О мысленных разговорах (внутренних диалогах), как виде построения страстных помыслов - Ника

Иоанн Шаховской (Семь слов о стране гадарийской): «Самоубийцы, пред самоубийством своим, совсем не знают, что около них стоит гадкий (невыразимо) злой дух, понуждая их убить тело, разбить драгоценный “глиняный сосуд”, хранящий душу до сроков Божьих. И советует этот дух, и убеждает, и настаивает, и понуждает, и запугивает всякими страхами: только, чтобы человек нажал гашетку или перескочил через подоконник, убегая от жизни, от своего нестерпимого томления… Человек и не догадывается, что “нестерпимое томление” не от жизни, а от того, от кого и все мысли, “обосновывающие” убиение себя. Человек думает, что это он сам рассуждает, и приходит к самоубийственному заключению. Но это совсем не он, а его мыслями говорит тот, кого Господь назвал “человекоубийцей искони”. Человек только безвольно соглашается, невидимо для себя берет грех диавола на себя, сочетается с грехом и с диаволом… Одно покаянное молитвенное слово, одно мысленное хотя бы начертание спасительного Креста и с верою воззрение на него — и паутина зла расторгнута, человек спасен силой Божьей от своей гибели… Только малая искра живой веры и преданности Богу — и спасен человек! Но все ли люди, спасшиеся от убиения себя или от какого-либо другого греха, понимают, что около них стоял (а может быть, и еще стоит, или иногда к ним приближается) отвратительный злой дух, существо, обнаруживаемое только некоей духовной чуткостью и обостренным духовным вниманием».

Мысли о самоубийстве могут восприниматься человеком с осознанием того, что это какой-то голос говорит ему сделать это, при этом сила внушения такова, что человеку тяжело сопротивляться. Вот пример таких нашептываний.

Жития, чудеса и поучения преподобных Оптинских старцев (Иларион Оптинский): «Один купеческий приказчик из Нижнего, средних лет, холостой, страдал несколько лет болезнью, не дававшею ему покоя. Он, по словам его, ощущал, что кто-то пошептывает ему мысли о самоубийстве. Подойдет он к воде, голос шепчет ему: «Зачем тебе больше жить на свете? Утопись!» Увидит он огонь, голос внушает ему кинуться в огонь. Увидит он нож или какое острое орудие, голос внушает ему зарезаться, так как незачем ему оставаться на свете…».

О борьбе «двух помыслов», «брани плоти и духа» и мыслях от Бога и диавола

Во-вторых, в христианском учении о таком диалогическом обращении к себе также говорится как о противоречивых рассуждениях, в которых есть два мнения о чем-то или два выхода, как можно поступить. В учениях святых отцов об этом говорится, как о «двух помыслах», а в Евангелии как о «брани плоти и духа». А так как все требования плоти и духа происходят в форме мыслей, то значит в одной мысли будет одно предложение, а в другой — противоположное, причем одно от духа (правильное, благое, по заповедям, добродетельное и т. п.), а другое от плоти (неправое, греховное, не по заповедям, по самолюбию, самоугодию, страстное и т. п.). Вот и выходит брань.

Иоанн Златоуст (т.10, ч.2, гл.5): «Если же (апостол) говорит: “плоть желает противного духу” (плоть похотствует на духа), то говорит о двух противоположных видах помыслов, — о добродетели и пороке, так как именно они противятся друг другу, а не душа и тело. … Не о теле и душе говорит (апостол) в словах “противятся друг другу”, а указывает на борьбу злых и добрых помыслов».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.2, § 384): «Бывает брань между плотью и духом в склонностях, которые касаются нравов. Плоть хочет делать то, что ей свойственно и приятно, как-то: величаться, гордиться, превозноситься, в славе, чести и почтении у людей быть, сладострастию своему угождать, ближнему за обиду мстить, богатство собирать, уповать на свою силу, хитрость, богатство, на князей и вельмож века сего, и проч. Но дух от всего того отвращается, как от суетного, и научает Бога бояться, любить, почитать, и на Него единого надеяться, и Его призывать и у Него помощи искать. И в этой брани плоти нашей против духа нашего помогает сатана, который как прародителей наших в раю, так и ныне христиан отвратить тщится от любви Божией, послушания и почитания».

Григорий Богослов (Песнопения таинственные, Плач о страданиях души своей): «Я — образ Божий, вовлекаюсь в греховность; худшее во мне несправедливо противится лучшему, или убегаю от грехов и противлюсь им, но не без труда, после многих борений и при небесной только помощи. Ибо два, точно два во мне ума: один добрый, и он следует всему прекрасному, а другой худший, и он следует худому. Один ум идет ко свету и готов покоряться Христу; а другой — ум плоти и крови — влечется во мрак и согласен отдаваться в плен велиару. Или один увеселяется земным, ищет для себя полезного не в постоянном, но в преходящем, любит пиршества, ссоры, обременительное пресыщение, срамоту темных дел и обманы, идет широким путем, и, покрытый непроницаемой мглой неразумия, забавляется собственной пагубой; а другой восхищается небесным и уповаемым как настоящим, в одном Боге полагает надежду жизни, здешнее же, подверженное различным случайностям, почитает ничего не стоящим дымом, любит нищету, труды и благие заботы и идет тесным путем жизни. Видя их борьбу, Дух великого Бога снизошел свыше и подал помощь уму, прекращая восстание беспокойной плоти или усмиряя волнующиеся воды черных страстей. Но плоть и после этого имеет неистовую силу и не прекращает брани; борьба остается нерешительной. Иногда плоть смиряется умом, а иногда и ум опять против воли последует превозмогающей плоти…».

К понятию «духа» также относится и совесть, и знание заповедей Божиих, и стремление их исполнять и жить по ним и мн. др. А «плоть», соответственно, когда человек не слушает свою совесть, не знает заповедей, хочет жить в удовольствиях, как придется и т. д.

Объясним такой вид «брани духа и плоти» на примере этих понятий. Приведем самый простой пример: находит человек возле дома мобильный телефон и думает, что с ним делать. Одна мысль говорит: надо как-то найти хозяина и отдать (мысль от духа по заповеди — не укради, в значении: не бери, что не твое), а другая: может его себе взять (мысль от плоти по самокорыстию: мне пригодится). Если в человеке изначально сразу звучит только мысль от духа — отдать телефон, и нет предложения — взять себе, то его дух имеет здравость в отношении этой заповеди (у человека неверующего это может происходить от совести и некой чести, а не от стремления исполнять заповеди, но и эта мера ценится Господом и у людей). Если же звучит только мысль — себе взять, то он — плотян.

Иногда человек может сразу откинуть мысль «мне пригодится» или наоборот «отдать», и именно этот момент — это явный момент брани духа и плоти. И вот какое предложение победит, то и будет победой или духа, или плоти.

Вообще противостояние мыслям, исходящих от страстей («плоти») обозначается у святых отцов, как брань с бесами.

Евагрий Понтийский (О помыслах, 7. О том, как одни помыслы пресекают другие): «Из помыслов одни пресекают (прекращают, останавливают, обрывают — от сост.), а другие бывают пресекаемы. Так, помыслы лукавые пресекают помыслы благие, а лукавые, в свою очередь, пресекаются благими. И Святой Дух внимательно следит за тем, какой помысел водворяется первым [в уме] и, судя по этому, осуждает или принимает [нас]. Под моими словами необходимо подразумевать следующее: я имею помысел странноприимства, и имею его ради Господа, но этот помысел пресекается [другим], когда приходит искуситель и внушает [мысль] странноприимствовать ради славы. Но, с другой стороны: имею помысел страннолюбия для того, чтобы перед людьми казаться [гостеприимным], и этот помысел пресекается, когда его перехватывает лучший, направляющий добродетель нашу паче ко Господу и понуждающий нас не ради людей творить такие [деяния]. Итак, если делами [своими] мы пребываем верными первым [помыслам], хотя и искушаемся вторыми, то будем иметь воздаяние за первый из водворенных помыслов, потому что, будучи людьми и находясь в состоянии борения с бесами, мы не в силах всегда сохранять первый помысел нетленным; но и наоборот, нельзя лукавому помыслу [в нас всегда] быть неискушаемым, поскольку мы стяжали семена добродетели. Впрочем, когда один из пресекающих помыслов задерживается (т. е. долго обдумывается — от сост.), он занимает место помысла пресекаемого, — и тогда человек, побуждаемый этим [задержавшимся] помыслом, приступит к действию».

Тот христианин, который стремится жить по заповедям (по духу), тот учится не поступать по предложениям от «плоти». И для этого нужно внимание к своим мыслям, понимание, в чем они соответствуют заповедям, а в чем нет, и не соответствующие отвергать с молитвой о прошением о прощении за мысли, например, взять себе чужую вещь.

Феофан Затворник (Толк. на посл. Галатам 5, 17): «Когда дух возбуждается и берет силу, тогда самолюбие со страстьми, или эта похоть плотская, отвергается и закон восприемлется — ни в чем никогда не слушать внушений, требований, влечений сей похоти…. Дело христианина, внимая себе и стоя в духе пред Господом, замечать подходящие неправые движения и внушения самости или похоти плотской и отражать их именем Господа. Вот это именно и выразил Апостол в слове: духом ходите, и похоти плотския не совершайте. … Вот и брань. Самолюбие со страстьми возбуждает греховные помыслы, влечения, сочувствия; а дух, со страхом Божиим и ревностью в богоугождении, отражает их силою благодати Святаго Духа. Плоть похотствует на духа — можно переложить или так: плоть, то есть самость со страстьми, порождает противные духу пожелания, или так: плоть враждебно восстает против духа; равно и: дух похотствует на плоть — значит: или: дух порождает противные самоугодию пожелания, или: дух враждебно к ним относится. В отношении к последней мысли замечательно правило святых подвижников: когда подходит искушение от самости и страстей, спеши возбудить против него неприязнь и гнев, и оно отбежит во мгновение ока. … Когда самоугодие задумает что противное Богу, дух не допускает тебя исполнить его внушение и желание; когда же дух требует чего наперекор самости, сия последняя вяжет тебе руки и ноги, чтоб ты не делал того, что требует дух. Ни одна сторона не хочет допустить тебя сделать что-нибудь наперекор ей, в угодность стороне противоположной».