый рот соперника, острая боль в подвздошье, обжигающие рывки собственного дыхания. Рев десятков глоток: «Давай, Бонне! Дерись, червяк! Бейся! Бей! Бей! Бей! Убей!»

– Эй-йей, Бонне! Вы второй раз заставляете меня терять равновесие.

Волна отхлынула, возвращая Венсана в настоящее, где не было драк в грязных подвалах, распираемых густой, пульсирующей энергией озверевшей толпы.

Обаятельное лицо Пьера заслонило собой все. Начальник охраны шутливо погрозил лекарю пальцем и прибавил, не стирая улыбки:

– Третьего я вам не прощу.

Пока Венсан шел до покоев графской дочери, он успокоился. А Беатрис при виде его так явно обрадовалась, что лекарь был тронут.

– От ваших снадобий мне всегда становится лучше! Даже если они горькие.

– Счастлив слышать это, ваша милость. Надеюсь, вы не огорчитесь, узнав, что на этот раз микстура сладка, как мед?

Беатрис широко улыбнулась. Улыбка придала ей сходство с Николь, и Венсан непроизвольно улыбнулся в ответ.

– Из чего она сварена?

– О, там много трав. И шалфей, и ангельский корень, и львиный мешок…

Венсан вдруг запнулся, как будто его что-то кольнуло. Он подумал без всякой видимой причины, что среди событий сегодняшнего дня упустил что-то очень важное. И это не дикая выходка начальника охраны…

– Что же вы остановились, месье Бонне? – удивилась Беатрис. – Продолжайте.

Венсан с усилием отогнал непрошеные мысли.

– Ночная роса обильно оседает на львином мешке. Если собрать ее на рассвете в чистый глиняный сосуд, она поможет изгнать кашель.

Коринна наблюдала за ними, раздираемая противоречивыми чувствами. Лекарь из месье Бонне и впрямь дельный. Но как смеет он так запросто вести себя с дочерью графа! Подумайте только: и ухмыляется, и беседует с ней на равных. Как будто не его прозвали молчуном.

А еще обиднее, что ее голубке общество этого неотесанного грубияна, похоже, в радость.

С нянькой-то она все больше строга и молчалива, будто Коринне невдомек, что творится в душе ее питомицы.

Но горечь, охватившая было Коринну, растворилась в волне умиления, стоило девочке послать ей мимолетную улыбку. «Святая мученица Беата, огради мое дитя! (Лишь про себя, будто бы оговариваясь, осмеливалась Коринна произнести «мое», и это слово обжигало ее до слез.) Дай мне сил защитить ее от бед!»

Коринна знала, отчего господь не даровал ей своих детей. Она давно поняла, что таков был промысел Его! Он желал, чтобы вся ее душа без остатка принадлежала этому ребенку.

Женщина незаметно перекрестилась и сморгнула выступившие слезы.