Кузнец Песен - Ким Кириллович Васин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Словно половодье хлынула в город повстанческая армия. Генерал-губернатор Потемкин заперся в кремле за высокими каменными стенами. Там же отсиживался и архиепископ Вениамин.
Крепки стены казанского кремля, их не взять ни топором, ни пулей. Пугачев приказал подвезти орудия.
Акпай спешит по улицам к проклятому месту, к тюрьме. Он знает, что много невинных томятся там.
Бревном выбили дверь, топорами сбили запоры с камер, потому что стражники с ключами сбежали.
Из тесных вонючих клетушек, шатаясь, выходят арестанты. Одни радуются, смеются, другие плачут, иные так ослабели, что не могут сами стоять на ногах, их поддерживают под руки.
Из глубокой ямы подняли седого лохматого старика. Сумасшедше озираясь вокруг, он упирается, не хочет идти.
— Не пойду! Я не виноват! Кто присудил? — бормочет он.
— Свобода! Свобода! — кричит черноусый казак-пугачевец, угодивший в тюрьму после разгрома Пугачева под Оренбургом.
Крики, ликование, смех, слезы…
Еще шел на улицах бой, еще пугачевцы сражались под стенами кремля с отступающими воинскими командами, когда Яныш забежал в первую же попавшуюся церковь, толкнул молившихся у алтаря дьякона и сторожа, взбежал на амвон к выпалил из пистолета вверх, в тяжелое золоченое паникадило.
Потом ворвался еще в одну церковь, здесь он побил, порушил, что попалось под руку и побежал дальше.
В каком-то барском доме, брошенном обитателями при приближении пугачевцев со всей обстановкой и всеми вещами, Яныш порубил барские тонконогие стулья, сложил костер и запалил:
— Ишь, как живут, проклятые! Ну ладно, больше так жить не будут!
В другой комнате он увидел большое, в целую стену, зеркало, пнул его ногой, разбил.
Выскочив из горящего дома, Яныш через несколько домов набрел на богатую лавку. Дверь была уже выставлена, витрины побиты. В лавке хозяйничали грабители. Один оборванец кидал в мешок золотую и серебряную посуду, другой примерял бархатные штаны. Яныш прихватил дамскую шляпу со страусовым пером.
После всех этих похождений жрец оказался одетым очень чудно: на плечах золотая поповская риза, на голове страусовые перья, в одной руке — штука дорогого сукна, в другой украшенное драгоценными камнями кадило. Очень рад Яныш, наконец-то и на его улице настал праздник!
Подобно Янышу из улицы в улицу, из дома в дом бегает и Ямбатыр. Во время боя не было человека тише его, теперь он превратился в свирепого коршуна. Завидев обывателя, испуганно жмущегося к стенам домов, рубит саблей, не щадя ни старого, ни малого.
И Ямбатыр приоделся: поверх белой холщовой рубахи на нем кружевная кофточка, на голове — новый картуз, свои старые штаны сменил на новые плисовые шаровары. Вот только сапогами не разжился. Вдруг видит: навстречу идет горожанин, ремесленник, — одежда так себе, но сапоги на нем хорошие.
— Стой! — окликнул его Ямбатыр и замахнулся саблей. — Снимай сапоги!
Ремесленник снял. Ямбатыр попробовал натянуть сапог на свою ногу, не лезет, обозлился, кинул в лицо ограбленному.
— Носи сам, керемет!
В конце концов в одной лавке отыскал Ямбатыр татарские сапоги-ичиги себе по ноге. Обулся, бежит дальше.
Запутавшись в переулках, он перемахнул через забор и очутился во дворе. Под навесом стояли бочки. Пахло спиртом.
Ямбатыр потянул носом: пахнет. Он к бочкам, постучал по одной, не пустая!
— Вот оно что! — радостно закричал Ямбатыр и выдернул затычку.
Спирт струей хлынул на землю. Ямбатыр достал из мешка берестяную чашку, которую вместе с ложкой всегда носил с собой, и подставил ее под струю.
— Хе-хе, вот оно — городское угощение! — довольно приговаривал он, опрокидывая в глотку чашку за чашкой.
По городу бушевал пожар, охватывая все новые и новые улицы. Гудя и завывая пламя перекидывалось с дома на дом, с крыши на крышу.
Загорелся сарай, в котором пьянствовал Ямбатыр. Жаркое пламя сначала лизнуло крышу, потом спустилось по столбу вниз, подобралось к бочкам. Вспыхнул разлитый спирт, через мгновенье раздался страшный взрыв, столб голубого огня поднялся до неба и рухнул на Ямбатыра всесжигающим дождем.
По горящей улице бежит Мендей. Неожиданно он столкнулся лицом к лицу с Янышем. С первого же взгляда понял, что жрец занят грабежом, позорит вольную армию.
— Бросай награбленное! — приказал он. — Государь не велел грабить народ!
— Так я же проклятые церкви рушу!
— И шляпу в церкви взял? Зачем людей обижаешь?
Яныш выхватил из-под ризы пистолет, выстрелил, и Мендей, прижав руку к груди, упал лицом вниз.
С наступлением темноты бой затих. Кремль так и не удалось взять. Повстанцы устали. Пугачев приказал отдыхать.
— Никуда Потемкин от нас не денется, — сказал он. — Завтра его достанем.
Акпай увел своих марийцев из горящего города на окраину, к кирпичному заводу. Там они расположились на ночлег. Акпай как приклонил голову на охапку сена, так и заснул.
Ему снился сон. Будто он со своим отрядом сражается с солдатами царицы. Марийцев уже мало осталось, а солдат — видимо-невидимо. Вот он уже один остался. «Хватай его! Он у них главный!» — кричат солдаты. Кто-то ухватил его за кафтан… Акпай проснулся в холодном поту, слышит:
— Вставай, атаман! Беда!
— Что такое?
— Солдаты!
Сон как рукой сняло. В неверном свете занимающегося утра Акпай увидел, что со всех сторон к кирпичному заводу с ружьями наперевес быстрым шагом приближаются солдаты. «Окружают», — понял Акпай.
Раздался первый залп. Солдаты расстреливали пугачевцев в упор. Полусонные, растерявшиеся люди метались, не зная, куда деваться, где укрыться. А тут еще между постройками кирпичного завода показались гусары.
— Спасайтесь! Акпай нарочно нас сюда завел! — послышался истошный крик карта Яныша. — Все погибнем из-за проклятого бунтаря!
Но некоторые уже опомнились, пытаются защищаться. Зазвенели сабли о сабли, полетели стрелы из луков, загремели ответные ружейные выстрелы. Скачут кони, падают раненые и убитые.
— Стойте! Куда бежите? — Акпай выхватил саблю, и вокруг него, завертелось несколько гусар, стараясь с коней дотянуться до отважного. Но уже присоединились к атаману товарищи, бьются, отступая к оврагам.
Пугачевцам отваги не занимать, но вот уменья мало, к тому же и оружия не хватает.
Оказывается, ночью к Казани подошли отряды полковника Михельсона. Их нападение на лагерь пугачевцев было так неожиданно и стремительно, что повстанцы, обороняясь и неся большие потери, вынуждены были отступить на пятнадцать верст от Казани, к деревне Сухая Река.
Стали считать потери. Акпай ищет Мендея, нет его нигде. И Махмет не вернулся. Капрал исчез в разгар битвы, кто-то видел, что он перебежал к Михельсону. Скрылся и Яныш. Думали, что он убит, но он, спрятав в развалинах кирпичного завода награбленное добро, сбежал из отряда.
В полдень приехал на телеге
