Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы - Валерий Анисимков

Характерным в этом плане является и затяжной кризис тюремной системы США. В силу ряда исторических причин в последние десятилетия там преобладает тенденция к ужесточению условий наказания для осужденных. С этим связан пережитый страной своеобразный «тюремный бум» – беспрецедентное развитие все новых и новых тюрем за счет различных видов ассигнований (главным образом, федеральных)[214]. Уже в начале 90-х гг. в США было введено в строй 626 новых тюрем. Однако сдвига в динамике преступности не произошло, уровень же рецидива почти не снизился. Политика принудительной изоляции правонарушителей в тюрьмы вызвала закономерную активизацию субкультурных отношений в среде заключенных и всплеск пенитенциарной преступности. Точно характеризующим обстановку в местах лишения свободы является высказывание бывшего министра юстиции США Р. Кларка. Он пишет: «Организация большинства тюрем не дает оснований для какой-либо надежды на то, что в них могут осуществляться программы социального восстановления личности преступников. Они фабрикуют преступников»[215].

В Европе же, напротив, в последние десятилетия нарастает тенденция к замене традиционных тюрем «закрытого» типа новыми учреждениями «полузакрытого» или «открытого» типа. В ряде европейских стран наблюдается стремление свести к минимуму число осужденных, которые содержатся в строгой изоляции, подвергаясь процессу призонизации, т. е. приобщения к тюремной субкультуре. Философия исполнения наказания в виде лишения свободы там выражена в Европейских тюремных правилах (ст. 64), где закреплено: «Заключение в тюрьму путем лишения свободы является само по себе наказанием. Поэтому условия заключения и тюремные режимы не должны, кроме как в случае оправданной изоляции или поддержания дисциплины, ухудшать страдания заключенных». Из этого следует, что функциями режима исполнения и отбывания лишения свободы признаются изоляция, поддержание безопасности, дисциплины и классификация осужденных. Правовой статус лица, отбывающего наказание, во многом обусловлен тем, является ли он привычным правонарушителем или нет, а также его поведением и соображениями безопасности. Главное преимущество этого подхода в том, что заключенный получает возможность постоянно поддерживать значимые для него социальные связи.

Помимо всего прочего, срок нахождения осужденного в пенитенциарном учреждении строго зависит от его поведения. Отмеченное, безусловно, является дополнительным стимулом к ресоциализации преступника.

По иному пути идет законодательство и практика России и некоторых других стран. Российская уголовно-исполнительная система исторически сложилась как «колонийская», включающая в себя исправительные колонии различных видов режимов с собственными, как правило, производственными участками. Построение ее жестко связано с классификацией лиц, лишенных свободы, и в этом она имеет весьма оправданный характер. Опыт пенитенциарной практики свидетельствует и о широком использовании тюрем, прежде всего для отделения авторитетов уголовной среды от остальной массы осужденных. Изучение личных дел «воров в законе», «смотрящих» и прочих лидеров показало, что каждый из них подвергался переводу в тюрьму в среднем на 1,5 года. В настоящее время в указанных учреждениях отбывает наказание более половины названных привычных правонарушителей.

Сосредоточение их в тюрьмах имеет и положительные, и отрицательные стороны. Так, помещение привычных правонарушителей в тюрьмы позволяет значительно сократить их контакты с оставшимися в исправительных колониях и на свободе единомышленниками. Тюремный режим более благоприятен для ограничения их возможностей непосредственного воздействия на окружающих осужденных. Вместе с тем в тюрьмах искусственно объединены субкультурные «авторитеты», переведенные туда из различных регионов страны. Данное обстоятельство позволяет им централизованно совершенствовать «законы преступного мира», вырабатывать единые программы действий, стратегию и тактику своего поведения в исправительных учреждениях. Кроме того, мы не можем не обратить внимания и на то, что правовые основания для отбывания осужденными наказания в тюрьме различны.

С одной стороны, в рассматриваемое учреждение могут направляться лица, осужденные к лишению свободы на срок свыше пяти лет за совершение особо тяжких преступлений, а также при особо опасном рецидиве преступлений (ч. 2 ст. 58 УК РФ). С другой стороны, осужденные, являющиеся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, могут быть переведены из исправительных колоний общего и строгого режимов в тюрьму (ч. 4 ст. 78 УИК РФ). Такая несогласованность в законодательстве ведет к весьма неблагоприятным последствиям, связанным с нарушением принципа дифференциации исполнения наказания. В тюрьмах не обеспечивается полное отделение хранителей уголовных традиций от других категорий лиц, лишенных свободы. Последние, по сути, образуют своеобразную питательную среду для криминального сообщества. Субкультурная роль осужденного, прошедшего тюрьму, значительно повышается, о чем свидетельствуют, например, следующие показатели практики: каждый второй в тюрьмах нарушает режим, каждый третий – нарушает его злостно и систематически, каждый второй «вор в законе» приобрел свой высокий неформальный статус (прошел процедуру «коронования») в тюрьме[216].

Таким образом, эффективность переводов уголовных «авторитетов» в тюрьму не является достаточной. Закономерно следует вывод: если рассмотренные исправительные учреждения не обеспечивают полной изоляции привычных правонарушителей, то необходим поиск новых решений.

В юридической литературе по вопросу изолированного отбывания наказания привычными правонарушителями нет единого мнения. Одни авторы предлагают упорядочить специализацию тюрем, в которых могли бы содержаться такие лица, переводимые из исправительных колоний[217], другие стоят на позиции создания для них исправительных колоний в ряде регионов страны[218]. На практике уже существовали специальные пенитенциарные учреждения (изоляторы специального назначения, штрафные подразделения, лагерные пункты строгого режима, тюремные отделения), в которых содержались различные субкультурные «авторитеты». В настоящем исследовании роль этих учреждений в преодолении негативных отношений в среде лиц, отбывающих наказание, была показана. Возвращение же к ним в современных условиях, пусть даже на новой правовой основе, повлечет за собой прежние ошибки и просчеты. Недостатки же подобной «борьбы» нами освещались.

Своеобразно проблема изоляции представителей преступного мира в 80-е гг. решалась в лесных исправительно-трудовых колониях. В 1980 г. на базе транзитно-пересыльного пункта в ИТК-6 г. Соликамска организуется единое помещение камерного типа, к началу 90-х гг. такие учреждения открываются еще в трех УЛИТУ.

Однако их функционирование долгое время оставалось без достаточной правовой регламентации. В принятом в 1996 г. Уголовно-исполнительном кодексе выделяется мера взыскания (и основания ее применения) в виде перевода осужденных мужчин, являющихся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, в единые помещения камерного типа (п. «д» ч. 1 ст. 115 УИК). Вместе с тем ни в данной норме, ни в статье, устанавливающей условия содержания осужденных к лишению свободы в единых помещениях камерного типа, законодатель не определяет их принадлежности. Если они организуются в исправительной колонии, тогда возникает закономерный вопрос: чем же они отличаются от просто помещений камерного типа данного подразделения? Если же они являются самостоятельными учреждениями, то, безусловно, следует это закрепить на законодательном уровне.

Преимущества их автономности на практике не вызывают сомнений. Только в этом качестве они могут выполнять функцию по изолированному содержанию привычных правонарушителей.

По мнению подавляющего большинства (97 %) опрошенных работников исправительных колоний, правовая неразрешенность обозначенной проблемы отрицательно влияет на процесс оборудования единых помещений камерного типа на местах. Необходимость же их создания подкрепляется положительным опытом более чем десятилетней деятельности Соликамского учреждения[219].

Дальнейшее же повышение эффективности их деятельности надлежит связывать с совершенствованием уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. В противном случае они останутся лишь завуалированными названием специализированными тюрьмами. Недостатки последних в исследовании освещены.

В соответствии с указанной целью важное значение для укрепления, стабилизации правопорядка в местах лишения свободы имеет согласование в уголовно-исполнительном законодательстве принципа отбывания лицом всего срока наказания в одной исправительной колонии (ст. 81 УИК РФ) с существующей системой переводов осужденных в другие учреждения, обусловленных характером их поведения (ст. 78 УИК РФ). Поэтому, на наш взгляд, целесообразно создать в каждом УИН МЮ по областям (УИН МЮ по республикам) профилактические центры с едиными помещениями камерного типа для перевода в них привычных правонарушителей, содержащихся в местах лишения свободы данного региона. Тем самым прекратятся их массовые перемещения в тюрьмы и исправительные колонии, расположенные за пределами области (республики), будет обеспечена более полная изоляция. Последняя же предполагает пресечение материальной и духовной связи «авторитетов» уголовной среды с представителями криминальных группировок других регионов. На практике очень важно исключить информационный обмен в «воровском сообществе». То есть необходимо лишить хранителей уголовных традиций моральной и программной поддержки извне, дезориентировать их, что является одним из условий нейтрализации субкультурного влияния рассматриваемых правонарушителей.