Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига вторая - Константин Колчигин

– Все в порядке, Николай Александрович! – поспешила заверить меня Наташа, чувствуя, что я готов из-за нее прямо сейчас повернуть назад. – Пока было совсем не трудно…

Тогда я взял ее за руку и по-прежнему неторопливо повел за собой, еще более тщательно выбирая дорогу. Последние десятка полтора метров подъема представляли собой почти совершенно отвесный скалистый обрыв, который было невозможно преодолеть без специального снаряжения. Однако несколько поодаль, примерно в сотне метров к югу, он был разбит глубокой трещиной, также наполненной обломками всевозможных размеров. Осторожно переступая с камня на камень и, прежде чем перенести вес с ноги на ногу, проверяя равновесие каждой глыбы или плиты, мы поднялись на самый верх склона, к подножию барьера из остроконечных скал, обступающих глубокую котловину озера. Здесь было очень жарко, не меньше пятидесяти градусов – от черных камней, разогретых Агни, шел жар, словно от раскаленных печек, а сверху еще более немилосердно грело и само оранжевое светило, неизменно стоявшее в зените. Горячий воздух был совершенно неподвижен, и всюду стояла ужасающая тишина.

– Можно мне глоток воды? – попросила Наташа.

Открыв термос, я налил своей помощнице в крышку-стаканчик граммов сто холодной воды. Девчонка сильно раскраснелась, и этот нездоровый румянец совсем не понравился мне. Похоже, что сейчас было самое время поворачивать назад, и я сообщил об этом своей спутнице.

– Мы же с вами хотели, Николай Александрович, посмотреть на Черную пустыню! – возразила Наташа. – А отсюда еще ничего не видно!

– Мне кажется, что это не самое лучшее занятие для девушки из хорошей семьи – лазить в юбке по скалам! – с улыбкой заметил я, закручивая пробку термоса и возвращая крышку на место.

– Надо было сшить мне шорты вместо одной из юбок! – улыбнулась в ответ моя спутница. – По возвращении из нашего круиза вы сможете исправить эту ошибку!

– Нет, только брюки! – отозвался я, поддерживая этот полушутливый разговор и вместе с тем внимательно осматривая вполне преодолимый разрыв в скалистой цепи, состоящий из нескольких очень крупных плит застывшей лавы, нагроможденных одна на другую. – Шорты на девушке, на мой взгляд, несут, зачастую, некоторый элемент неряшливости, за исключением, может быть, особых облегающих фасонов и, пока вы у меня на службе, вам придется воздержаться от этого предмета одежды…

– Кажется, на этой теме нам следует остановиться более подробно! – весело засмеялась девушка. – Мне совершенно не хочется, чтобы вы воспринимали меня как неряху! Скажите… ваша подруга, наверное, должна носить белье…

– На которое не пожалели дорогой ткани и хороших кружев! – засмеялся и я, а потом чуть более серьезно добавил. – Вам не следует ориентироваться на мои вкусы, Наташа – у молодых людей могут быть совершенно иные взгляды!

– Вы опять за свое, Николай Александрович! – покачала головой моя спутница.

Мы сравнительно легко поднялись по наклонным неровным плитам – остаткам старых лавовых потоков – и с высоты трехэтажного дома увидели впереди мрачную черную, абсолютно безжизненную равнину, расстилавшуюся до предела видимости в местном воздухе – более чем на сотню километров. Наташа сделала несколько снимков (небольшая цифровая камера в кожаном футляре висела на ремешке, пристегнутом к ее запястью), потом, отойдя на три-четыре шага, сфотографировала и меня на фоне черных скал.

– Давайте, я покажу вам снимки, где мы с вами вместе! – вдруг предложила моя помощница. – Больше, чем восемь – десять лет разницы между нами никто бы не дал!

– Не стану смотреть! – с невеселой улыбкой покачал головой я. – Без сомнения, я весьма моложавый старикан! Но это совсем не означает, что мне следует бегать за молодыми девчонками.

– Пока что молодые девчонки сами бегают за вами! – опять засмеялась моя помощница.

Через несколько минут мы без особых усилий спустились (по одной из наклонных плит) на поверхность Черной пустыни, представляющей собой раскаленный голый каменный утес, усыпанный мелкими обломками – результат воздействия отвесных лучей Агни. Здесь, похоже, было еще жарче, чем у края котловины озера, и я вновь с беспокойством глянул на свою спутницу – девчонка сразу улыбнулась мне – держалась она неплохо, но было совершенно ясно, что ей не следует особенно задерживаться в таком пекле. Мы прошли еще немного вдоль внешней стороны этой невысокой горной цепи, образованной остатками конусов обрушившихся вулканов, сделали еще с десяток снимков местности и сами по очереди сфотографировались на фоне Черной пустыни, а потом поднялись на скальную возвышенность высотой около десятка метров (как оказалось, это был низкий, тоже обвалившийся вулкан). Отсюда нам открылся вид на юг – все та же черная мрачная безжизненная раскаленная равнина, уходящая за такой далекий здесь горизонт.

– Неудивительно, что они назвали эту местность Черной пустыней, – вполголоса заметила Наташа (зловещий характер окружающей нас обстановки действовал угнетающе), а потом, чуть помедлив, попросила. – Можно еще воды, Николай Александрович? Вы сами почему-то совсем не пьете…

На этот раз я налил спутнице полный стаканчик – граммов сто пятьдесят, а потом, вынув из нагрудного кармана рубашки белый носовой платок, слегка смочил его водой и осторожно приложил прохладную влажную ткань ко лбу и щекам девушки.

– Спасибо, – слабо улыбнулась она. – Сразу стало легче… Неужели вам не жарко?

– Конечно, жарко, – отозвался я. – Просто сил у меня намного больше… Нужно возвращаться, Наташа! Если закружится голова – сразу говорите мне. А воду я захватил для вас, поэтому не стесняйтесь, но пить лучше маленькими порциями…

Потом мы неторопливо пошли назад, и я придерживал спутницу уже за локоть – так в случае неожиданного обморока (на моей памяти девчонки неоднократно теряли сознание и падали мне на руки в куда более благоприятных условиях) мне бы удалось сразу подхватить ее. Однако все обошлось, и мы без осложнений подошли к уже знакомому нам нагромождению лавовых глыб, осторожно перебрались через него и приблизились к краю обрыва. Снизу заметно потянуло прохладой, и моя спутница даже немного прибодрилась. Теперь путь к лагерю не составил особого труда, хотя я так и не позволил себе прибавить шаг, соблюдая обычную осторожность.

– Теперь можно искупаться? – сразу спросила Наташа, когда мы подошли к палатке, и нас встретил Адмирал (Володя уже сидел с удочками на корме лодки).

– Поздней… – отозвался я, усаживая свою спутницу на надувное сидение. – Сначала вам нужно полежать час-другой, а на голову мы сделаем холодный компресс. И лучше бы вам устроиться снаружи, а не в палатке…

– Тут кругом ползают и летают! А я их боюсь… – сообщила моя помощница, а потом вдруг посмотрела на меня и улыбнулась (впрочем, улыбалась девчонка почти всегда, когда смотрела на меня). – А если бы я упала в обморок?

– Пришлось бы нести вас! – чуть улыбнулся и я. – Правда, это было бы не так комфортно, как в Городе или вчера у лодки – дистанция все же другая.

– Кажется, я начинаю понимать вас, Николай Александрович! – задумчиво глядя на меня, проговорила девушка. – Вы предпочитаете не возлагать на себя лишнюю ответственность, но когда все же берете ее, то отдаете себя полностью, уже не считаясь с собственными интересами. Думаю, в случае необходимости, вы без колебаний рискнули бы жизнью, выручаю любого своего подчиненного…

– Заботясь в первую очередь о собственном душевном комфорте! – невесело улыбнулся я. – Поэтому, Наташа, вам не следует видеть во мне героя-альтруиста, когда для такого рода поведения есть вполне рациональное объяснение…

– Вы словно опасаетесь, что я раскрою ваше очередное достоинство! – вполне серьезно заметила моя собеседница.

– Мне кажется, моя милая помощница, что вам сейчас лучше прилечь! – все с той же улыбкой отозвался я. – А поумничать мы с вами всегда сможем и потом!

– Я, наверное, очень плохая служащая! – подавая мне руку (я все также стоял рядом), чтобы с моей помощью подняться с надувного сидения, со вздохом сказала Наташа. – Все время почему-то забываю, что вы – мой босс!

В палатку она пошла с большой неохотой, хотя и почти сразу пожаловалась на тяжесть в голове, а когда, наконец, прилегла в своем отделении, положив на лоб влажное полотенце, то задремала уже через несколько минут. Тем временем, я разделся и опять искупался в холодной воде маленького залива – больше для бодрости, чем из необходимости, а потом разжег печку и поставил варить начищенную Володей рыбу, планируя приготовить рис в хорошем густом бульоне. Вновь постирав одежду (я делал это порой даже дважды в день), я вытащил из лодки все принадлежности для моего походного тренажерного комплекса и занялся его установкой метрах в двадцати от палатки. Володя сразу оставил свои удочки и принялся помогать мне. Мешки для отработки ударов, манекен и утяжелители удалось наполнить черным песком, который мы обнаружили чуть выше по склону. Когда все было закончено и наш юнга отправился к своим удочкам, я добавил сухого горючего в печку, выловил маленькой шумовкой из котелка готовую рыбу и опустил в кипящий бульон следующую партию, а на вторую конфорку печки поставил воду уже для компота из сухофруктов. Сходив к лодке за ежедневником, я пристроился рядом с печкой, чтобы во время подкладывать горючее, приглядывать за готовящейся едой и одновременно делать записи в своем путевом дневнике.