Тигр, тигр, светло горящий ! - Михаил Савеличев

За час мы добрались до Берлина и, не выходя на поверхность из Трансконтинентальной Трубы, что бы полюбоваться Федеральной столицей, сразу же пересели на электропоезд, идущей на север. Народу в вагоне было очень мало - большинство предпочитало пользоваться воздушным транспортом - и кроме нас по поезду слонялось еще двое-трое людей. Электричка набрала крейсерскую скорость и через минуту после разгона выскочила из обтекателя ТТ, уходя по пологой кривой от прозрачной трубы, в которой на пределе видимости сновали элегантные "метеоры", фешенебельные "Глории Скотт" и простенькие "сигары", развозящие граждан ЕАК по всей территории Конгломерата от Британии на западе до Аляски на востоке, от Земли Франца-Иосифа на севере до Шри-Ланки на юге, внутри разбросанных по всей Евро-Азии щупальц, которые сейчас уже тянулись до Африки, Антарктиды, Америки и Австралии и в недалеком будущем должны были сомкнуться на всем теле земного шара.

Наши попутчики вскоре слезли на своих станциях и мы остались одни, гадая, что заставляет экономных немцев гонять пустые поезда по всей Федерации, без всякой надежды на то, что эта забота о четырех-пяти человеках как то окупиться, если уж не в денежном, то хотя бы в моральном плане. Но наше одиночество нас устраивало: никто, в том числе и мы сами, не мешали любоваться проносящимися мимо видами - ухоженными аккуратными полями и лесами, так близко подступающими к рельсам, что ветви деревьев лезли в открытые нами окна, оставляя внутри оторванные ветки, листья, иголки и запахи осени, смолы и дыма. С такого расстояния и на такой скорости можно было разглядеть, что лес убран(! ), очищен от буреломов, листвы и промышленного туристского мусора, что на многочисленных соснах сделаны нарезки и под ними укреплены глиняные горшочки для сбора смолы. Эти свидетельства немецкой аккуратности и педантичности еще больше подчеркивались видом маленьких городов и деревень на берегах ленивых речек, застроенных каменными домами, высокими ратушами, вымощенных вечной брусчаткой и утопающими в зелени деревьев и красно-белом цветении шиповника, роз и хризантем.

Названия маленьких же станций были выведены готическим шрифтом и с непривычки их было очень трудно прочитать, тем более что поезд стоял на них короткое время, так как высаживать и принимать было некого, а на некоторых даже и не считал нужным останавливаться по каким-то соображениям, и поэтому нам приходилось смотреть во все глаза и спрашивать на ходу станционных смотрителей, что бы не пропустить свою остановку.

Людей за все это время мы видели очень мало, в основном только железнодорожников, да редких попутчиков и не верилось, что когда-то и Германия в том числе задыхалась от перенаселения, смога и нефтяных речек.

Поезд замедлил ход, притормаживая на частых поворотах и иногда даже ползя вспять, чем несказанно смущал нас. Было великолепно и медленность с лихвой окупалась красотой видов и свежестью воздуха - мы открыли все окна и наши голые тела обдувались встречным ветром, и силой страсти.

В Фюрстенберг мы прибыли часа через два и он оказался не намного больше тех городов, которые мы миновали на нашем пути. "

Оливия поймала себя на том, что вот уже целых полчаса она сидит над последней фразой и, тупо уставившись в экран процессора, размышляет над чем-то, к работе не имеющее никакого отношения. В голове усиленно крутились, как назойливые весенние мухи, обрывки предложений, словосочетаний, деепричастий и ненормативной лексики. При попытки ухватить их за хвост они брыкались, лягались, стремясь вырваться из вялых объятий сознания, и протестующе ржали, но когда они обессиливали в неравной борьбе, то на свет выползало что-то совсем уж непотребное: "... интересно, почему вода в кране капает? Опять я закрыть забыла. А Кирилл тоже хорош - улетает куда-то и ни слова, нет, что бы кран починить. Надо Анж-Мари вызывать - скучно одной, да и есть хочется".

Так, с творческой деятельностью пора закругляться. Ввиду магнитных бурь, дождя, землетрясений и прочих причуд природы и стихийных бедствий, включая лень, дальше двух страниц печатного текста дело сегодня не пойдет, к большому нашему сожалению.

Оливия отключила экран и принялась искать истоки своей нынешней лени и неработоспособности в прожитой жизни, как обезьяна блох в своей шерсти. Интересно, если бы ее фамилия была бы не Перстейн, а, допустим, Долматож-Угырлы, и она была бы не наследницей миллиардов экю, а - двух жалких кляч и рваной юрты в докой монгольской степи, сидела бы она над рукописью в Старом Париже сейчас? После долгих размышлений и философских умопостроений она пришла к выводу: не сидела бы, но была бы намного счастливее, чем в этой жизни, так как у нее был бы муж, который пьет архи, побивает ее при случае и с завидной регулярностью делает ей детей, которые вились бы чумазой стайкой вокруг нее, теребя за засаленный подол и требуя постоянного внимания, еды и ласки.

Ограниченность мирка твоего существования, сиюминутные заботы и жизнь сегодняшним днем и, желательно, природная туповатость - вот залог вечного счастья. Немудрено, что мы так завидуем детям.

Впрочем такой рецепт Оливии не подходил - если избавиться от баснословного состояния с трудом, но все-таки можно было бы, то излечиться от высшего образования и цивилизованности не представляется никакой возможности. "Ну хорошо - бороду я сбрею. А умище-то куда девать?! ". Се ля ви. Представив себя на маленькой степной лошадке с ургой в руке и полной вшей голове, Оливия вздрогнула, перекрестилась и рассмеялась.

Тут она вспомнила, что совсем забыла о встрече Кирилла с Памелой и что их дебаты транслируются на весь Конгломерат. Оливия включила телевизор и оказалась в студии 1178 ТВФ среди многочисленных поклонников и недоброжелателей П. Мортидо и К. Малхонски.

Было жарко - видеофоны разогрелись от большого количества звонков, взопревшие секретарши записывали вопросы, редакторы отбирали наиболее интересные, отсеивая явный бред и провокацию и передавали запись в эфир, операторы носились по всей студии, сшибая по пути продюсеров, цензоров, и опрокидывая стойки с прожекторами, в поисках лучшей картинки и кондиционеры не справлялись с этой свистопляской.

В специально отведенном месте для телевизитеров, отгороженном от остальной студии позолоченными цепями, дабы через Очень Важные Персоны не шлялись работники телевидения и не мешали воочию наблюдать за всей кухней передачи, сидело, кроме Оливии, еще три человека. С одним из них она была лично знакома - Петер Франц возглавлял Совет директоров консалтинговой компании "Франц, Перстейн и Саачи" и часто бывал в доме отца. Этот стадвадцатидвухлетний старец, железной рукой правивший крупнейшей компанией и своим семейным кланом, включающем пятерых сыновей, двух дочерей, семнадцать внуков и неисчислимое количество, которое постоянно росло, правнуков, в свое время был героем многих передач и статей.