Динка - Валентина Осеева

Динка покачала головой.

— Ну вот! — обрадовался Ленька. — Я бы покатал тебя. Мне Митрич десять копеек обещал за рыбу. А на каруселях, верно, недорого. Да ты бы хоть и одна покаталась, я не маленький…

У Динки захватило дух.

— Я бы поехала, — нерешительно оказала она, — но ведь мы уже раздружились.

— Да я больше не сержусь на тебя, — улыбнулся Ленька.,

— А я сержусь! Зачем ты меня язвой обругал? Поклянись, что больше так никогда не скажешь! Тогда поеду!

— Да ну тебя! Еще клясться ей буду! — рассердился Ленька.

— Ну, тогда катайся сам на своих каруселях! — И Динка решительно двинулась вперед.

— Да погоди! Ну как я клясться буду? Чего хоть говорить-то? — расстроился Ленька.

— Как ругался, так и клянись.

— Язвой, что ли?

— Не язвой, а своим честным именем и гробом.

— Каким гробом?

— Своим, конечно.

— А где у меня свой гроб? — засмеялся Ленька, — Я же не мертвец!

— Так будешь мертвецом, если нарушишь клятву! — припугнула Динка.

— Я и без клятвы буду мертвецом, если хозяин мой вернется, а на барже пусто.

— А разве он уже должен приехать?

— Да не должен бы… Но я ведь на барже с утра не был. Ну как он вернулся? — забеспокоился вдруг Ленька.

— Тогда, значит, мы и в город не поедем?

— Какой тогда город!

— Как же я узнаю, Лень, приехал он или нет?

— А где ты живешь? Далеко отсюда?

— Да нет, совсем близко, только подняться наверх — и все! Пойдем, покажу! И знаешь, Лень? Вешай мне флажок на забор, когда идешь на утес, вот я и буду знать… Если нет флажка, значит, хозяин приехал, — быстро придумала Динка.

— А где я его возьму, этот флажок?

— У нас есть много, елочные остались. Я дам тебе, ладно? И тогда я тоже не буду зря бегать, а то все ругаются дома.

— Ну пойдем, покажи свой забор и вынеси мне флажок. Пошли скорее!

— Подожди… а клятва? — придирчиво спросила Динка. Ленька махнул рукой и улыбнулся:

— Да я и так тебя сроду больше не обругаю. Что я, враг себе, что ли?

— Ну, тогда пойдем! — великодушно согласилась Динка. С тех пор она каждый день с нетерпением ждала флажка и обещанной субботы.

Глава тридцать третья

СБОРЫ В ТЕАТР

Пока Динка бегала на утес и ждала субботы, подошел торжественный день сборов в театр. Еще перед этим вечером Катя и Марина вытащили из шкафа все свои наряды. На кроватях лежал целый ворох старых, поношенных платьев и блузок. А вокруг с озабоченными лицами стояли ближайшие cоветчицы. — Мышка и Алина. Динки не было — она повела домой Марьяшку.

— Я так давно себе ничего не шила, — перебирая свои вещи, говорила Марина, — что просто не знаю, что надеть!

— Мамочка, а вот это! Папино любимое надень! — сказала Алина, доставая из шкафа черное шелковое платье. — Надень, мамочка!

— Конечно! Оно же очень скромное и так идет тебе, — сказала Катя.

— Да нет! Зачем трепать его зря… Повесь, повесь, Алина! — забеспокоилась мать.

— Надень, надень! Ничего ему за один раз не сделается. Все-таки модная пьеса, может оказаться много знакомых, надо быть в приличном виде, решительно заявила Катя.

— Надень, мамочка! Ты будешь такая красивая! — запросили девочки.

— Heт, нет! Это папино любимое, и я его очень берегу. Когда папа приедет, тогда я и дома его надену. А сейчас я себе что-нибудь другое найду.

«Когда-то он еще приедет! — подумала Катя и с грустью посмотрела на сестру. — Хорошо еще, что она так верит в его возвращение!..»

Марина поймала ее взгляд и улыбнулась:

— Ты стала такой неверующей, Катя. Но ведь Саша не один. И борьба идет… Нельзя же так опускать руки.

— Совсем я не опускаю рук. Но пройдут, может быть, годы, пока опять соберутся силы. А ты… бережешь платье, — мягко пошутила сестра.

С террасы, запыхавшись, вбежала Динка, она очень боялась опоздать на сборы.

— Вот это платье наденет мама? — спросила она, трогая двумя пальцами мягкий шелк и замирая от восторга.

— Нет, мама не хочет его надевать, это папино, — шепотом объяснила ей Мышка.

— Папино? А почему оно папино? Папа переодевался в него, да? — вытаращив глаза, зашептала ей на ухо Динка.

— Дети, дети, не трогайте руками!. Алина, повесь в шкаф, зачем ты его вытащила? — снова забеспокоилась Марина, примеряя перед зеркалом блузку. — Ну смотрите, хорошо так? — спросила она, поворачиваясь ко всем улыбающимся лицом.

— Очень! Очень! — закричала Мышка.

— Хорошо, мама, но лучше бы целое платье, — заметила Алина.

— Конечно, лучше. Ну, кто это ходит в театр в блузке и юбке? Что ты, курсистка, что ли? — недовольно оказала Катя.

— Да ну вас! — рассердилась Марина. — Я ведь не на бал собираюсь, а в театр! И никаких там особых нарядов не требуется. Как есть, так и есть! Вот поглажу, пришью свежий воротничок и пойду!

— Какой воротничок? Тут же есть уже один. Вечно ты с какими-то выдумками, вроде зонтика!

— При чем тут зонтик? У меня есть хорошенький новенький воротничок, он все-таки оживит и украсит, — роясь в картонке, возразила сестра.

— Надень колечко, мама! У тебя есть колечко с красненьким камушком. И брошку надень — вот будет красиво! — закричала Динка.

— Очень красиво! Точь-в-точь Крачковокая… А Гогу тоже с собой взять? — засмеялась мама. И все засмеялись.

— Терпеть не могу, когда кто-нибудь навешивает на себя все эти побрякушки! Такое мещанство, что смотреть противно! — добавила Катя и, вдруг что-то сообразив, всплеснула руками: — Слушай, Марина! Вот что можно заложить в ломбард! Спасибо Динке — напомнила!

— Пожалуй, да! Мне как-то не пришло в голову. Так, знаешь, ты приезжай завтра к концу службы, и мы успеем сбегать. Это действительно выход!

Марине нужны были деньги. Каждые две неделя товарищи готовили передачи для заключенных. Марина тоже вносила свою долю. В этот раз денег у нее было мало.

— Так ты приезжай пораньше, — повторила она сестре.

— А дети?

— Ну, что дети? Пообедают без тебя… Алина! — обратилась она к старшей девочке. — Завтра Катя уедет немного пораньше, а потом, мы можем после театра не успеть на последний пароход… я уже просила дедушку Никича переночевать на террасе, а Лина ляжет с Динкой и Мышкой. Ты ведь не будешь бояться?

— Нет, что ты! Я никогда ничего не боюсь. Только скажи Динке, чтобы она без вас никуда не бегала.

— Динка!.. — строго сказала мать.

— Я никуда не пойду, я буду сидеть как пришитая. Не беспокойся, мамочка, я же знаю, — поспешно перебила ее Динка.

Когда споры были окончены, Катя принялась за приведение в порядок отобранных вещей. Для себя она погладила темное платьице с длинными рукавами.

— Ну, что это за монашенка такая! — удивлялась сестра. — У тебя же есть что надеть! Столько тебе Олег надарил! Правда, многое ты своим шитьем перепортила…

— Лучше я испорчу, чем мне кто-то испортит.

— Так это совершенно одинаково по результатам, — засмеялась Марина. Конечно, самой приятней портить — не надо никого ругать, по крайней мере, весело добавила она.

Глава тридцать четвертая

ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ В ГОРОД

Сборы эти происходили в пятницу вечером, а утром в тот же день, сидя на утесе, Динка очень волновалась:

— Завтра суббота. Но как же я поеду — ведь мама тоже едет с утра!

— А я выйду на пристань да погляжу. Как она проедет, так и мы следующим пароходом, — успокаивал ее Ленька.

— Да как же ты поглядишь — ты ведь мою маму не знаешь совсем!

— Как — не знаю! Я всех твоих уже знаю, — усмехнулся Ленька.

— Да откуда же? — удивлялась Динка.

— Ну, как откуда… Забегу, повешу флажок и загляну за забор, а то и вечером иногда — заскучаю и подойду к твоей даче… Я один раз почти у самой калитки стоял, как раз вы мать встречали. Вот эта Алина твоя была и другая… как ее, Мышка, что ли?

— Мышка! — радостно подтверждает Динка; ей приятно, Что Ленька видел всех, кого она любит. — Мышка, Мышка!

— Ну вот! И ты тут была, все к матери жалась, а потом и тетка твоя вышла…

— Катя! — подсказывает Динка и тихо опрашивает: — А где же ты стоял, Лень?

— Да там… за уголком… Постоял да пошел… Вы — в дом, а я — на баржу: боялся, как бы хозяин не приехал… — задумчиво вспоминает Ленька.

— А вдруг он как-нибудь днем приедет? — беспокоится Динка.

— Нет, днем он не приезжает. Либо утром, либо уж вечером. Да теперь уж скоро. Целая неделя прошла… Я все вымыл, вычистил на барже, только вот крупы маленько подъел. Вроде немного брал, а заметно…

— Побьет он тебя? — шепотом спрашивает Динка.

— Может, и побьет… Ну, да ведь в последний раз. Динка испуганно цепляется за его руку:

— Я не хочу, Лень… я не хочу и последнего раза…

— Ну, не будет он, не будет… Что ты какая жалостливая, — ласково утешает ее Ленька и, чтоб переменить разговор, вспоминает, как он жил у птичницы, как ходил далеко-далеко в лес, каких видел там птиц и зайчишку один раз поймал, серого, пушистого. Поймал да выпустил. — Плачут ведь зайцы, как дети маленькие. Я и побоялся обидеть его… А еще я один раз лису видел… рассказывает Ленька. Но девочка не слушает его и думает о другом.