Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига вторая - Константин Колчигин

Глубина на стрежне речушки была около полутора метров (все приборы на «доске» теперь работали), и я решился на полный ход – около двадцати пяти километров в час. Менее чем в полчаса мы миновали оставшуюся до устья часть реки и вышли в море, где я, отдалившись от берега на двести-триста метров, взял прежнее направление на запад. Уровень моря в наши дни был заметно выше, чем во времена экспедиции Ольховского, и поэтому мы не наблюдали такого количества отмелей, как наши предшественники во время своего плавания вдоль этого берега. Тем не менее, прямо по курсу уже отчетливо виднелась (на расстоянии около сорока километров) ярко-зеленая полоса, протянувшаяся от северного до южного берега – обширная система островов, разделяющая оба моря этого мира (как знать – не имелись ли здесь и другие моря?).

Через час с небольшим характер южного берега, представлявшего здесь на значительном протяжении высокие красноватые бесплодные дюны, начал меняться – пески стали уступать место сначала зеленым островкам местной жесткой травы – особому виду плауна, потом хвощам и тростникам, а скоро за узкой полосой пляжа поднялась уже знакомая нам, почти непроходимая чаща местного леса, состоящая из десятков (возможно и сотен) видов растений юрского периода. Глубина моря здесь не превышала нескольких метров, и повсюду появились целые островки плавучих водорослей, которые очень не любил наш подвесной мотор.

По моим часам, время близилось к девяти «вечера», канистра с топливом, выделенная мной на сегодняшний переход, подходила к концу, и пора было останавливаться на «ночлег». Примерно через полтора-два километра я присмотрел, заметно возвышающийся над песчаными отмелями, необычной подковообразной формы островок с пышной растительностью и направил лодку к нему. Спешить высаживаться на него я, впрочем, не стал – сначала на самом малом ходу осторожно обогнул всю недлинную (сотни три метров) береговую линию, внимательно вглядываясь в зеленую чащу и только после этого, не обнаружив ничего подозрительно, повернул моторку в уютную бухточку – внутреннюю часть «подковы». Здесь оказалось совсем мелко – около полуметра и я, дав распоряжение своим молодым подчиненным оставаться на местах, выбрался из рубки, откинул мотор и осторожно ступил прямо в густые заросли водорослей – под моим сапогом сразу хрустнул панцирь какого существа. Высмотрев левее место чуть глубже (осадка тяжело груженной лодки составляла почти тридцать сантиметров – на глиссировании она, разумеется, сильно уменьшалась), я подвел лодку к самому берегу и с усилием вытянул нос на влажный песок. Из рубки выскочил Адмирал и, не делая больше попыток пройти вдоль борта, сразу спрыгнул в воду, подняв тучу брызг. Как и на берегу озера, я, оставив молодежь в лодке, с ружьем наготове, в сопровождении Адмирала, обошел весь островок, вспугнул нескольких настоящих крупных птиц с ярко-красным оперением, согнал в воду гревшихся в ярких лучах Агни, десяток ящеров метровой длины и наступил на хвост мелкому игуанодону, который тут же ринулся от меня прочь в самую чащу местного кустарника совершенно незнакомого мне вида.

Наконец, вернувшись к моторке, я разрешил своим подчиненным сойти на берег и распорядился устанавливать палатку, а сам тут же занялся мотором. Моя помощница, едва выбравшись из лодки, сразу попросила разрешения искупаться.

– Ни в коем случае! – строго ответил я, раскладывая инструменты в рецессе. – Даже в воду не смейте заходить! А душ для вас я организую чуть позднее… И немедленно обуйтесь!

Сидевшая до того в лодке босиком девчонка посмотрела на чистый крупнозернистый песок вокруг, покачала головой, с явной неохотой подошла к борту, наклонилась к открытому окну, потянулась было за сапогами, чуть переступила (воды здесь было лишь несколько сантиметров) и вдруг вскрикнула, выпрямилась, ухватилась за поручень рубки, попыталась приподнять правую ногу и, не сумев удержаться, заскользила вдоль борта… Бросив в рецесс ключ от свечей зажигания, я в два прыжка оказался рядом с девушкой, подхватил ее и усадил на носовую палубу.

– Я наступила на что-то острое… – пожаловалась моя помощница, морщась от боли. – Жжет просто нестерпимо!

Едва глянув на ступню девчонки и увидев десятка два зеленоватых заноз – явных обломков иголок берегового морского ежа, некоторые виды которого предпочитают почему-то обитать в мягком песчаном грунте, а не на каменистых поверхностях, я невольно вздохнул.

– Так плохо? – поняв по-своему, обеспокоенно спросила девушка, внимательно глядя на меня.

– Надеюсь, что нет! – отозвался я, вытаскивая одну из аптечек, находящихся в бортовой нише все у того же злополучного борта.

Положив аптечку на носовую палубу, я наклонился и рукой в перчатке осторожно нашел в воде и поднял маленький (не более пяти сантиметров в диаметре) колючий предмет шарообразной формы. Ничего особенного: зеленый панцирь и такого же цвета иглы средней длины, а понять ядовитый это еж или нет, ограничиваясь лишь внешним осмотром, было невозможно… Бросив ежа обратно в воду, я раскрыл аптечку и в первую очередь приложил к ступне своей помощницы фиксирующий пластырь (который обычно идет в комплекте с бактерицидным и отличается особой клейкостью). Удалив пластырь, я с удовлетворением обнаружил на нем большую часть сломанных игл, но это было только хорошее начало первой помощи. Еще несколько иголок я удачно вынул пинцетом, а почти полдесятка пришлось удалять тщательно протертой борным спиртом швейной иголкой. Наташа вздрагивала, вздыхала, но не жаловалась и не мешала ходу маленькой операции. Закончив это дело, я смазал крохотные ранки синтомициновой мазью, в состав которой входил новокаин, а затем уже закрепил на ступне бактерицидный пластырь. Потом я, перебрав все содержимое аптечки, вынул из нее упаковку с антитоксической сывороткой, разовый шприц и рулончик стерильной ваты.

– Это обязательно? – с опаской следя за моими действиями, спросила девушка. – Меня не кололи, наверное, лет пять…

– Вот мы и освежим впечатления… – рассеянно отозвался я, обламывая кончик ампулы и наполняя шприц. – Вы ведь любите это делать!

– Только приятные… – вздохнула девчонка и с еще большим беспокойством спросила. – И… куда?

– Внутримышечно, конечно, – невольно улыбнулся я и, выдержав паузу, пока поливал ватку спиртом, добавил. – Согните-ка вашу правую ножку и хорошо расслабьтесь!

Наташа подвернула под себя сразу обе ноги, настороженно поглядывая то на меня, то на шприц. Я сдвинул край ее бежевой юбки, обнажая верхнюю часть округлого бедра, тщательно протер ваткой гладкую золотистую кожу (Агни давал легкий, очень приятный загар) и быстрым точным движением вколол иглу. Девчонка внимательно следила за тем, как я плавно сдвигаю поршень, а потом, когда я, прижав ватку в месте укола, вынул иглу, вдруг улыбнулась.

– Я даже не почувствовала! – призналась она. – И вы опять удивили меня!

– Теперь все будет в порядке? – спросил Володя, который все это время стоял рядом (я просто не обращал на него внимания).

– Думаю, что да, – ответил я, укладывая аптечку и одновременно вспоминая симптомы различных видов интоксикации. – Если почувствуете себя плохо, Наташа… Все что угодно: боль в ноге, тошнота, головокружение – сразу зовите меня! А ты, Володя, займись-ка пока палаткой! Справишься в одиночку?

– Постараюсь! – усмехнулся наш юнга. – Если Ната освободит крышку багажника, конечно!

– Перенесете меня пока на корму, Николай Александрович? – сразу спросила моя помощница. – Не хочется мешать Вове…

Сунув аптечку на место, я опять поднял девчонку и перенес ее на кормовое сиденье, а пока она осторожно устраивалась там, стараясь сесть так, чтобы видеть меня, продолжил прерванное занятие – промывку свечей зажигания и топливной системы мотора, каждые две-три минуты поднимая голову и оглядывая окрестности. Наш юнга, тем временем, с некоторым трудом открыл крышку носового багажника – снаружи до ручки замка, находящегося под приборной доской, дотянуться было непросто, вынул палатку и отнес ее под тень ближайших пальм (в обычных условиях это не рекомендуется делать – деревья представляют собой серьезную опасность для палатки в дождь или сильный ветер, но здесь, под постоянными отвесными лучами Агни, иначе было просто нельзя). Сильно сомневаясь, что ему удастся управиться в одиночку с таким кропотливым делом, я, прерывая свое занятие, несколько раз выглядывал из-за лодки, собираясь идти на помощь.

– Я опять должна благодарить вас, Николай Александрович! – сказала Наташа, наконец, устроившись на крышках кормового отсека.

– Даже не думайте! – покачал головой я и опять склонился над мотором. – Моя вина – не уследил за собственной служащей…

– Вы столько раз заставляли меня обуться! – с улыбкой (я почувствовал это по ее голосу) заметила девушка. – Поэтому я чувствую себя ужасно виноватой!