Три ступени вверх - Олег Юрьевич Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато если в анамнезе у «безутешной» вдовы обнаружится романчик с известным жиголо – причем практически по Шекспиру, «и башмаков еще не износила, в которых, вся в слезах, брела за гробом мужа», – тут уж совсем другой коленкор выйдет. Да, собственно, ей ведь тогда вообще нельзя будет заикнуться про «это невозможно, мы так любили друг друга». Ей даже перед собой станет стыдно такое говорить. И уж тем более мало найдется таких, кто в подобной ситуации захочет «болеть» за эту самую вдову. А общественное мнение, братцы, великая сила. Под его давлением очень многого можно добиться…
* * *
Мия задумчиво погладила бегемотиху Тоню. Маленькую бронзовую фигурку установили во дворе филфака больше десяти лет назад, сопроводив скульптуру, как водится, информационной табличкой с кратким изложением истории этой самой бегемотихи. Ну как – истории? Городской легенды: якобы в восемнадцатом веке двое несчастных влюбленных, которым что-то мешало соединиться, решили покинуть этот жестокий мир, чтобы быть вместе хотя бы на том свете. Поцеловались и, взявшись за руки, прыгнули в Неву. А там – рояль в кустах. В смысле – плывущий бегемот. Точнее, бегемотиха. То ли холодная вода отбила у самоубийц желание расставаться с жизнью, то ли явное чудо подействовало на них ободряюще, но молодые люди, схватившись за уши спасительницы, добрались до берега и, вероятно, сумели-таки убедить родных не препятствовать их браку. Откуда взялся в Неве бегемот, почему влюбленные внезапно передумали топиться и что с ними стало потом – обо всем этом «история» умалчивала.
Мия не сомневалась, что легенду сочинили специально к созданию памятника. Но маленькая, в две ладошки, бегемотиха была хороша. И поверье о том, что она, дескать, способствует скорейшему вступлению в брак, прижилось: девушке, стремящейся замуж, полагалось подержаться за правое ухо Тони, юноше – за левое. Вряд ли кто-то воспринимал примету всерьез, но ведь и по дереву «чтоб не сглазить» стучат, и «тьфу-тьфу» с той же целью повторяют тоже не всерьез. И зачеткой раскрытой перед экзаменами из окна машут. Почему бы не подержаться за ухо бронзовой бегемотихи? Мия и сама так делала.
Забавно, но правое ухо блестело значительно сильнее. То ли девушки больше стремятся замуж, чем юноши жениться, то ли девушки доверчивее.
За ухо Тоню хватать Мия сейчас не стала, но по спинке погладила – считалось, что это способствует успешной сдаче экзаменов. Грядущей сессии она не боялась, однако на всякий случай – тоже не повредит. Да и еще один «экзамен» ей предстоял. Куда более серьезный, чем сессия.
– Чего-то у вас там сегодня зверствуют на вахте, еле проскочил, – недовольно сообщил Алик, плюхаясь рядом с Мией на пестрый гранитный парапет.
Мия равнодушно пожала плечом, усмехнулась:
– У тебя деньги-то есть, сиротинка?
– Много? – словно бы испугался Алик. А может, и в самом деле испугался.
– Не особенно. По легенде, ты пришел меня в «Седьмой подвал» пригласить.
– Это где всякие бардорокеры и непонятно кто? А на фига нам…
– Алик, тебе детишки твоей «мадамы» ненароком по голове не настучали? Или ты собирался сказать: ах, Яночка, познакомь меня со своей мамочкой? Ты же всегда умел всякие случайности устраивать, а теперь тупишь.
Он сокрушенно помотал головой:
– Точно, туплю. А чего там, в «Подвале»? Янке в этом месте нравится, что ли?
Ответить Мия не успела – по дорожке к ним приближалась Ульяна. Не одна – с очкастым вьюношей. Именно его Мия имела в виду, когда говорила Алику, что утешать Янку есть кому. Костик его зовут, кажется. Очкастый, невнятный, чем-то похожий на Петеньку. Янка, впрочем, рядом с ним даже разулыбалась. Вот и ладушки!
– О, Янка! Привет еще раз! Я думала, ты уж домой усвистала.
– Мне в библиотеку было нужно, – тихо пояснила та.
– Вот и отлично, а я как раз тебе звонить собралась. Гляди, кто к нам в девичье царство забрел. Говорит, в «Седьмом подвале» сегодня «Группа крови» будет.
В «Седьмом подвале» постоянно выступали группы и отдельные исполнители, не достигшие еще вершин популярности, а точнее, популярные в более-менее узких кругах. По определению Алика – бардорокеры и непонятно кто. «Группа крови» была одной из таких групп (название они, похоже, взяли в честь песни Цоя, хотя до его таланта явно недотягивали), и Янка к этим ребятам испытывала самые нежные чувства. Мие их песни казались мрачноватыми и несколько монотонными, но ее мнение в данном случае роли не играло. Главное, чтобы Янка клюнула.
– А кто это у нас тут такой? – Кто-то обхватил сидевшую на парапете Мию сзади, облапил, прижал – сильно. Она резко вырвалась, обернулась:
– Конрад! У меня инфаркт когда-нибудь из-за тебя будет!
– Так медицина же на месте, – он кивнул в сторону Алика. – Откачает. Откачаешь, Алик? И я помогу! Сделаю искусственное дыхание методом «рот в рот», а?
– Уймись, – махнула на него Мия.
– Чего сидим, какие злодейства злоумышляем?
– Вот прямо сразу злодейства! Алик в «Седьмой подвал» зовет, там сегодня вроде «Группа крови» должна быть.
– О! Я с вами! И не отбивайся!
– Да я чего, пошли. Ян, ты как?
– Да мне к маме нужно, – неуверенно улыбнулась та.
– Ой, ну завтра к ней заскочишь, какие проблемы?
– Я каждый день заезжаю.
– Один-то день нельзя пропустить?
Яна замялась:
– Она сейчас… не очень хорошо себя чувствует. Но «Группа крови»… Ладно, сейчас позвоню, спрошу…
Она вытащила телефон, отошла на пару шагов:
– Ма! Ты прости, я сегодня, наверное, не смогу зайти… У нас тут компания образовалась… ты как, сегодня без меня проживешь?
Мия слушала, чувствуя, как внутри закипает злость: вот как у этой Лели так получается, что все с ней нянчиться готовы?
– Кулебяку? – неожиданно воскликнула Янка. – Народ, кто кулебяки хочет? Леля приглашает.
– А это удобно? – Мия изобразила смущение. – Такой гоп-компанией?
Янка слабо улыбнулась:
– Может, компанией еще и лучше… Поехали?
Мия весело кивнула, хотя внутри все кипело от злости. Ах, Леля, ах, нежная ромашка, ах, о ней заботиться нужно, не дай бог ранить ее чувства! О да, у нее трагедия, она мужа потеряла, но ведь Янка осталась без отца – и она с матерью нянчится, а не наоборот! У Мии, между прочим, тоже трагедия, а ей приходится жить как ни в чем не бывало. И даже хуже: нельзя, чтобы хоть кто-то догадался о том, что у нее – горе. Алик, правда, в курсе, но это случайно вышло, и можно надеяться, что он не проболтается. Да, ужасно несправедливо! Вот чего с
