Три ступени вверх - Олег Юрьевич Рой

* * *

Умирающей Леля отнюдь не выглядела, отметила Мия полчаса спустя. Похудела вроде бы, побледнела (ну да в Питере все бледные), тени у глаз. Но ей, заразе, даже идет! Если говорить в терминах живописи, жизнерадостный акрил сменился туманной акварелью. Фея, чтоб ее!

Встретившаяся им на пороге Лелина мамаша Екатерина Владимировна визитом шумной развеселой компании была явно недовольна. Окинула их таким высокомерно-уничтожающим взором, какой могла бы устремить хозяйка аристократического салона на ввалившихся в гостиную грузчиков: и не скажешь ничего – сама вызвала, рояль передвинуть, и терпеть это безобразие мочи нет. Подумаешь, царица Савская!

Мия была слегка в курсе Янкиной генеалогии и знала, что Лелина мать родилась где-то близ Урала, поэтому глядела на «аристократические» потуги Екатерины Владимировны несколько насмешливо. Сама-то она пусть и «рабочая косточка», зато петербурженка в пятом поколении! По маме, во всяком случае. А эта, понаехавшая, строит тут из себя!

Вот дочке ее, Леле то есть, хватает такта и мозгов ничего такого из себя не изображать. И радушие, с которым она потчует внезапных гостей кулебякой, не вымученное, вполне себе искреннее. И кулебяка, кстати, вкуснющая! Мия глядела на хозяйку почти с симпатией. Представила в какой-то момент, как Ален проделывает с той всякие «штуки», на которые он был большой мастер, а женушка стонет, закатывает глаза, едва сознание не теряет от вожделения… Мия едва чаем не подавилась. Не от нахлынувшей ревности – от острого чувства превосходства: я все про тебя знаю, а ты про меня – ничего! Кулебякой угощаешь!

Алик вел себя как ангел: в меру и кстати острил, мило улыбался, расточал похвалы кулинарному мастерству хозяйки. Может ведь, когда захочет!

– Заходите еще, ребята! – улыбаясь, пригласила хозяйка, когда, воздав должное ее поварским талантам, гости засобирались восвояси. – Как будете мимо пробегать, так и заглядывайте! Ульяна, скажи своим приятелям, что ко мне можно попросту, и угостить в этом доме всегда найдется чем. Чего молчишь?

– Да я… Пусть заходят, конечно.

И несколько дней спустя Мия под надуманным предлогом опять напросилась к Леле в гости, уже без Яны. Зато с Аликом. И Конрада в компанию прихватила – не без умысла, конечно.

Леля ее звонку, казалось, удивилась, но «напоить чаем голодную молодежь» согласилась моментально. Еще и извинялась – мол, кулебяки сегодня нет.

Конрада Мия нейтрализовала, отведя его в сторону ради какого-то необязательного разговора. И себя заодно. Расчистив таким образом для Алика поле действия. И он не подкачал, разумеется. Что-что, а умение соблазнять у него было и впрямь инстинктивное, а это, знаете ли, гораздо круче, чем любой наработанный навык. Беседуя с Конрадом в эркере кухонного окна, Мия поглядывала на Алика, стоящего возле Лели, и восхищалась. Вот ничего вроде такого особенного не делает, но какие глаза! И нежность в них, и робость мальчишеская, и отчаянность – и почти невидимое за ними, но вполне ощущаемое желание. А голос! Опять ничего явного ни в словах, ни даже в интонациях – только намек. Тень намека. Да, Алик, конечно, дрянь первостатейная, но какой мастер! Молодец, мальчик, так держать!

Еще недели через две «мальчик» заявился продемонстрировать Мие новые часы – гораздо круче тех, что дарила ему предыдущая «мадама». Мия «залог любви» оценила, Алика похвалила и выставила, велев «держать ее в курсе». Почему ошалевшие от страсти дамочки дарят своим молодым любовникам именно часы?

Выставив Алика за дверь, она постояла немного в прихожей, прислушиваясь. К себе прислушиваясь, не к незримому присутствию «призрака Алена»! Не было никакого призрака! Не высасывала ключицы мучительная пустота, не мерещился скрежет ключа в замке, не шептал в темноте бесплотный (но такой явственный!) голос – ничего! Ничегошеньки!

Ощущение свободы было таким острым, что Мия засмеялась. Нет, пожалуй, не свободы. Власти. Она снова контролировала свою жизнь! И не только свою! Конечно, будут еще и плохие дни, и упадок настроения, но с кем не случается? Главное – она победила это отвратительное чувство полной беспомощности. Растерянности. Слабости. Она победила.

* * *

После консультации по французской литературе к Мие подошла Янка:

– Есть минутка?

Раньше Мия с Янкой почти на всех парах сидели рядом. Но с тех пор как осиротела, Янка держалась особняком. Забивалась в дальний угол аудитории, если кто-то подсаживался, молча перебиралась на другое место. Нет, не нарочито, скорее деловито. Если с ней заговаривали – отвечала, но сама ни к кому почти не обращалась. И вот – надо же. Либо близость грядущей сессии ее заставила воспрять, подумала Мия, либо все гораздо интереснее. Не в Алике ли дело? Подробностей она не знала, но пару раз он за последние недели все-таки звонил – похвастаться успехами в охмурении безутешной вдовы. Успехи, судя по его рассказам, имелись вполне ощутимые. И вряд ли Янке такое могло понравиться…

На сегодня в расписании стояла еще одна консультация, но до нее было часа два. Девушки взяли в автомате по стакану кофе и устроились в одной из пустых аудиторий. Янка молчала довольно долго, Мия уже начала мысленно конструировать подходящую реплику. Но, к счастью, не понадобилось.

– Ты этого Алика давно знаешь?

– Да примерно столько же, сколько и ты. Помнишь, после выпускного вместе гуляли? Хотя нет, я с ним чуть раньше познакомилась, он тогда на «Скорой» санитаром подрабатывал, приезжал с бригадой, когда мама… когда мамы не стало.

– Ой, прости…

– Да ничего.

– Я неправильно спросила. Давно, недавно – какая разница. Ты хорошо его знаешь?

– Ну… так. Средне. Если ты про любовь-морковь, то не-не-не, у меня с ним никогда ничего не было, одна сплошная френдзона.

– А тогда… ну помнишь, мы еще к Леле в гости заходили, тогда почему ты с ним была?

– М-м… Честно? Не помню. Сто лет прошло. А что стряслось-то?

– Он мне не нравится.

– А чего? Клеится, что ли? Скажи «досвидос, паря», и без проблем. Алик не из тех, кто банным листом цепляется.

– А из каких он?

– В смысле?

– Ты говоришь – не из тех, кто цепляется. А из каких?

– Да черт его знает! Парень как парень, тусить с ним прикольно. Ян, скажи толком, в чем дело? Ничего не понимаю.

– Я сама не понимаю. Но он теперь каждый день у Ле… у мамы бывает.

Мия отметила, что сперва Янка хотела назвать мать по имени, как это было у них всегда заведено, но моментально исправила «оговорку».

– И? – начала она с вопросительной интонацией и тут же сама себя оборвала, якобы дошло. – Ах ты ж черт побери! Ухаживает, что ли? То-то я в прошлый раз отметила, что Алик как-то вздрагивает